Энциклопедия	Владимир НЕЙШТАДТ
ШАХМАТИСТЫ-БОМБИСТЫ Часть 3

Трагедия Ковентри. Индульгенция сэру Черчиллю от сэра Мильнер-Барри

После войны Гордон Уэлшмен уехал в Соединенные Штаты, где занимался секретными разработками в области радиоэлектроники. Уже на склоне лет его потянуло на воспоминания, и он, со слов Мильнер-Барри, «примерно через 40 лет после разгадки кода «Энигма» обнародовал, как это делалось, за что был подвергнут нелепому преследованию из-за нарушения принципов безопасности».

Возможно, «нелепое преследование» ускорило уход из жизни этого выдающегося ученого и изобретателя, умершего в 1985 году от рака. А первым, но очень осторожно, с большими недомолвками тайну Блетчли-парка раскрыл кэптен Ф.Уинтерботэм в книге «The Ultra Secret», изданной в 1974-м (русский перевод «Операция «Ультра» обнародован четырьмя годами спустя). Это была сенсация, «битва за Атлантику» и другие важнейшие события Второй мировой предстали в совершенно ином свете…

Скованный рамками неразглашения главных секретов «Ультры», Уинтерботэм (в войну как раз и ведавший в этой операции по дешифровке «Энигмы» вопросами безопасности и сохранения тайны) напустил в своей книге много тумана. Так, он пишет:

«Теперь уже не секрет, что сотрудники Блетчли использовали для разрешения загадки «Энигмы» новую науку – электронику. Я не современник века компьютеров и не пытаюсь их понять, но в начале 1940 года меня торжественно ввели в святилище, где стояла колонка бронзового цвета, увенчанная изображением, похожая на какую-то восточную богиню, которой суждено было стать оракулом Блетчли; по крайней мере, когда ей этого захочется…»

На что Уинтерботэм намекает? Если «оракул» – это «Бомба», то она была вовсе не колонкой: ее и пятерым Уинтерботэмам было не сдвинуть с места. А что касается компьютеров, «Колоссов», то они появились в Блетчли отнюдь не в начале 40-го, а гораздо позднее…

Кстати, в своей книге Уинтерботэм запустил миф, до сих пор упорно тиражируемый авторами публикаций об «Энигме», как отечественными, так и зарубежными.

«Зимой 1940/41, - пишет он, - ночь за ночью Геринг мстил нам массированными бомбардировками. Ему надо было как-то спасти свою репутацию… В ноябре, поскольку налеты на Лондон, по-видимому, не давали желаемого эффекта, Геринг решил начать бомбардировку других больших городов. Иногда мы заранее узнавали о таком налете, но точное наименование объекта бомбардировок кодировалось, а кода, мы, конечно, не знали.

Однако около трех часов дня 14 ноября кто-то, по-видимому, допустил промах, и вместо обычного кодового названия в радиограмме был упомянут город Ковентри. Черчилль находился на каком-то заседании, поэтому я обратился к его личному секретарю и рассказал о полученных сведениях.

До налета оставалось примерно четыре-пять часов. Я попросил секретаря позвонить мне, когда будет принято решение, потому что, если Черчилль решит эвакуировать Ковентри, пресса и вообще все узнают, что нам стало заранее известно о налете, и необходимо будет принять какие-то меры, чтобы не выдать источник информации. Я представлял себе, что если каждый попытается выбраться из города за оставшиеся несколько часов, наступит полный хаос, а если из-за погоды или еще по какой-либо причине налет отложат, мы напрасно подвергнем опасности источник нашей информации.

Во всяком случае, наши военно-воздушные силы имели достаточно времени, чтобы привести в действие такие контрмеры, как создание помех всем навигационным средствам, которые могут применять немцы. В конечном счете было решено только привести в готовность все службы: пожарные команды, «скорую помощь», полицию, охрану, а также подготовиться к созданию ложных пожаров. Это страшное решение (такие решения иногда приходится принимать на высшем уровне во время войны) было, безусловно, правильным, но я радовался, что не мне приходится его принимать. Официальная история гласит, что министерство авиации было предупреждено о налете за два дня. Что касается «Ультры», то время налета было известно точно».

