Памяти Давида Бронштейна	Юрий ВАСИЛЬЕВ, «СЭ», специально для СhessPro
ДИАЛОГИ С СОКРАТОМ

Когда-то, давным-давно, а точнее, на чемпионате СССР в Вильнюсе (1984 г.) я сказал Давиду Ионовичу, с которым мы много общались, что хотел бы с ним создать нечто вроде "Диалогов с Сократом".

Бронштейну понравилась идея. И он мне сделал соответствующую надпись на своей знаменитой книге.

Отчасти осуществить идею "Диалогов" мне удалось лишь спустя 20 лет.

Диалоги с шахматным Сократом состоялись во время матчей Крамника с "Дип Фрицем" и Каспарова с "Дип Джуниором" - 2002-го и 2003-го годов.

Я прибегну к прямому цитированию своих собственных материалов не только из-за недостатка времени. Важно, что эти диалоги (я опускаю свои вопросы) читал и одобрил Давид Ионович. Это его голос.

РАЗНЫЕ ДИСЦИПЛИНЫ

Бронштейн о том, что видит во время игры человек, а что компьютер

- Человек видит позицию, как в свете фар темную дорогу... Я это говорил не однажды: сначала вы видите позицию ясно. Через три хода она становится для вас как бы немножко в тумане. А через пять ходов вы видите только контуры позиции... Вы чувствуете, что там, за горизонтом, что-то есть. Вы не знаете точно, что именно, но вам очень интересно. В этом, собственно, и заключается прелесть шахмат. А компьютер любую позицию видит так же ясно, как вы - после первого хода. Вот почему я протестую против компьютеров. Человек между ходами думает, а компьютер ставит себе позицию на экран - и видит. Поэтому нельзя говорить, что компьютер играет в шахматы. Происходит соревнование по совершенно разным дисциплинам: у меня - бег с препятствиями, а у него - гладкий бег. Но человеку тем не менее интересно проверить, сумеет ли он перехитрить этого всевидящего монстра. И, возможно, ситуация не так уж и безнадежна для человека.

- К шахматной игре, как я не раз говорил, эти матчи не имеют никакого отношения. Потому что самое интересное - даже единственно интересное! - это то, о чем человек думает между ходами. Людям нравится это удивительное состояние предвидения, предчувствия. Понимаете, человек страстно желает заглянуть за горизонт! Он играет не отдельными ходами, он играет планами, замыслами. Это и есть шахматы. А то, чем занимается компьютер... Это не игра. Это решение сложного математического уравнения. А человек думает, что он "играет" с компьютером... А эти миллионы партий, шахматные базы, в которые заглядывает постоянно компьютер во время игры... Это все равно, что соревноваться в памяти с энциклопедией или в запоминании телефонных номеров с телефонной книгой... В конце концов, человеку этим заниматься просто глупо.

- Сколько еще сможет продержаться человек в этой "игре-не-игре" с компьютером?

- Если не изменят правила, то весьма скоро вопрос будет стоять только так: сколько ходов продержится тот или иной шахматист против компьютера.

ДРАКОН ПРОСНУЛСЯ

- Давид Ионович, еще четверть века назад в вашей книге "Прекрасный и яростный мир", написанной совместно с доктором философии Георгием Смоляном, вы не только предугадали то, что сейчас произошло в Бахрейне, но и заглянули за горизонт. Вы предсказали, что в будущем люди будут так программировать компьютеры, что они смогут играть и в стиле Морфи, и в стиле Таля, и в стиле Капабланки...

- Но самое интересное будет, когда программисты научат ваш компьютер играть в вашем собственном стиле! Представляете, что это будут за шахматы?!

- Представляю. Это будет игра компьютеров, которые не будут ошибаться, будут просчитывать миллиарды ходов в секунду и при этом проводить в жизнь ваши идеи. Но не скучно ли будет человеку наблюдать за такой игрой? Ведь он останется в стороне...

