Энциклопедия. 1973 год. Чемпионат СССР	Евгений Свешников, гроссмейстер
ПАРАД ЧЕМПИОНОВ

30 января Борису Васильевичу Спасскому исполнилось 70 лет. В спортивной карьере десятого чемпиона мира немало блестящих турнирных и матчевых побед, и все же одна из них стоит особняком. Речь идет о 41-м чемпионате СССР 1973 года, собравшем по-настоящему звездный состав (этот турнир по праву считается одним из сильнейших в истории шахмат). В столь грозной компании, когда основные конкуренты находились в расцвете сил, Спасский сумел занять чистое первое место, на очко опередив Карпова, Корчного, Кузьмина, Петросяна и Полугаевского…

Идею этой статьи автору, в далеком 1973 году дебютировавшему в "высшем обществе", подсказали редакторы журнала "Schach" гроссмейстер Рэй Тишбирек и международный мастер Дирк Полдауф. На немецком языке рассказ о 41-м чемпионате СССР (в несколько иной редакции) был опубликован в "Schach" №1/2007.

Чемпионат СССР 1973 года проходил в московском Дворце культуры железнодорожников, который по сей день находится на площади трех вокзалов, то есть на Комсомольской. В истории нашей страны это было одно из самых сильных первенств, а на мой взгляд, просто сильнейшее. На сцене ДК выступали экс-чемпионы мира Василий Смыслов, Михаил Таль, Тигран Петросян, Борис Спасский, будущий чемпион Анатолий Карпов и будущий "злодей" Виктор Корчной, другие претенденты на корону - Пауль Керес, Ефим Геллер, Марк Тайманов, Лев Полугаевский… В главном турнире страны должны были играть все, кто хотел попасть в сборную СССР. Являться игроком сборной было и почетно, и выгодно: от этого зависело отношение к тебе Спорткомитета, возможность зарубежных поездок, размер спортивной стипендии, да и само ее наличие. Административный ресурс был тогда настолько силен, что гроссмейстеры напрямую зависели от спортивного начальства: любому можно было перекрыть кислород, не оформив документы на зарубежную поездку. Только избранные могли игнорировать Спорткомитет, например, Смыслов, у которого были болельщики в ЦК КПСС. Но и он играл в том звездном турнире. Вообще, никому в голову не приходило избегать чемпионатов Союза, наоборот, все стремились туда попасть. Правда, Карпов, став чемпионом мира, в первенствах страны играл нечасто, но Анатолий Евгеньевич находился на особом положении.

В 70-е годы уже начали подсчитывать рейтинги, но никого они особо не интересовали. Все понимали, что цифры - это все пустое, а вот выход в Высшую лигу или выигрыш международного турнира - это серьезно. Рейтинги на табличках игроков или в турнирной таблице, конечно, не писали. Напомню, сам профессор Эло предупреждал: "Не надо придавать рейтингу слишком большое значение, это всего лишь вспомогательный элемент".

Высшей лиге 1973 года предшествовал многоступенчатый отбор. Я, в ту пору 23-летний мастер из Челябинска, выиграл первенство СССР среди молодых мастеров, и меня за это допустили в полуфинал чемпионата СССР, где я также занял 1-е место. Полуфиналов было несколько, победители получали путевку в Высшую лигу, а следующие двое или трое - в Первую лигу. Персонально в главный турнир страны допустили призеров предыдущего первенства Союза, экс-чемпионов мира, претендентов текущего цикла, Пауля Петровича Кереса - в знак признания его заслуг в шахматах и чемпиона мира среди юношей Александра Белявского.

Турнир вызвал огромный интерес. Зал ДК вмещал около 800 зрителей, и практически каждый вечер он был набит битком. Билеты стоили недорого, как и на любые другие культурно-зрелищные мероприятия в то время, но достать их было очень трудно. Участникам давали пригласительные билеты для родных и друзей; за меня, например, часто приходили болеть мама, тетя и сестра, которые жили в Москве. Они совершенно не разбирались в шахматах, но с интересом наблюдали, как изменяется поведение Таля или Геллера, как прогуливается Петросян, выставив вперед животик… Для них шахматисты были настоящими артистами, а чемпионат страны - таким же увлекательным зрелищем, как концерт или театральное представление.

Главными судьями чемпионатов Союза всегда назначали уважаемых гроссмейстеров старшего поколения - Сало Флора, или Александра Котова, или Игоря Бондаревского… Из мастеров был только Владас Микенас, но это такой мастер, который обыгрывал Алехина! Довольно часто зрителей приходилось успокаивать, на сцене загоралась табличка: "Соблюдайте тишину!"