14 ноября 1940 года с наступлением темноты армада немецких самолетов начала бомбить Ковентри, один из промышленных центров Англии. На город были сброшены 600 тонн бомб большой взрывной силы и тысячи зажигательных бомб. Его центральная часть была полностью разрушена, погибли сотни людей…

15 декабря 1940 года. Уинстон Черчилль в разрушенном Ковентри.

Но Уинтерботэм навел на Черчилля жуткую напраслину. Вот что пишет о трагедии Ковентри Мильнер-Барри в статье «Хижина номер 6: ранние дни» (на русском языке не публиковалась):

«К сожалению, немцы не сообщали в шифровках названия мишеней. Они просто обозначали их цифрами (Ziel такая-то), и мы могли в равной степени угадать или не угадать, какой город подразумевался.

Время от времени можно услышать следующую историю: когда однажды стало известно, будто по Ковентри готовился разрушительный удар, Черчилль запретил принимать какие-либо особые меры предосторожности из-за страха выдать огромную тайну, что мы читаем «Энигму».

Что Черчилль мог предпринять, окажись он перед такой жуткой дилеммой, я не могу даже себе представить. Но вышло так, что той ночью мы не знали, какова будет цель, пока не стало слишком поздно; насколько я помню, фактически мы ожидали мощный удар по Лондону».

Согласитесь, тем самым сэр Мильнер-Барри выдает индульгенцию сэру Черчиллю и ставит мат живучему мифу, теперь вдобавок гуляющему и на необозримых просторах Интернета.

Уинстон Черчилль, политик, военный деятель, историк, литератор, уважаемая всем человечеством яркая личность. Мы, россияне, не должны забывать, что 22 июня 1941 года британский премьер-министр, единственный среди руководителей крупнейших государств мира, объявил о союзе с нашей страной – в тот черный день ее тяжелейшего потрясения.    Все, что парням из Блетчли удавалось «выловить» значительного по ходу операции «Ультра», докладывалось Черчиллю незамедлительно. Свою похвалу «стрелкам»-криптологам он облек в забавную метафору: «Курочки отлично несут яички и не кудахчут» (Ну, одна-то курочка кудахтала – тихий шотландец Джон Кернкросс, см. ниже).    Крайне заинтересованный в бесперебойном взламывании немецких шифровок, Уинстон Черчилль как-то раз лично проинспектировал Блетчли-Парк. Шахматы были у Черчиллей семейным увлечением, отец будущего премьера, лорд Рандольф Черчилль одно время даже брал уроки у самого Вильгельма Стейница! Как любителя шахмат, Черчилля, возможно, забавляло, что ключевые секции секретнейшего центра дешифровки возглавляют два сильнейших шахматиста Британских островов.

Как хижину Мильнер-Барри «втемную» использовала советская разведка

Всю войну 6-я хижина «бомбила» тайнопись вермахта и люфтваффе в тандеме с хижиной № 3 (разведывательной), куда поступали все дешифрованные Мильнер-Барри сотоварищи сообщения. В 3-й хижине их оценивали на предмет важности и срочности, после чего телетайпом перегоняли в Лондон в оперативный разведывательный центр Адмиралтейства.

«Само собой, - вспоминал Мильнер-Барри, - поддерживание близкой связи с хижиной № 3 было существенным фактором. Она была организована по сменам так же, как и наша; и главы наших соответствующих смен вели постоянные дискуссии по поводу приоритетов взламывания и дешифровки… И опять-таки нам повезло. Штаб хижины № 3 значительно отличался от нашей: в то время как шестая состояла в основном из студентов (один или два даже напрямую со школьной скамьи), третья хижина была гораздо более возрастной. Это были ученые в области немецкого языка, а не дешифровщики, многие из которых – школьные учителя молодых университетских преподавателей (как вышло – главным образом кембриджских). Во главе всего этого стоял капитан Джонс, который не был ни ученым, ни тем более академиком. Не знаю, что привело его в Блетчли, но это оказалось блестящим выбором. Подлинно скромный человек, считавший, что от него мало пользы по сравнению с доками, его окружавшими, Джонс был первоклассным администратором, которого все любили и кому безоговорочно доверяли. После войны он продолжал службу и в конце концов возглавил правительственную штаб-квартиру связи в Челтенхэме».