- Да, теоретически, наверное, возможно, что трассу "Формулы-1" вместо Михаэля Шумахера сможет пройти компьютер, ведь они уже умеют производить посадку больших самолетов. Однако интересно ли будет Шумахеру наблюдать за тем, как вместо него его болид ведет компьютер? Думаю, не интересно. Шахматы - это игра людей. Я повторяю в тысячный раз: компьютеры в шахматы не играют! Ведь процесс игры в шахматы для человека есть процесс размышления между ходами, процесс предвидения. А компьютер не думает между ходами, он видит на мониторе каждую позицию в отдельности, просматривает миллиарды положений, сравнивает их и выбирает лучший ход.

- Но так поступает и человек, только он просматривает и оценивает не миллиарды вариантов, а, скажем, два-три...

- Правильно, в чем-то компьютер похож на нас. Он набит нашими идеями, нашими партиями, нашей теорией дебютов. Но мы, в отличие от него, не можем пользоваться библиотекой во время игры, а он может. Не совсем честно, правда?

- Но все это внешне безобидно происходит. Со стороны не заметно, что компьютер жульничает. Однако раз человек принимает эти правила игры и идет на то, что его соперник будет "подсматривать в шпаргалку" во время партии, то, значит, нечего ему потом говорить: нечестно. Так?

- Конечно. Но не надо делать и чуда из игры с компьютером. Не только Каспаров и Крамник могут с ними сражаться за доской, а и любой гроссмейстер. В 12-ти Эгон-турнирах, которые организовывал в Голландии Кок де Хортер, с компьютерами играли прекрасные мастера Анатолий Карпов, Виши Ананд, Ян Тимман, профессор математики Джон Нанн, Рафаэль Ваганян. Последний Эгон-турнир, который состоялся в 97-м, выиграл израильский гроссмейстер Иона Косашвили. На закрытии он сказал: "Компьютер - это дракон. Не будите его".

- Но его будят - снова и снова. Ситуацию, как я понимаю, хотят довести до логического конца, когда человек откажется от единоборства с кибергроссмейстером, признав свое поражение окончательно.

- Бобби Фишер 21 декабря 1972 года, когда его спросили о перспективах компьютерных шахмат, сказал: "Да, я вполне допускаю, что меня когда-нибудь сможет побить компьютер. Но ему для этого предстоит пройти долгий путь. Сейчас он играет в классе Б, на 5-6 ступеней ниже меня. Сейчас только специалисты по компьютерам развивают шахматные программы. Они никуда не продвинутся, пока не привлекут хорошего шахматного игрока".

- Программисты давно уже привлекли хороших игроков. Насколько мне известно, вас они тоже использовали, ведь вы консультировали специалистов из компании IBM, которые создавали своего монстра "Дип Блю".

- Да, я сыграл с ним тренировочный матч и сделал ряд замечаний, которыми программисты IBM воспользовались. Но особенно для меня было приятно, когда они потом прислали мне письмо, в котором благодарили за то, что за свою работу я не потребовал никакой платы.

- Вы делали это из любви к искусству?

- Вероятно, вы будете удивлены, когда я открою вам маленькую тайну: мне симпатичны компьютеры. Они очень похожи на нас... И человеку не надо обольщаться на свой счет. Он просто физически не может видеть то, что без всякого напряжения и эмоций видит компьютер. Шахматы для человека - игра визуальная. А "мысленно" он не может видеть то, что видит машина. Приведу такой пример. Во время турнира претендентов на Кюрасао Пауль Керес, играя с Фишером, в трудной позиции удивил американского гроссмейстера каким-то изумительно красивым ходом. И Фишер в своей книге "Мои 60 памятных партий" пишет: "Чем больше я вдумывался в позицию, тем больше убеждался, что выигрыша нет!" Фишер привел и красивые варианты, которые должны были убедить читателя в правоте его умозаключения. И они, наверное, убедили. Потому что Фишер думал! Однако слушайте, что было дальше. Во время одного из моих путешествий по свету мне попался в руки компьютерный журнал, в котором я увидел позицию из партии Керес - Фишер. Там был приведен анализ, сделанный с помощью компьютера. Вывод опровергал "убеждения" Фишера: позиция выигрывалась простым "компьютерным" ходом. Человек обычно такие "примитивные" ходы не замечает.

- Значит, человек обречен в борьбе с компьютером?

- Разумеется. Играть с компьютером, желая выиграть у него, - это все равно что биться головой о стенку. Чем сильнее разбежитесь и ударите, тем очевиднее будет результат. Много крови. Вашей.