Любопытную деталь вспомнил Анатолий Карпов (у меня этот эпизод как-то стерся в памяти). Когда чемпионат начинался, рядом с ЦДКЖ шел ремонт, рабочие гремели отбойными молотками и мешали играть. Никакие просьбы, увещевания, обращения в различные инстанции не помогали, ответ был - у всех своя работа. Тогда за дело взялся судья Борис Равкин: каждый день он приносил ремонтникам пару бутылок водки, и в 16.00 за окнами Дворца культуры наступала полная тишина! (Уточнение редакции. Как мы доподлинно узнали из самых что ни на есть первых рук, честь спасения чемпионата от грохота на самом деле принадлежала Виктору Борисовичу Глатману, который был заместителем главного судьи - Льва Абрамова. 25 рублей стали весомым аргументом для перенесения работ на другие часы.)

Туры начинались в 16.00, играли с контролем 2,5 часа на 40 ходов, после чего партии откладывались. Зрители после работы успевали посмотреть самое для них интересное - цейтноты. Помню, в партии с Тукмаковым я потратил много времени в дебюте и попал в жуткий, совершенно не типичный для себя цейтнот - минута на 20 ходов! Мне потом говорили, что это был блестящий блиц (и компьютер в наши дни это подтвердил) - я спас худшую позицию. Многие болельщики в те годы приходили на шахматные турниры специально посмотреть, как блицуют гроссмейстеры, это выглядело очень эффектно. И демонстраторы виртуозно воспроизводили сделанные ходы: один записывал партию, другой стремительно переставлял фигуры на доске. Но зрители все равно на них шикали, торопили, мол, слишком долго возитесь! Это было колоссальное зрелище. А потом какой-то умник придумал добавлять 30 секунд после каждого хода, и это, конечно, сильно ударило по зрелищности шахмат.

Тогда действовало правило: до 30-го хода соглашаться на ничью нельзя. Я нарушил его только в одной партии чемпионата-73: Савон предложил ничью ходу на 20-м, я согласился, и мы договорились: в любой позиции на 30-м ходу соглашаемся на ничью. Через 10 ходов у меня был большой перевес, но уговор дороже денег! Быть может, элитные шахматисты иногда заключали мирные соглашения до игры - я не знаю. Это правило просуществовало несколько лет, потом его отменили. Очень хорошо по этому поводу высказался Фишер: "Я лучше, чем вся ФИДЕ знаю, когда мне соглашаться на ничью, а когда нет!"

В ДК железнодорожников участникам выделялась специальная комната, куда мы удалялись, чтобы проанализировать сыгранную партию. За нашими спинами стояли журналисты и жадно ловили каждое слово. Сейчас-то им компьютер может подсказать, как правильно играть, тогда же этого не было, они могли только у нас что-то узнать, услышать и записать наши слова. Они подходили и спрашивали оценку позиции, и боялись испортить отношения, потому что в этом случае гроссмейстер мог бы просто не разговаривать с журналистом, а откуда тому черпать информацию для репортажей? Тогда корреспонденты ссорились с гроссмейстерами лишь в исключительных случаях. Еще в ДК был отдельный буфет для участников и журналистов.

В любой телепрограмме или центральной газете спортивная информация начиналась с обзора чемпионата страны по шахматам. Я был молодым шахматистом, малоизвестным. Тем не менее, в Москве меня часто останавливали на улицах, просили автограф, как у артистов, совершенно незнакомые люди приветствовали, желали удачи. К сожалению, сейчас даже чемпионаты мира освещаются только тогда, когда случаются туалетные скандалы. Это просто бред! А некоторые гроссмейстеры и этому рады, мол, хорошо, что хотя бы так обратили внимание на шахматы. Но если только так мы можем привлечь к себе внимание, то лучше уж вообще никак. Это перечеркивает все то доброе и хорошее, что мы имели.

Участников разместили в гостинице "Минск" на улице Горького (ныне Тверской). У элиты, конечно, были номера-люксы, а у меня место в двухместном номере, на пару с Белявским. Каждый вечер Саша звонил Ботвиннику, рассказывал о своей партии, получал советы, как готовиться к следующему сопернику. Ботвинник над ним шефствовал, опекал.

На питание участникам выдавали талоны рубля на 3-3,5 в день, по ним можно было завтракать, обедать и ужинать в кафе гостиницы. Но я там питался всего пару раз за турнир, да и в своем номере ночевал только один раз, жил в основном у мамы. Поэтому талоны обменял на деньги - естественно, с потерей 20-30 процентов от номинала талонов.