Разумеется, капитан Джонс был желанным гостем на всех веселых пирушках, которые Хью и Стюарт ежевоскресно закатывали в «Бараньей лопатке», а в один тихий воскресный вечер в начале августа 1942 года Джонс привел с собой новенького – сотрудника из 3-й хижины, отрекомендовав: Джон Кернкросс, переводчик.

Этот молодой усатый голубоглазый шотландец сразу очаровал всю честную компанию своей интеллигентностью, скромностью, простотой в общении; как и многие из «стрелков», он прошел Кембридж, точнее – окончил со степенью бакалавра гуманитарных наук аспирантуру Тринити-колледжа, знал множество языков, чуть ли не все до единого европейские…

Кто из присутствовавших на той задушевной вечеринке мог подумать, что этот скромняга, заливавшийся румянцем от явных знаков внимания, оказываемых ему улыбчивой миссис Боуден, является суперагентом русской разведки под псевдонимом «Лист»?!! Перед славными посиделками воскресным вечером с Хью, Стюартом и их «избранными коллегами» в «Бараньей лопатке», «Лист» (он же «Мольер») уже успел сгонять на легковушке (приобретенной им на деньги лондонской резидентуры НКВД) в столицу, встретился там за доброй кружкой пива со своим связником, просто называя его Генри (в действительности оператора «кембриджской пятерки» звали Анатолий Горский) и передал ему новые дешифровки «Энигмы»: в 3-й хижине их по мере накопления небрежно трамбовали в большие коробки (подлежащие сожжению), откуда они «Листом» и выуживались, буквально под носом у коллег…

Покинув Блетчли-парк, Джон Кернкросс продолжал передавать Центру ценную информацию – до 1951 года, когда он оказался на «крючке» у английской МИ-5, но, как «пятый человек» кембриджской группы был разоблачен лишь в 90-е. Мильнер-Барри был тогда еще жив. Сэр Стюарт и бывший его коллега по Блетчли Кернкросс умерли в один год – в 1995-м.

Таким же макаром тихий шотландец Джон Кернкросс в конце апреля 43-го украдкой вытащил из коробок телеграмму в Берлин генерала вермахта фон Вейхса, ответственного за подготовку немецкого наступления к югу от Курска, в районе Белгорода. В этой дешифрованной хижиной Мильнер-Барри телеграмме было конкретно указано, когда начнется наступление немцев, какие силы ринутся на курский выступ, на какую новую технику немцы рассчитывали в предстоящей операции; обозначены координаты полевых аэродромов люфтваффе…

Это была фантастическая удача советской разведки! Ценнейшая дешифровка (она приводится в одном из томов «Очерков истории российской внешней разведки», изданных несколько лет назад) тут же пошла на самый верх: наркому госбезопасности Меркулову, от него – в Государственный комитет обороны. На основе материалов, полученных от Кернкросса, из других разведцентров (в частности, из швейцарской резидентуры «Дора», возглавляемой Шандором Радо) и донесений «смершевцев», советская авиация в начале мая качественно «прополола» вражеские аэродромы от Смоленска до Азовского моря, уничтожив мощным превентивным ударом более 500 самолетов люфтваффе!

Наряду с «Листом» Центр получил важнейшие данные об операции «Цитадель» (Курская битва) от резидента ГРУ в Швейцарии Шандора Радо. Мало кто знает, что он был заядлым шахматистом. Вернувшись после многолетней отсидки в ГУЛАГе к себе на родину, в Венгрию, Шандор много и с удовольствием играл в шахматных турнирах, подтвердил 1-й разряд, полученный им еще до войны.