- А если не разбегаться?

- Вот здесь мы и подходим к главной мистификации игры с компьютерами. Не надо преувеличивать их опасность. Если я не буду ослаблять свою позицию, если буду вовремя менять фигуры, то компьютер никогда не сможет выиграть не только у Каспарова или Крамника, а у любого гроссмейстера! Выражаясь фигурально, я смогу двумя пальцами отогнать любой наскок машины. Не надо вводить чрезвычайное положение. Не надо мистифицировать любителей шахмат. Компьютер ничем абсолютно не грозит человеку, и тот может продолжать наслаждаться шахматами, испытывая свою выдержку, память, фантазию.

- А надо ли играть с компьютером?

- Надо. Потому что лучшего учителя не найти. Во-первых, он опускает человека на землю: не зазнавайся, не думай, что ты что-то можешь видеть, ты не кудесник! Во-вторых, он своими действиями, абсолютно лишенными шаблона, учит человека не бояться трудных положений. Ведь компьютер может защитить любую "безнадежную", с человеческой точки зрения, позицию, отыскивая невероятные - опять же с точки зрения человека - ходы. Компьютер подсказывает человеку новые технические приемы и предлагает отучиться мыслить трафаретно. Например, еще со времен Капабланки принято считать, что нехорошо ходить дважды одной фигурой в дебюте. Или что ферзя вводить рано в игру не следует. Компьютер феноменально опровергает эти человеческие заблуждения, прочно засевшие у нас в мозгу. Он идеально использует силу ферзя, совершая изумительные пируэты на доске. Люди так не умеют играть. Значит, надо учиться. Компьютер обучает человека лучше чувствовать геометрию доски. Он напоминает, что не обязательно играть планами и идеями, а можно играть отдельными ходами. Именно так ведь и играет компьютер. Человек играет в шахматы, потому что ему нравится это состояние взвешенности, непредсказуемости. Компьютер учит человека избавляться от своих человеческих слабостей. Может ли человек научиться? Может. Способных учеников много. Да, человеку есть чему поучиться у компьютера. Он должен навсегда сохранить его для себя в качестве партнера. Не делая при этом из него врага, не будя Дракона. Я мог бы на этой оптимистичной ноте и закончить наш заключительный обзор, если бы не знал наверняка: они на этом не успокоятся. Они - это люди, желающие непременно победить Дракона. И программисты, желающие доказать, что их Дракон может покорить фантазию Человека.

Я спросил у гроссмейстера о его многочисленных битвах с компьютерами в турнирах, где люди играли с программами.

- В "Эгон-турнирах" компьютеры играли гораздо живее и интереснее. Но, как мне кажется, происходящее в Бахрейне объясняется не только очевидными просчетами бригады программистов "Дип Фрица", которые, похоже, немного перемудрили, когда готовили его специально "под Крамника". Дело еще и в необыкновенно искусной постановке игры человека, который сидит напротив оператора, обслуживающего "Дип Фриц". Крамник очень хорошо подготовился к этому матчу и нашел у своего несомненно грозного противника ахиллесову пяту. У Крамника неплохо получается "убивать" живую игру - будь то матч с Каспаровым в Лондоне, где он применил берлинскую защиту в испанской партии и заставил Каспарова в бессильной ярости сокрушать несокрушимую "стену", будь то матч с очень сильной компьютерной программой в Бахрейне.

О ПУСТЫХ ПОЛЯХ, ВОЛКАХ И ВЕДЬМАХ

О термине "понимание" применительно к компьютерам Бронштейн так говорил:

- Вспоминаю, как Тигран Вартанович Петросян, характерно втягивая носом воздух, говорил: "Надо понимать позицию". А Сало Флор любил повторять: "Позицию нужно чувствовать кончиками пальцев". У компьютера пальцев нет, и поэтому простую позицию он не понимает. Ему легче, когда на доске много фигур, когда положение острое и запутанное. А на "пустых полях" он играет гораздо хуже. На "пустых полях" любили и умели играть Пауль Петрович Керес, Василий Васильевич Смыслов, Михаил Моисеевич Ботвинник - упаси Бог, никого из них не хочу обидеть! Я же всегда хотел играть всеми фигурами, потому что шахматы для меня всегда были сказкой, в которой из непроходимой лесной чащи могут вдруг выйти ведьмы, черти, слоны, лошади, волки... А на "пустых полях" я играть не любил. Но компьютеру чужды понятия "любовь - не любовь", он просто не умеет играть без четких ориентиров.

