Что ни судьба, то трагедия (часть 2)

№1
Л.Залкинд

Выигрыш

1.g7 Rg6! 2.d5+! Kxd5 3.f5! exf5 4.Rf6 Rg3 5.Rf8 b4 6.g8Q+ с выигрышем.

«Смысл второго и третьего ходов белых, – поясняет узловой момент решения Леонид Иванович, – в привлечении черного короля на диагональ а2-g8 и в открытии ее (что важно в варианте 4…Rxf6 5.g8Q с шахом)».

А нижеследующий этюд, можно сказать, лебединая песня нашего героя – человека трагической судьбы.

№2
Л.Залкинд
Международный конкурс имени А.Троицкого, 1929-1930 гг.
1-2 призы на равных

Выигрыш

1.c7 a5! 2.Rd4! Rxf3 ( 2...Re3 3.Re4 Rxf3 4.Re2 ) 3.Rf4! ( 3.Rd2? Kxd2+ 4.Kb2 Rc3! с вечным шахом) 3...Rg3 4.Rg4! ( 4.Rf2 Rg8! =) 4...Rh3 5.Rh4! Rg3 6.Rh3! Rxh3 7.c8Q Rd3 8.Qf5 Kc2+ 9.Qxd3+ Kxd3 10.c5.

Целый каскад красивых жертв белой ладьи в обычном с виду «ладейнике», ничего такого экстраординарного вроде не предвещающего…
Вскоре после публикации итогов этого конкурса один из его победителей был арестован.

Первым на Лубянке его и допрашивал будущий сокамерник разведчика Быстролетова Наседкин. Тогда это был старший оперуполномоченный Экономического отдела ОГПУ, уверенно шагавший в карательных органах по карьерной лестнице. В стенограмме того допроса с исчерпывающими ответами Залкинда на вопросы биографического характера нет ни намека на существование «контрреволюционной меньшевистской организации». Это сочинят уже по ходу следствия.

Материалы с судебного процесса с издевательскими карикатурами на подсудимых заполонили центральные газеты.

«Известия» от 2 марта 1931 года:

«…Еще задолго до впуска в Колонный зал Дом союзов осаждается громадной толпой. Ровно в 5 часов открываются двери Дома союзов. Громадный зал быстро наполняется.

В 6 час. 15 мин. вводят подсудимых. В 6 час. 30 мин. за судейским столиком появляется председатель специального присутствия Верховного суда тов. Шверник… За прокурорским столом – т.т. Крыленко и Рогинский…

Быстро проходит процедура опроса обвиняемых. Все они на вопрос председателя заявляют о принадлежности к партии меньшевиков.

…С глубоким вниманием при полной тишине выслушал зал обвинительное заключение, чтение которого продолжалось около 4 часов.

По окончании чтения обвинительного заключения председательствующий тов. Шверник, вызывая к судебному столу подсудимых, задает им вопрос:

– Признаете ли себя виновным в преступлениях, предъявленных вам обвинительным заключением?

В напряженной тишине прозвучали слова первого из подсудимых Залкинда:

– Да, признаю себя виновным…

– Да, признаю, – говорят вызываемые поочередно все подсудимые…»

По окончании судилища «Шахматный листок» разразился передовицей, в которой председатель уже разогнанного Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов был назван контрреволюционером-предателем, к тому же яро призывавшим наших проблемистов и этюдистов публиковаться в буржуазной печати и тем самым уличивший себя в надклассовом понимании шахмат…

Страны советской шахматисты понимали, чьи уши торчат за этой передовицей.

Николай Крыленко (он здесь самый низкорослый среди своих соратников) и возвышающийся над ним на голову (слева от него) его тогдашний заместитель по наркомату юстиции РСФСР Андрей Вышинский.

Крупный организатор сталинских репрессий, Вышинский выступал Гособвинителем на многих сфабрикованных политических процессах, включая Шахтинское дело, о котором член-корреспондент АН СССР Владимир Грум-Гржимайло, умерший в 1928-м, писал в своем предсмертном письме:
«Все знают, что никакого саботажа не было. Весь шум имел целью свалить на чужую голову собственные ошибки и неудачи на промышленном фронте. Им нужен был козел отпущения, и он был найден в куклах шахтинского процесса».

С этой же целью затеяли и меньшевистский процесс, для пяти его главных фигурантов Гособвинитель Крыленко потребовал высшей меры репрессий (расстрел), а для своего зама по Исполбюро Всесоюзной шахсекции Залкинда, консультанта Высшего совета народного хозяйства Арона Соколовского и еще двух подсудимых – максимально длительной изоляции. Окончательный приговор: «руководящей пятерке» – по 10 лет, Залкинду и Соколовскому – по 8.