Советская разведка «втемную» использовала хижину Мильнер-Барри до 1 июня 1943 года, когда «Лист» из-за проблем со зрением (еще бы, через его руки прошли тысячи дешифровок!) получил двухнедельный отпуск, после которого он в «клуб стрелков капитана Ридли» уже не вернулся, его перевели в отдел внешней разведки СИС…

Г.Жуков и Д.Эйзенхауэр, исключительно высоко ценивший "парней из Блетчли-парка".    Маршал Г.К.Жуков: «Безусловно, благодаря блестящей работе советской разведки весной 1943-го мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением. Проанализировав их… мы смогли сделать выводы о вероятных планах, которые впоследствии оказались верными… Хорошо работающая разведка была одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивающих успех этого величайшего сражения».

Стюарт Мильнер-Барри и Хью Александер в битвах Второй мировой

На склоне лет Мильнер-Барри вспоминал:

«Подчеркну, что нам крайне везло. Для немцев «Энигма» была идеальной, безопасной машиной, защитой от всех дешифровщиков, какими бы талантливыми и изобретательными они ни были. Несколько раз, в течение войны, когда становилось совершенно ясно, что большое количество информации каким-то образом поступало к союзникам, немцы организовывали комиссии по расследованию надежности «Энигмы». И всегда приходили к выводу, что машина неуязвима, и что утечка – это дело рук неких секретных агентов. А ведь на самом деле, если бы не человеческий фактор, «Энигма» и была, по существу, совершенно неуязвима. Если бы радисты, которые шифровали сообщения, строго следовали зафиксированным процедурам, сообщения было бы невозможно взломать. Но в этом-то, конечно, и заключалась вся суть проблемы. В принципе, достаточно легко соблюдать простые правила, например, не шифровать адрес и наименование получателя одинаково в начале и в конце сообщения. Но если ты измученный, загнанный оператор, то намного легче поступать так, как ты привык, а не заставлять себя искусственно ставить «иксы» в разные позиции, или вообще не использовать их для пунктуации. Поэтому очень трудно кого-то сейчас обвинять».

И столь же «измученные, загнанные операторы» Кригсмарине, конечно, так же халтурили, как и операторы-шифровальщики люфтваффе, но эти их оплошности почти не облегчали задачу по взлому военно-морской «Энигмы М», куда более навороченной, чем шифромашина люфтваффе, более универсальной, способной выплескивать в радиоэфир самые разные коды и шифры (в 1939-1945 гг. немецкие ВМС пользовались по меньшей мере 12 основными шифрами). Проникнуть в энигмовскую тарабарщину воздушных сил и сухопутных парням из Блетчли было проще, для этого «Бомбе» достаточно было прокачать 60 возможных перестановок (комбинаций) валиков (решая, как сказал бы М.Ботвинник, «задачи переборного типа»), тогда как военно-морская «Энигма М» могла выпулить шифрограммы 336 способами установки этих самых чертовых валиков.

На случай захвата англичанами как надводных, так и подводных кораблей все имеющиеся там важные энигмовские инструкции были напечатаны на особой, быстрорастворимой в соленой морской воде бумаге. Уходившим шнырять по Атлантике и прочим неохватным водным гладям подлодкам выдавали шифроматериалы с ограниченным сроком действия.

Были и строжайшие инструкции гросс-адмирала Кригсмарине Карла Деница: погибай, но чтоб твоя шифромашина не досталась врагам – долбани по ней молотком, чтоб на кусочки разлетелась, и только после этого уходи на прокорм акулам, незапятнанным перед фюрером, Рейхом и его Криптослужбой.