БЕДНОСТЬ МЫСЛИ И ГЕРОЙСТВО

Когда Крамник пожертвовал "Фрицу" фигуру и проиграл, Бронштейн прокомментировал:

- Что касается жертвы коня на f7... В своих книгах и лекциях я всегда говорил, что это поле самое незащищенное в позиции черных. Применю мои любимые сравнения из футбола: это как "девятка" в воротах. Вытащить мяч трудно даже хорошему вратарю. Это всегда опасно для защищающейся стороны. Я сам не раз приносил такие жертвы. И мне жертвовали неоднократно. Я помню, как на Московском международном турнире Михаил Таль пожертвовал коня на этом поле чехословацкому гроссмейстеру Мирославу Филипу - и красиво победил. Жертва была интуитивная. Просчитать все варианты было невозможно. А вот в матче с датским гроссмейстером Бентом Ларсеном, который специально провоцировал Таля пожертвовать коня на f7, Михаил Нехемьевич продумал 45 минут и жертву отклонил. Он опасался, что Ларсен "принес варианты из дома". Таль наступил на горло собственной песне и... проиграл.

Великий австрийский гроссмейстер Рудольф Шпильман в своей замечательной книге "Теория жертвы" писал: "Иной раз, особенно при избытке времени для обдумывания, можно рассчитать жертву до ясно выигранного положения. Однако, если бы я всегда стремился к математически точному расчету, я считал бы такой образ действий неправильным... Многие шахматисты, даже мастера, стыдятся впоследствии признаться, что они действовали интуитивно, и охотно демонстрируют исключительно далекие и точные варианты. В этом я усматриваю скорее бедность мысли, чем геройство!"

Крамник, несомненно, проявил "геройство", а не "бедность мысли". Да, компьютер защищался блестяще, но - еще раз повторюсь - он, в отличие от человека, не предвидит позицию, а видит. Крамник должен был, идя на жертву фигуры, рассчитать много вариантов. Это человеку не под силу. Но он верит в свою интуицию, верит, что "там, за горизонтом, что-то есть". Он рискует, творит, создает произведение шахматного искусства. За это мы ему аплодируем. Компьютер только считал и разрушал. Рассмотрел на своем мониторе миллиард позиций, нашел 5 точных ходов. И все. И никакой мысли. Даже бедной.

Когда Крамник грубо зевнул и, проиграв фигуру, сдался, Бронштейн заметил:

- Идет "игра на внимание", как я люблю говорить. Опасность, которая подстерегает в ходе такой скучной игры, аналогична той, что известна шоферам-дальнобойщикам: стоит во время длительного, монотонного рейса на секунду ослабить внимание, как можно попасть в страшнейшую катастрофу… Вы называете зевок Крамника невероятным. А как я в третьей партии матча с Михаилом Ботвинником подставил одним ходом коня? А как в знаменитом турнире в Ноттингеме 1936 года с участием трех экс-чемпионов мира и одного - будущего, действующий на тот момент чемпион мира доктор Макс Эйве в совершенно равном и даже более приятном для себя положении одним ходом подставил коня под пешечную "вилку". Между прочим, нанес этот решающий удар недремлющий Ласкер! Который всегда боролся до последнего и никогда не забывал, что шахматы - прежде всего! - игра на внимание.

Когда возник момент с предложением ничьей оператором, Бронштейн вспомнил свой матч с Ботвинником.