Поскольку я жил особняком, на том турнире я мало общался в неформальной обстановке с другими шахматистами. Больше других, пожалуй, с Карповым, мы ведь земляки, знакомы с детства, играли за одну юношескую команду.

Чемпионат продолжался целый месяц. Были предусмотрены отдельные дни доигрывания и три выходных. Шахматы были профессией, поэтому каждую рабочую неделю шахматистам предоставлялся один день для отдыха. Ритм жизни был другой, и такие длинные турниры не казались чем-то из ряда вон выходящим. Высшая лига для меня была наполнена богатым шахматным содержанием и пролетела незаметно. К тому же играли мы в Москве, где много всего интересного. В принципе, чемпионаты в столице не совсем показательны в плане проведения участниками свободного времени, поскольку многие гроссмейстеры были москвичами и жили дома. Другое дело, если турнир, скажем, первой лиги проходил где-нибудь в Волгодонске. Вот там действительно некуда пойти, нечем заняться, только разве что в карты поиграть да книги почитать, или выпить за ужином в ресторане водки или коньяка. Вообще, Ташкент, Ереван, Тбилиси, Баку, Ашхабад, Кишинев, Рига и другие столицы союзных республик - почти родные города для шахматистов моего поколения и более старших, столько турниров там сыграно! Возможно, поэтому распад СССР я переживал очень болезненно, поскольку моя Родина резко сократилась в размерах.

Специально к чемпионату я купил нарядный костюм. Вообще, ни у кого вопроса не возникало, в чем приходить на игру. Шахматисты чувствовали себя актерами, которые обязаны красиво выглядеть перед зрителями. Без костюма с галстуком практически никто не приходил на игру, не хотел выпадать из общего ансамбля. Ну, разве что в день доигрывания, когда почти нет зрителей. Геллер иногда обходился без галстука, у него фигура была специфическая.

В 1976 году, когда я во второй раз вышел в Высшую лигу, то специально для игры на сцене купил бархатный костюм. Приобрел его, когда играл во Франции. Долго к нему присматривался, облизывался - он стоил очень дорого, но потом решил: если займу 1-е место, то обязательно куплю! И отыграл в нем две Высших лиги.

Помню, Карпов щеголял в новых модных костюмах, с удлиненным пиджаком, по тем временам это выглядело очень необычно. Известный тренер Анатолий Авраамович Быховский как-то встретил его до игры и восхитился: "Толя, какой же ты франт!" Подтрунивал над ним немножко.

Большим модником слыл Спасский, но на чемпионате-73 он своей одеждой мало чем выделялся среди остальных участников. А вот на встречу со спортивными руководителями Борис Васильевич мог придти, например, в кроссовках на босу ногу. Причем демонстративно закидывал ногу на ногу, чтобы они видели, какое он испытывает к ним "большое уважение".

И конечно, Миша Таль мог придти небрежно одетым, но на это смотрели сквозь пальцы - он же Таль. Он был моим кумиром, и я на всю жизнь запомнил свою первую турнирную встречу с ним, которая состоялась в 6-м туре.

К месту игры я ездил на метро, остальные участники тоже кто как. Когда я подходил к ДК, к дверям подъехало такси, и оттуда вышел Таль. Я его пропускаю вперед и вижу: Таль идет небритый, сгорбившийся, жалко на него смотреть… Когда я вышел на сцену, Таль уже сидел за столиком и напряженно думал - видимо, только сейчас он начал готовиться к партии, дома не стал тратить на меня время и силы. В итоге этих раздумий он решил после 1.е4 с5 2.Nf3 e6 сыграть 3.d3…

Подготовку к первой в своей жизни Высшей лиге я начал загодя. Вначале провел большой сбор с моим тренером Леонидом Ароновичем Гратволом в Челябинской области на красивейшем озере Кисегач. Домик у нас был безо всяких удобств, довольно холодный, телевизор только на соседней турбазе, и я ходил туда по вечерам смотреть "Семнадцать мгновений весны". По утрам бегал, купался в озере, а в холодные дни Гратвол заставлял меня перед обедом выпить рюмку водки - чтобы согреться. Шахматами мы занимались по 8-10 часов каждый день, изучали "Информаторы" и дебютные монографии, анализировали. Я готовил в основном черный цвет. На 1.е4 у меня все было более-менее в порядке, я уже играл свою сицилианку и не особенно за нее опасался, но на 1.d4 я не знал ничего, у меня полностью отсутствовал репертуар на 1.d4 и 1.Nf3. Так вот, за месяц я себе сам поставил дебютный репертуар на закрытые схемы, который до сих пор служит мне верой и правдой. А держится он, по большому счету, на одной дебютной идее: в подходящий момент сыграть d5xc4 и удерживать гамбитную пешку.