Конец 10-х годов ХХ века. Молодой офицер-подводник германских военно-морских сил Карл Дениц.    Из вышедшего в советские годы военно-морского словаря: «Карл Дениц. Родился в 1891 году, гросс-адмирал (1943). С 1910 г. в кайзеровском флоте. С 1935 г. командует 1-й флотилией подводных лодок, с 1936 г. – всеми подводными силами фашистской Германии. В январе 1943 г. назначен Главнокомандующим ВМС, оставаясь одновременно во главе подводного флота. Авантюризм стратегической концепции Деница заключался в фетишизации подводных сил, недооценке других родов ВМС».

Больше всего Дениц опасался захватов кригсмариновских кораблей надводных и из «мелочи пузатой». И так и случилось. 4 марта 41-го добычей англичан стал траулер «Кребс» из флотилии береговой охраны «Нарвик». Капитан «Кребса» не успел уничтожить шифроматериалы по уважительной причине – рухнул на палубу пулей сраженный, и этой энигмовской документацией завладела абордажная команда с британского эсминца «Сомали» (правда, к ее досаде, немцы успели швырнуть саму машину «Энигму» за борт).

Этот же «Сомали» чуть позднее захватил другой немецкий траулер – «Мюнхен» и вновь, буквально перед носом абордажной команды, «Энигма» плюхнулась в морскую глубь, но таблицу с шифрами «мюнхенцы» выбросить не успели…

Буквально на следующий день, 9 мая 41-го англичане принудили к всплытию деницевскую подлодку U-110 (о чем упоминается в одной из предыдущих глав), и на этот раз им подфартило по полной – захватили, напомним, и саму шифромашину, и всю сопутствующую ей документацию в придачу.

Все эти захваты англичанам удалось засекретить от немцев, вожделенные трофеи махом были доставлены сами понимаете куда – в 8-ю секцию Блетчли-Парка, и там Алан Тьюринг (на тот момент еще возглавлявший военно-морскую хижину), его зам Хью Александер и другие башковитые «стрелки» сразу сообразили, что к чему в важнейшем шифре «Гидра», которым заполняли эфир многие надводные корабли и – на тот момент, все(!) подлодки Кригсмарине.

И какие бы козни Дениц в последующие несколько месяцев ни строил британским конвоям, они в большинстве случаев ловко ускользали от засад вражеских сумбарин. В период с марта по декабрь 41-го благодаря «Ультре» целехонькими остались 300-400 плававших по морям по волнам торговых судов! Заслуга в этом шахматного чемпиона Англии – огромна!

Но бывали и периоды «ослепления» военно-морской секции Блетчли-Парка (ведь криптологи Кригсмарине постоянно усложняли свою «Энигму М»), когда Хью и его коллеги ничем не могли помочь в битве за Атлантику и прочие акватории. Светлые полосы чередовались с черными, но и в самые тяжелые дни дешифровального бессилия, Хью, оптимист по натуре, отличный менеджер, мощный математический ум неизменно поддерживал во вверенном ему коллективе (начинал он с 30 сотрудниками, в последующем ему подчинялись сотни специалистов, а всего в Блетчли и его окрестностях на «Ультру» в конце войны вкалывали до 10 тысяч человек!) хороший рабочий настрой. Договаривался с покладистым Мильнер-Барри, чтоб ударить по немецкой морской «Энигме М» как можно большим количеством «Бомб» (временно заимствуя их у 6-й секции), и чуть ли не засыпал с этими махинами в обнимку.

Март 1943-го – новый триумф Хью Александера, Джека Гуда, Гарри Голомбека и других дешифровальщиков 8-й секции: их мощным мозговым штурмом наконец-то был взломан «Тритон», новый заковыристый шифр, которым пользовались подлодки Деница в Атлантике. И этот взлом буквально преобразил всю стратегию англичан в изнурительной битве за Атлантику: до этого, пользуясь дешифровками «Ультра» (8-й александерской хижины), караваны торговых судов с сопровождением боевых кораблей бегали как зайцы от засад «волчьих стай», тикали от них без оглядки, а на состоявшейся тогда же, в марте 43-го Атлантической конвойной конференции было решено больше не драпать от деницевских сумбарин, а «мочить» их всей мощью конвойных эскортов, крейсерами, эсминцами, самолетными стаями с авианосцев…

Из мемуаров Деница: «К 22 мая 1943 года (с начала апреля – В.Н.) мы уже потеряли 31 подводную лодку. Эта ужасающая цифра была для нас неожиданным ударом».