- Перед матчем, во время переговоров с Ботвинником, зашла речь о том, как надо предлагать ничью. Ботвинник сказал, что якобы Алехин ему жаловался: мол, молодые шахматисты надоедают ему во время партий многочисленными предложениями ничьей. Я тоже был молодым шахматистом, но надоедать "шахматисту-орденоносцу", как тогда называли Ботвинника в газете "Правда", не собирался. И на следующий день сформулировал свои предложения. Шахматист, желающий предложить ничью, должен сделать ход на доске и, не переводя часов, обратиться "в пространство" со словами: "Предлагаю ничью!" После этого шахматист может нажать кнопку часов. Брать назад предложение ничьей нельзя. Соперник может думать над ответом сколько угодно, но сделанный в ответ ход будет означать отказ от ничьей. Вот и все. Все это потом, кроме слов "обратиться в пространство", было внесено в международный кодекс.

Когда компьютер бездарно проиграл скучную партию, я спросил у Бронштейна, почему он сам так никогда не играл с компьютерами, хотя и знал, что им это особенно "неприятно". Вот что мэтр ответил:

- Именно поэтому и не играл. Не хотел доказывать, что дважды два - четыре. Мне всегда казалось, что человек, который играет с компьютером "тупо", не борется с ним на уровне мозговой системы. Он только фиксирует для публики эту слабость машины. Мне казалось, что, соревнуясь с компьютером в острых, гамбитных системах, человек в бурном океане может найти по звездам путь к берегу. А не только в том случае, когда на берегу светит маяк.

КОРОЛЕВСКИЙ ИЛИ "БЕРЛИН"?

Я спросил у Давида Ионовича, что он думает по поводу избранного Крамником Берлинского варианта испанской партии. И вот что он сказал в ответ:

- Я думаю, что после 1.e2-е4 е7-е5 самый благородный ход 2.f2-f4. Королевский гамбит, на мой взгляд, единственный дебют, ради которого стоит играть в шахматы. Если оба партнера действуют в хорошем темпе и не боятся отпускать своих королей в опасное плавание, то это самое веселое. Никем не доказано, что 2.Kg1-f3 лучший ход. Филидор говорил, что лучший ход в этой позиции 2.Сс4. И уж тем более не факт, что 3-й ход белых Cb5 - самый хороший. Каспаров выиграл много партий белыми, применяя шотландскую партию. Она агрессивнее, хотя и в ней есть проблемы. Берлинскую защиту я тоже играл - против Пильника во 2-м туре турнира претендентов в Амстердаме в 1956 году. В тот день я плохо себя чувствовал и откровенно играл на ничью. За черных я там не видел никаких проблем - и сейчас не вижу: у них два слона, король где-то спрячется, у белых нет белого слона - можно играть! Крамник доказывает то же, что доказывал я в 56-м: при известной аккуратности можно всегда отбиться. Вратарь черных выстраивает "стенку" и пробить ее нелегко. Что же касается вашей эмоциональной оценки "примитивный"... Я вам вот что скажу: если взять, например, матч на первенство мира между Шлехтером и Ласкером 1910 года, то они там тоже играли довольно примитивно. Мы были заражены комбинациями, и игра Ласкера нам казалась очень таинственной. Все эти простые ходы Лf1-e1, Ла1-b1... "Как тонко!" - говорили нам. А если честно, то действительно довольно примитивно.

СЛОНОВЬЯ МЕЧТА

Когда Каспаров проиграл первую партию матча "Дип Джуниору", имея подавляющую позицию, Бронштейн сказал:

- У белых подавляющая позиция, у них есть ресурсы к ее усилению, а черные ограничены в защитных средствах. Был такой шахматист Пол Морфи, некоронованный чемпион мира. И был такой шахматист Гаррвиц, его современник. Морфи однажды проиграл ему первую тренировочную партию, а потом и вторую. Так вот в одной из этих партий Морфи так же отдал пешку g4, имел атаку по линии "g", но проиграл. Я часто ставлю на доску эту позицию и всякий раз думаю: как же так, великий Морфи не только не выиграл эту позицию, а проиграл?! И знаете почему? Потому что он тоже был абсолютно уверен, что выиграет! Человек уверен, что если уж он доберется до пункта g7, то мат-то как-нибудь сообразит. Ведь компьютер по долгу службы должен считать все варианты на всей доске, а он, человек, только в районе короля. Каспаров в этой позиции себя чувствовал, как хоккеист, у которого шайба уже на крючке, осталось сделать только хороший щелчок. Но он забыл, с каким гангстером играет... Каспаров продолжает оставаться в иллюзии, что сейчас он нанесет решающий щелчок и забьет гол черному королю. Между тем вместо немедленного вскрытия игры посредством е3-е4 можно было нагнетать давление с помощью Kf3-e5, сдваиваться по линии "g" ладьями и продолжать победоносную атаку. Так, как сыграл человек, можно играть, если посчитал точно все варианты до конца. Очень жаль, что белые отдают такого прекрасного белопольного слона на d3. Я уж не говорю, что в позициях ферзевого гамбита этих слонов белым всегда полезно сохранять (таковы законы шахмат), но даже просто по-человечески жаль красивого слона, который выполнял такую важную работу - давил на пункт h7, сковывал черного коня f6 защитой и был уверен в своей слоновьей душе, что ему в этой партии суждено сыграть большую роль... А его хозяин не дал ему осуществить его слоновью мечту... Жаль! Очень жаль! Я всегда, вы знаете, одушевлял фигуры, иногда в трудные моменты просил у них помощи, и часто они платили мне взаимностью, выручали... Потом, ведь два слона - могучая сила! Если по легенде мир держался на трех слонах, то шахматы держатся на двух! Изумительно играли двумя слонами великий русский шахматист Михаил Чигорин и Давид Яновский - поляк, представлявший Россию, которого даже звали "два Яна" (по аналогии с "двумя слонами"). Заметим, что по пункту g7 можно было ударить и слоном! Конечно же, Каспаров, шахматист-легенда, прежде всего смотрел именно этот ход. Хорошо было бы знать, сколько Каспаров думал над 15-м ходом, но все сайты и все шахматные издания продолжают тихий саботаж, не публикуют времени, потраченного на обдумывание. Получаются "слепые партии"! Я занимаюсь шахматами полвека. И все больше склоняюсь к мысли, что происходит это не только из-за чьей-то лени, но и сознательно, чтобы люди не могли учиться.

ТАНЦЫ НА РИНГЕ

Мечта Бронштейна об изменениях правил игры так и осталась неосуществленной.

- Эта система, которую играет компьютер благодаря заложенной в него программе, может претендовать только на поддержание равновесия и на испытание нервной системы владеющего черными. Словно два боксера, белые и черные кружат на ринге, лишь изредка касаясь перчаток друг друга. Вот если бы на ринг мог выйти судья, встать между ними и сказать: "Бокс!" - чтобы они начали новую партию! Эта моя самая сокровенная мечта, которую пока никак не удается воплотить в жизнь: чтобы за один вечер гроссмейстеры играли не одну какую-нибудь фиксированную позицию, а несколько. Не получилось борьбы в этом поединке - есть время проявить фантазию во втором, третьем, четвертом. Каспаров мог бы выигрывать у своих соперников со счетом 4:1, а не вымучивать эту скучную партию в течение семи часов. Ну и конечно, этот чудовищный семичасовой контроль - абсолютный анахронизм при современной информированности соперников

- А как быть с качеством партий, которое, по мнению элитных гроссмейстеров, может пропасть?

- О каком качестве они толкуют? Ведь шахматы - игра на сообразительность! Надо быстрее соображать, вот и все качество. В каждой игре одна из сторон имеет преимущество. Если в футболе вы будете владеть мячом, но стоять на месте, то у вас выбьют мяч и инициатива перейдет к сопернику. А в шахматах они хотят фиксировать свое преимущество: если у них есть конь на d5, то надо, чтобы соперник в течение двух часов был в партере. А в борьбе на ковре арбитр не даст вам двух часов, он вас поднимет и заставит бороться по-настоящему. Это - не шахматы! Я люблю приводить примеры из футбола, который как игра на порядок выше по интеллекту, чем шахматы. Представьте, что в футболе судья запретил бы половину тайма бить по воротам, а вратарь ушел бы в раздевалку пить чай... Дико?! Так вот: и в шахматах, если нет атаки на короля - это скучно и никому не интересно. И если уж случилось такое несчастье - не завязалась острая игра у соперников, - им надо дать вторую попытку, третью! Как в теннисе не может быть только одной подачи, как в баскетболе не может быть только одной передачи, так и шахматисты не должны вымучивать по семь часов какую-то одну фиксированную позицию! Это такая же дикость, как вратарское чаепитие в ходе матча.