Гратвол был моим секундантом и в Москве. Нам обоим оплатил поездку челябинский спорткомитет. Леонид Аронович - историк по образованию, сильный кандидат в мастера, несколько раз был чемпионом Челябинской области, один из первых тренеров Карпова. Помню, в 1967 году в сборной России среди школьников на 1-й доске играл Тимощенко, на 2-й Карпов и я на 3-й - три ученика Гратвола. Мы тогда выиграли союзную Спартакиаду школьников, и Леониду Ароновичу присвоили звание заслуженного тренера России. Практически все гроссмейстеры, выросшие в нашей области, прошли его школу. Гратвол не обладал какими-то особенными теоретическими знаниями, но он прекрасно понимал шахматы. Никому он не навязывал своего мнения, а только помогал развиваться. И, конечно, своим ученикам он привил любовь к шахматам. Для меня он в большей степени был учителем по жизни, моим старшим товарищем, нежели тренером в шахматах.

Для меня главная опасность таких продолжительных турниров, как чемпионаты СССР, заключалась в том, что я не выдерживал длительного напряжения. Конечно, нужен был человек, с кем можно общаться, кто подбодрит в трудную минуту. Например, предстоит партия с Кересом или Спасским, а он напутствует: "Ничего, тебе это не страшно!" Мы с Леонидом Ароновичем гуляли, вместе ходили обедать, но специальной подготовки "под соперника" не было, дебютный репертуар готовили заранее, на сборе. Когда несколько лет спустя мои теоретические тетрадки увидел Карпов, он удивился и сказал: "Как хорошо ты поработал!" А ведь все мои сборы той поры можно по пальцам пересчитать, тогда как Анатолий Евгеньевич на этой работе всю жизнь.

Перед самым чемпионатом я за свой счет отправился отдохнуть в Сочи, по утрам и вечерам купался в море, а днем ездил на Мемориал Чигорина. Смотрел, как играют наши гроссмейстеры, наблюдал за выступлением молодого талантливого Яна Тиммана, и мне казалось, что я играю не хуже!

В первом туре мне предстояло играть черными со Львом Полугаевским. Перед стартом я испытывал колоссальное волнение, и мне единственный раз в жизни приснился шахматный сон. Вот я играю черными с Полугаевским, он почему-то пошел 1.е4, я ответил 1…с5, и после 2.Nf3 Nc6 3.d4 cd 4.N:d4 Nf6 5.Nc3 e5 он вдруг берет конем d4 мою пешку е5, а второй конь с f3 его защищает!! Я остаюсь без пешки, в холодном поту от ужаса просыпаюсь и понимаю, какой же бред мне приснился!

Любопытно, что когда через 7 лет я помогал Полугаевскому на его матче против Корчного в Буэнос-Айресе, Льву Абрамовичу приснился ход 8.Nh4 в новоиндийской защите (после 1.Nf3 Nf6 2.c4 b6 3.g3 e6 4.Bg2 Bb7 5.0-0 Be7 6.d4 0-0 7.d5 ed). Причем это я ему насоветовал пожертвовать Корчному пешку, а он мне возражал: "Женя, ты не понимаешь, Виктору нельзя жертвовать пешку!" Я отвечал: "Это ваш единственный шанс победить". Так он выиграл две партии этим вариантом: вначале сыграл 8.Nd4, как я советовал, а потом ему приснился ход 8.Nh4!

А в нашей партии наяву Полугаевский избрал, как обычно, 1.d4, мы разыграли меранский вариант. Его метод игры я до сих пор считаю одним из сильнейших за белых. Тем не менее, мне удалось достаточно легко уравнять позицию. А ведь Полугаевский был тогда одним из сильнейших шахматистов мира, участником матчей претендентов.