Всего же за май была потоплена 41 немецкая подлодка, после чего Дениц прекратил все свои действия против конвоев в Северной Атлантике. А началось-то все с дешифровки английской шахматной ратью «Тритона», о чем гросс-адмиралу могло только в кошмарном сне привидеться…

***

«Если Александер, - вспоминал Мильнер-Барри, - с легкостью разобрался в премудростях «Энигмы», то я, несмотря на свою генетику (дед Мильнер-Барри по материнской линии – доктор Бэксант был знаменитым математиком из Сент-Джонского колледжа) чувствовал себя фактически безграмотным… Вплоть до сегодняшнего дня я не могу сказать, что полностью разобрался в том, как работала машина, хотя тоже был задействован в разгадке и прочтении ее кода. К счастью, это не имело такого большого значения, ведь я мог быть полезен и в другом, чему содействовало мое прекрасное знание немецкого.

По-настоящему 6-я хижина добилась признания, когда Роммель вторгся в Египет. У немецких экспедиционных войск были свои ключи, которым мы давали «птичьи» имена, и самым важным ключом был «Зяблик». Мы его последовательно взламывали, начиная с весны 1942-го. И так как у немцев не было других регулярных средств связи с их войсками за границей, у нас была превосходная, полная картина о численности и расположении их сил, наряду с их намерениями, и в качестве побочного продукта к нам также поступала информация о движениях их подводных лодок в Средиземном море. Она была совершенно отдельна от информации о военных подводных силах в Атлантическом океане, которую в свою очередь добывала хижина № 8 под руководством Александера, где работали с индивидуальным морским ключом «Энигма». Помню, что я лично занимался расшифровкой «Зяблика»…

Добавим: прежде всего мастер Мильнер-Барри был полезен Блетчли-Парку как прекрасный менеджер, организатор, сплотивший огромный коллектив 6-й хижины (как и 8-я, она быстро нарастила свой штат до нескольких сот человек), чей КПД в целом удовлетворял как руководство Блетчли-Парка (Аластер Деннистон, Эдуард Тревис), так и самого Уинстона Черчилля.

***

А последнее, что было поручено Хью Александеру в Блетчли-Парке: дешифровать морскую «Энигму М» на предмет быстро распространившихся слухов, что Гитлер, Гиммлер, Борман и другие нацистские главари собираются смыться (или уже смылись) в Южную Америку на подлодке. Но никаких признаков этого шахматный чемпион Англии в энигмовских дешифровках не обнаружил. Да и не мог – обгоревший труп фюрера уже валялся во дворе рейхсканцелярии…

***

В отличие от Хью Александера и других английских мастеров – участников знаменитой операции «Ультра», Ройбен Файн в военные годы умудрялся совмещать свое пребывание в противолодочной группе «Asworg» (см. 1-ю часть «Встреча в Вашингтоне») с турнирными баталиями, правда, только уже в конце Второй мировой. В 1944-м он занял 2-е место в чемпионате США, неожиданно уступив «золото» Арнольду Денкеру (Решевский в том турнире не играл), в 45-м на Панамериканском турнире в Лос-Анжелесе Файн также финишировал вторым, уступив Решевскому.

В год окончания второй мировой шахматному герою довоенных лет наконец-то подыскали работу по его специальности психоаналитика в специальном военном отделе разведывательной службы ВМФ США. Специальный военный — это было для отвода глаз, отдел занимался проблематикой уже вовсю разворачиваемой американцами психологической войны!

Смотрите также: "Встреча в Вашингтоне"

Смотрите также: "Шахматисты-бомбисты"