ОН ИГРАЛ ДЛЯ ЛЮДЕЙ…

Однажды, предварительно купив в булочной на углу его любимые миндальные пирожные, я зашел к Давиду Ионовичу в гости.

Сказать, что мы разговорились, было бы не совсем точно. Говорил, конечно, в основном он. Я же слушал. Что-то удалось записать:

- Когда-то и я играл в шахматы. Я гордился тем, что постоянно играл в чемпионатах Москвы. А вы знаете, что никто из ведущих в то время не играл в этих чемпионатах? А я тогда входил в пятерку лучших шахматистов мира. Москвичи это ценили. Они приходили смотреть, как я играю. Я не мог отказаться играть в чемпионате города. Потому что я хожу здесь в булочную, покупаю хлеб. Для меня пекут здесь хлеб и водят трамваи. Я считал себя обязанным играть для этих людей. Но никто больше этого не делал, хотя они тоже жили в Москве. Сейчас получается, что все это я делал зря. Мое лучшее достижение, о котором я объявил уже во всем мире: я выиграл первенство Москвы 1948-го года перед поездкой в Стокгольм. Потом я выиграл такой же турнир в 1952-м году, когда играла вся олимпийская сборная: Смыслов, Керес, Геллер, Болеславский, Котов... А в 1953-м я выиграл обычный чемпионат Москвы по классическим шахматам, а потом выиграл чемпионат по пятиминуткам. Таким образом, я уже тогда доказывал, что играть одну партию пять часов не нужно!... Это иллюзия и обман, будто за два с половиной часа можно сыграть лучшую партию, чем за 20 минут. Вымучивать цепи тяжеловесных раздумий - не значит играть. Только быстрая игра - минут по 20 на партию - может показать, кто чего стоит как игрок. Меня лет семь назад пригласили в США, и я выступал перед изобретателями. Первые слова моей лекции были такие: "Человек уже ходит по Луне, а мы все еще играем в шахматы". Я допускаю, что можно играть и в шахматы. Как играют в хоккей. Но если хоккеист будет каждую минуту думать, куда ему швырнуть шайбу, то разве это будет хоккей? Я беру под защиту людей, которым интересны шахматы: интеллигентных студентов, инженеров, изобретателей. Я беру под защиту людей, которые используют свой ум на пользу человечеству. Но не надо при этом издеваться над другими! Не надо внушать всем, что оттого, что некий гроссмейстер в какой-то конкретной позиции, продумав полчаса, пошел куда-то там слоном, - это ход гениальный.

- Турниры, которые они проводят, это совершенно отдельная ветвь шахматной культуры. Впрочем, к культуре они даже отношения не имеют. Я не могу осуждать ни Ананда, ни Полгар за то, что они не интересуются, как Рети играл с Боголюбовым в двадцать шестом году. Когда мне было двадцать лет, меня тоже это не интересовало. Но то, что профессионалы давят всех остальных любителей шахмат в мире - это несправедливо. Они утверждают, что только гроссмейстеры понимают и любят шахматы и что чемпион - это нечто невероятное. А как быть с каким-нибудь скромным профессором Кембриджа, который любит вечером зайти в кембриджский клуб и сыграть в шахматы? Он что - уже глупец? Но он любит играть французскую партию! Что, с ним вообще не надо разговаривать?.. Они же не уважают простых любителей шахмат, потому что те не могут создать ту или иную позицию. Но любители прекрасно все понимают, они отлично понимают все силовые линии позиции, что чем грозит в данный момент, им только объяснить это надо...

…Когда мне бывает грустно, я беру с полки его великую книгу ("Цюрих"), которую тогда, в 1984-м, в Вильнюсе он в присутствии своей красивой и очень умной жены Татьяны мне подарил, и читаю его трогательную надпись. Ну, вот, говорю я себе. Это тебе написал самый лучший и самый чудесный шахматист на свете. Гордись. И не унывай.

Очень грустно, что Давида Ионовича Бронштейна больше нет и что нельзя к нему зайти на часок-другой выпить чаю и послушать его страстные речи.

Кажется, что с ним из шахмат ушла душа.