Лев ПОЛУГАЕВСКИЙ - Евгений СВЕШНИКОВ Славянская защита D47 1.c4 c6 2.Nf3 d5 3.e3 Nf6 4.Nc3 e6 5.d4 Nbd7 6.Bd3 dxc4 7.Bxc4 b5 8.Bd3 b4. На мой взгляд, это самый точный ход, в случае 8...Bb7 неприятно 9.e4. 9.Ne4 Nxe4 10.Bxe4 Bb7 11.Nd2 Be7 12.0-0 0-0 13.b3 Nf6. Незадолго до чемпионата проходил матч-турнир трех гроссмейстеров, в котором Геллер, Полугаевский и Портиш определяли двух участников матчей претендентов. Там Полугаевский отстаивал эту позицию черными: 13...Rc8?! 14.Nc4 Nf6 15.Bf3 Nd5 16.a3 a5 17.Bd2 c5 18.dxc5 Bxc5 19.Nxa5! Ba6 20.axb4 Bxb4 21.Bxb4 Nxb4 22.Qxd8 Rfxd8 23.Rfd1+/- (Портиш - Полугаевский, Порторож 1973). Ход в партии сильнее: черные стремятся как можно скорее провести подрыв с6-с5. 14.Bf3 Nd5 15.Bb2 c5 16.dxc5?! К более сложной игре вело 16.Ne4. 16...Bxc5= 17.Nc4 Qe7 18.Rc1 Rac8 19.Rc2 Rfd8 20.Qa1 f6 21.Rfc1 Nb6. Черные играют подчеркнуто надежно, на уравнение. Заслуживало внимания 21...e5=. 22.Bxb7 Qxb7 23.h3. Или 23.Ne5 Qe7=. 23...Bf8 24.Na5 Qe4 25.Nc6 Rd5 26.Ne7+. Страшновато 26.Nxb4?! Rg5 27.g3 Rxc2 28.Nxc2 Bd6, и угрозы черных очень опасны. Но возможно было 26.Bd4!? Rg5 27.g3 с обоюдными шансами, например: 27...Rh5 (27...Nd5 28.Ne7+ Nxe7 29.Rxc8 Rh5 30.h4 Nxc8 31.Rxc8) (27...Rc7 28.Bxb6 axb6 29.Qd4 Qxd4 30.Nxd4) 28.h4. 26...Bxe7 27.Rxc8+ Nxc8 28.Rxc8+ Kf7 29.Rc7 Rd2 30.Qc1 Qd3 31.Qc5 Qd8 32.Bd4 Rd1+. Или 32...Kf8!? 33.Qc1=. 33.Kh2 Kf8 34.Rc8 Bxc5 35.Rxd8+ Kf7 36.Ra8. Ничья по предложению белых. Во втором туре я сделал ничью с позиции силы с Кересом. Мы разыграли защиту двух коней; Пауль Петрович был крупнейшим знатоком этого дебюта, я учился на его книжках. Но оказалось, что в области теории мне удалось шагнуть дальше самого Кереса. Я получил перевес, провел красивую комбинацию, выиграл качество, но техника у меня была слабой. Петросян долго надо мной смеялся, что я 50 с лишним ходов пытался реализовать лишнее качество, но так его и не реализовал. Вообще, я стартовал на удивление удачно: сделал 6 ничьих (причем в трех партиях - с Кересом, Таймановым и Савоном имел большой перевес), потом выиграл черными в 27 ходов у Григоряна. Удачно претворил в жизнь дебютный план, который придумал во время подготовки на туманном озере Кисегач. Но потом начались неприятности. Турнир проходил в октябре, в Москве похолодало, я простудился, а закончилось все воспалением легких. Четыре дня пролежал дома, и мама - она терапевт - колола мне пенициллин. Температура была под 40, но за 4 дня я вылечился. Причем три дня выпали на выходные и дни доигрывания, и у меня оказалась пропущенной только одна партия - белым цветом с Белявским, который выступал крайне неудачно. Когда в выходной день мы играли эту пропущенную партию, то я, конечно, считал себя обязанным выигрывать, хотя реально не слишком превосходил Сашу по силе игры. В какой-то момент меня покинули силы, я проиграл и "поплыл" в турнире. Но еще до этого я проиграл Корчному, не сумел сделать ничью белым цветом. Доигрывали мы ту партию в Чигоринском зале ЦШК, и в этом зале стояла компьютерная демонстрационная доска! Размером где-то два на полтора метра, она была сделана умельцами из Перми, из НИИ, который разрабатывал оборудование для космических станций. Все было как сейчас: мы делали ходы на столике, и тут же позиция отображалась на электронном экране. Но изобретение опередило свое время на два, а то и на три десятилетия, доска осталась невостребованной, и еще долго на турнирах работали демонстраторы с длинными деревянными палками. Корчной всегда относился ко мне очень доброжелательно, наверное, потому, что я ему проиграл ту партию, да и потом играл с ним не слишком удачно. Но таким Виктор Львович был далеко не со всеми. Например, на матч-турнире трех сборных страны (первой, второй и молодежной), который предшествовал чемпионату СССР, Корчной проиграл Гене Кузьмину, и он тогда отнюдь не был доброжелательным и приятным в общении. У Корчного, конечно, настоящий чемпионский характер. В последний год я с ним довольно много общался, и могу засвидетельствовать, что у него есть колоссальный недостаток, переходящий в достоинство: он совершенно не умеет проигрывать! За всю свою жизнь он так и не научился проигрывать. Во время того чемпионата я несколько неожиданно для себя понял, что в дебюте я никому не уступаю, а многих даже превосхожу. Но после поражения от Белявского я впал в состояние грогги, и Спасский нанес мне красивый удар в моем варианте. Борис СПАССКИЙ - Евгений СВЕШНИКОВ 1.e4 c5 2.Nf3 Nc6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 e6 6.Ndb5 d6 7.Bf4 e5 8.Bg5 a6 9.Na3 b5 10.Bxf6 gxf6 11.Nd5 f5 12.Bd3 Be6 13.0-0 Bg7 14.Qh5 h6? 15.c3 0-0 16.Nc2 fxe4 17.Bxe4 f5 18.Nf4! Bd7 19.Bd5+ Kh7 20.Qg6+ Kh8 21.Nh5 Qe7 22.Nb4 Nxb4 23.Bxa8 Rg8 24.cxb4. Черные сдались. Спасский сказал, что нашел этот удар во время партии. Очень может быть, он невероятно талантливый шахматист. К тому же он много готовился против Фишера в сицилианке и атакующие позиции в этом дебюте играл блестяще. Что касается моего поражения, то дебют здесь ни при чем, не надо было только играть 14...h6? Почти сразу я нашел хороший ход 14...f4, но изменил себе, применил против Г. Кузьмина вариант Паульсена и проиграл в разгромном стиле, а в партии с Геллером потерпел неудачу в защите Пирца-Уфимцева. Эти поражения закалили характер. Сейчас я уклоняюсь от своих вариантов очень редко, только если опасаюсь откровенной игры на ничью со стороны соперника. Особенно запомнилось закрытие турнира. Подвыпивший Таль, ораторским способностям которого позавидовал бы любой адвокат или депутат Госдумы, блестяще прокомментировал для зрителей одну из своих партий. Потом на сцену вышел Корчной, который разделил места со 2 по 6-е. "Вы знаете, - сказал он, - я тут получил приз, так его едва хватило на то, чтобы оплатить мой гостиничный номер. Мне было положено по нормам Спорткомитета место в двухместном номере, а я занимал хороший номер. Да, обычно это бывает несколько по-иному!" То есть выступать в первенствах Союза не было доходно, но это было очень престижно. Я разговаривал несколько лет назад со Спасским о чемпионате 1973 года. Борис Васильевич сказал, что он был настолько силен в тот момент, столько усилий потратил на подготовку к матчу с Фишером, что жил еще старым багажом. Скажем, сицилианку за белых он чувствовал кончиками пальцев, он одержал в этом дебюте 4 победы. То, что он накопил на Фишера, здесь выплеснулось. Помню, на первый тур я приехал довольно рано и когда вышел на сцену, там из участников был только Спасский. Он собрал вокруг себя судей, поставил белого короля в центр доски и стал смотреть, как на него падает свет. Борис Васильевич проверял правильность освещения и объяснял судьям, почему это делает, а те слушали очень внимательно. Дело в том, говорил Спасский, что одна из главных причин утомляемости шахматиста - это усталость глаз, поэтому для нашего брата очень важно правильное освещение. Я думаю, этому он научился у Фишера. Спасский проиграл всего одну партию в турнире - Савону. Помню, Савон тогда был поражен, что Спасский, когда что-то зевнул, покраснел как рак. Савон тогда удивлялся: "Как Спасский мог играть с Фишером, у него же на лице все написано?" Нельзя выдавать свои эмоции! Хотели ли власти как-то помешать Спасскому выиграть чемпионат 1973 года, был ли он не в фаворе? Я ничего об этом не знаю, лучше у него самого спросить. Но иногда чиновники пытались вмешиваться в турнирную борьбу, это правда. Например, в чемпионате 1977 года лидировали Гулько и Дорфман. Гулько тогда пытался эмигрировать из Союза, и его всячески зажимали. Мне предстояло играть с ним белыми на самом финише турнира. Перед партией меня встретил Батуринский и строго предупредил: "Помнишь, с кем ты сегодня играешь? Ты должен выиграть у Гулько! Понятно?" Я сказал, что все понял, поднялся в свой номер, немедленно позвонил Борису и...предложил ему ничью! Он задумался, но отклонил предложение и потом в муках делал эту самую ничью. В итоге 1-2 места поделили Гулько и Дорфман, дополнительный матч между ними закончился вничью, и они оба были объявлены чемпионами Советского Союза. Мне посчастливилось выступать в восьми Высших лигах чемпионатов СССР, и всегда это было интересное событие. К шахматистам, игравшим в Высшей лиге, отношение во всем шахматном мире было очень уважительное. Виктор КОРЧНОЙ в своей книге "Шахматы без пощады" писал: Вспоминаю свою партию со Спасским в чемпионате: интерес к турниру огромный, зал забит до отказа. Тот же самый зал, где игрался чемпионат 1952 года, только убрали портрет Сталина. Старенький зал, прекрасная акустика, толпа гудит - переживает за каждую партию. Я, обычно нечувствительный к шуму, понял, что не могу играть дальше в такой обстановке. Вспомнив свой опыт игры в кино, собравшись с духом, я крикнул в ревущий зал: "Да перестаньте галдеть!" На минуту все стихло. Я сделал ход и предложил Спасскому ничью. Он видел, в каком я состоянии, но на доске - объективно - у него было не лучше. После небольшого раздумья он принял мое предложение. Высшая лига 1973 года оказалась одним из самых сильных турниров в моей жизни. Сильнее практически (не по рейтингу, а по реальной силе) даже турнира претендентов 1985 года в Монпелье. Кошмар, а не турнир! Можно было играть неделю за неделей и ждать мига удачи - борясь за победу в каждой партии и не выигрывая. Через это испытание прошли и Керес, и Таль, и Смыслов, которые так и остались в минусовой зоне. Мне повезло - в середине турнира удалось выиграть три партии подряд. Я разделил второе место с Карповым, Петросяном, Полугаевским и Кузьминым. Выиграл турнир Спасский. Будучи чемпионом мира, он не раз позволял себе "неправильные", с точки зрения советского руководства, высказывания. Однажды на лекции в Новосибирске его спросили - почему Керес не стал чемпионом мира. Тысячной аудитории он ответил: "У Кереса, как и у его страны, несчастливая судьба". Еще бы! На пятьдесят с лишним лет Эстония стала объектом неблаговидной политики КПСС. Известен был и случай, когда Спасский отказался подписать письмо за освобождение Анжелы Дэвис. Кто такая была эта негритянская женщина, я сейчас уже не помню, помню лишь, что в свое время советские развязали шумную кампанию за ее освобождение. Выиграть турнир Спасскому было необходимо. Мне показалось, что он надорвался: отдал всю энергию, без остатка. Это был спортивный подвиг. Колоссальный успех! Но последний в карьере... Еженедельник "64" активно освещал 41-й чемпионат СССР, а после его окончания победитель турнира Борис СПАССКИЙ ответил на вопросы будущего главного редактора этого издания Александра РОШАЛЯ. Приводим небольшой фрагмент интервью: - В этом году вы выступили во многих соревнованиях, и с каждым новым турниром заметно увеличивались нагрузки...Вы заранее намечали перспективный "план кампании"? - Это не был заранее намеченный план. Когда я играю, то стараюсь исходить из своих возможностей. Первые турниры после матча у меня шли довольно трудно, поэтому я старался брать нагрузки немножко меньшие. Теперь, чувствуя, что сил побольше, стал больше вкладывать их и в игру. Тут есть доля внутренней самозащиты. Такое ведь может происходить и сознательно, и подсознательно. Словом, прежде всего исхожу из самочувствия. Если есть вдохновение, желание, то я действую. - Тем не менее, со стороны кажется, что вас все больше волнует спортивный результат. - Вот об этом я не думал. Вероятно, со стороны просто виднее. - Есть ощущение улучшения самочувствия, настроения, спортивной формы? - Это мой профессиональный секрет. - Перед началом чемпионата СССР вы ставили перед собой конкретные задачи? - Мне хотелось играть как можно лучше, я хотел стараться. Что касается творческих целей, то это - опять мой секрет. - У вас были очень разные партии... - Обычно это получалось стихийно и зависело от партнера, от его класса. Партнер меня направлял. - Но бывало же, что вы шли на партию с твердым намерением ее выиграть? - И снова - секрет, потому что касается моего характера. - Остались довольны качеством своей игры? - Безусловно, моя игра здесь меня больше устраивает, нежели это было раньше. Некоторые партии доставили творческое удовлетворение. Те, где была напряженная борьба, а не только те, где удалось красиво выиграть. Взять, например, последние встречи, которые были довольно напряженными: с Корчным, Григоряном, Петросяном... На страницах "64" выступили и некоторые другие участники звездного чемпионата: Анатолий КАРПОВ: - Спасский прекрасно провел весь турнир и вполне заслужил свой успех. Как обычно, в боевом духе и тоже на высоком уровне играл Корчной. Я начал турнир, если иметь в виду очки, так здорово, как никогда раньше. И все же даже в тех партиях, которые я выиграл, как, например, с Савоном и Белявским, меня не покидало ощущение какой-то неудовлетворенности собой. Чувствовалось, что игра не идет. А когда в важной встрече со Спасским я не только упустил крупный перевес, но даже получил худшую позицию, мне стало ясно, что форма оставляет желать лучшего. Поняв это, я не стал насиловать себя, не стал лезть на рожон. Вот почему, хотя я и не очень уж доволен занятым местом, а все же считаю свой результат вполне хорошим, тем более, что на финише мне удалось все же преодолеть спад. Хотя очков на финише я набрал меньше, чем на старте, но качество игры было выше. Виктор КОРЧНОЙ: - Хотя турнир и не принес особых неожиданностей, но выдался он боевым, интересным, творчески содержательным. В этом смысле высшая лига оказалась на высоте. Я поначалу играл как-то скованно и не был очень доволен этим, хотя именно такая игра имела для претендентов определенные преимущества. Но потом характер взял свое! Постепенно я увлекся игрой, а после поражения (не обязательного) в партии с Карповым озлился и махнул рукой на все благоразумные намерения. Так же играл, по-моему, Спасский, и можно поэтому сказать, что мы были в менее выгодном положении, чем трое других претендентов. Без ложной скромности могу сказать, что именно из-за чрезмерной "откровенности" я играл в дебютах, пожалуй, интереснее, чем другие. Не думаю, чтобы это было мне полезно перед матчем с Мекингом, но я не мог ничего с собой поделать. Доволен ли я собой в этом турнире? И да, и нет. В общем, так себе - вот, наверное, самое точное определение. Лев ПОЛУГАЕВСКИЙ: - Турнир показал правомерность итогов межзональных соревнований. Все претенденты оказались впереди (Кузьмин - то исключение, которое подтверждает правило), даже те, которые были не в лучшей форме. Победа Спасского вполне закономерна, тем более, что в творческом отношении он был самой интересной фигурой чемпионата. Спасский уверенно набирает форму и приближается по силе игры к своим лучшим временам. Во всяком случае, в партиях с Тукмаковым и Рашковским явно проступают черты прежнего Спасского. Борис СПАССКИЙ - Владимир ТУКМАКОВ 1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 a6 6.Bg5 e6 7.f4 Nbd7 8.Qf3 Qc7 9.0-0-0 b5 10.Bd3 Bb7 11.Rhe1 Qb6 12.Nb3 b4 13.Na4 Qc7 14.Nd4 Be7 15.Qh3 Nc5 16.Nxc5 dxc5 17.Nxe6 fxe6 18.Bc4 Rd8 19.Qxe6 Rxd1+ 20.Rxd1 Rf8 21.Bxf6 Rxf6 22.Qg8+ Bf8 23.g3 Bc8 24.e5 Rb6 25.Qxh7 Be6 26.Qg6+ Qf7 27.Qe4 Qc7 28.h4 Bxc4 29.Qxc4 Qc6 30.b3 g6 31.Qe2 Qe6 32.h5 Rb7 33.Qe4 Rg7 34.hxg6 Qxg6 35.f5. Черные сдались. Борис СПАССКИЙ - Наум РАШКОВСКИЙ 1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 a6 6.Bg5 e6 7.f4 Qc7 8.Bd3 Nbd7 9.Qe2 b5 10.0-0-0 Bb7 11.Rhe1 Be7 12.e5 dxe5 13.fxe5 Nd5 14.Bxe7 Nxc3 15.Qg4 Nxd1 16.Nxe6 Qc6 17.Nxg7+ Kxe7 18.Qg5+ f6 19.exf6+ Kd8 20.f7+ Kc7 21.Qf4+. Черные сдались.