«Они могут поднять любой наркомат»

В своих посмертно изданных мемуарах «Так было» (М., 1999 г.) самый непотопляемый член большевистского ареопага А.Микоян рассказывает, как в один из августовских дней 1926 года Сталин долго и терпеливо убеждал его возглавить Наркомат торговли.
– В Наркомате, – говорил вождь, привычно меряя кабинет мелкими неторопливыми шажками, – есть опытные работники по внешней торговле, такие как Стомоняков, Шлейфер, Кауфман, Лобачев, Чернов, по внутренней торговле – Эйсмонт, Вейцер, Залкинд. Они могут поднять любой наркомат и хотят работать с тобой. При наличии таких специалистов ты будешь иметь полную возможность присмотреться к работе, а затем уже уверенно приступить к делу…

17 августа 1926 года Наркомторг (располагавшийся на старейшей московской улице Варварке, рядом со Старой площадью) возглавил большевистский руководитель с Кавказа Анастас Микоян. В течение ряда лет ему помогал поднимать наркомат экономист Лазарь Залкинд – вплоть до 20 августа 1930 года, когда ночью за ним приехали в дом №3 по 2-му Волконскому переулку (где он проживал с супругой Надеждой Васильевной и четырьмя детьми) с ордером на обыск и арест сотрудники оперативного отдела ОГПУ. 30 октября того же года заплечных дел мастера выбили из подследственного показания: «Признаю себя виновным в причастности к вредительской организации при НарКомТорге СССР, ставившей себе целью увеличение затруднений на рынке промтоваров».

И присмотревшись, новый нарком также высоко оценил отмеченных вождем «опытных работников». «По внутренней конъюнктуре, – пишет Микоян, – специалистом был Залкинд. Он действительно хорошо все это знал, следил за информацией и добросовестно, объективно докладывал».

Подельником Залкинда по меньшевистскому процессу назначили еще одного опытного грамотнейшего работника из Наркомторга – Михаила Якубовича. Этот правнук декабриста А.Якубовича отсидел 25 лет, «освободившись» после смерти Сталина – еще два года находился на поселении (под надзором компетентных органов) в Казахстане, где потом доживал свой век в одном из домов для инвалидов в Караганде. В 1967-м был вызван в Москву, где написал письмо Генеральному прокурору СССР с рассказом о том, как фабриковали их меньшевистское дело. В тот приезд в Москву Михаилу Петровичу, по его воспоминаниям, удалось встретиться с Микояном. Кремлевский долгожитель сказал Якубовичу, что никогда не сомневался в его невиновности, но ничего не мог тогда сделать. Надо полагать, он и в невиновности Залкинда не сомневался, столь уважительно отозвавшись о нем в своих воспоминаниях. Ну, а если и Микоян «ничего не мог тогда сделать», то не надо объяснять, кому он не посмел перечить…

«МНЕНИЕ МЭТРА КОМПОЗИЦИИ РЕШИЛО МОЮ СУДЬБУ»

Судилище проходило в Октябрьском зале Дома союзов.

В фойе этого зала в 20-е собирались по понедельникам московские композиторы, объединившиеся вокруг Залкинда и его ближайшего соратника (ставшего секретарем Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов), молодого Леонида Исаева. Однажды сюда пришел и юный Саша Гуляев, будущий гроссмейстер, двукратный чемпион СССР по композиции (в разделе двух- и трехходовых задач).

Из замечательного очерка Гуляева о творчестве и судьбе «меньшевика-предателя» («Шахматный вестник», 1991 г.): «Свою первую задачу автор этой статьи, тогда еще школьник, опубликовал в издававшемся Николаем Грековым журнале «Шахматы» в 1925 году. Редактировали там отдел задач Л.Залкинд и Л.Исаев, но судил конкурсы только первый. И вот что он написал по поводу моей задачи: «А.П.Гуляев выступил на задачном поприще совсем недавно, но обнаружил недюжинное дарование». Мнение мэтра шахматной композиции решило мою судьбу, и в мою жизнь почти на равных вошли наука и шахматы…»

В конце 1926 года группа композиторов собралась на квартире у М.Барулина и сфотографировалась. Как и полагается, в центре – Л.Залкинд, рядом с ним сидят «старейшины» – С.Левман (слева) и В.Платов, а также В.Шиф и Л.Исаев. Во втором ряду молодежь – В.Овчинников, С.Крючков, К.Григорьев, А.Гуляев, П.Неунывако, М.Барулин.

«Не могу сказать, – пишет далее Гуляев, – что мне пришлось часто встречаться с Залкиндом, но когда он приходил на наши композиторские «понедельники», а их я посещал регулярно, я его видел, беседовал с ним и набирался ума-разума. Кроме того, я общался с Залкиндом на квартире у Н.И.Грекова, где примерно раз в месяц по четвергам собиралась редакция журнала «Шахматы» (меня приглашал Л.Исаев как молодого автора)».

Александр Гуляев (1908-1998) – легендарный ученый и шахматный композитор, автор неоднократно переиздававшихся учебников по металловедению и термической обработке стали. В 1934-м был удостоен звания мастера спорта СССР в числе первых в почетнейшей компании – с Алексеем Троицким, Леонидом Куббелем и Михаилом Барулиным.

Век-волкодав сгубил его отца, выдающегося ученого-металлурга, погибшего в лагере. В связи с тем, что Павел Андреевич был в 1948-м репрессирован, «его сына, – пишет профессор Виолетта Лясоцкая в статье «Моцарт в металловедении» к 100-летию Александра Гуляева, – уволили из МАИ, где он работал с 1942 г., создал одну из лучших кафедр «Металловедение», прекрасно оснащенную лабораторию и организовал школу молодых ученых-металловедов».
…В один из теплых осенних дней 1985-го автор этих строк, подходя к Концертному залу им. П.И.Чайковского (где, как читатели, наверное, уже догадались, должна была начаться очередная партия второго матча двух «К») заметил, как к автостоянке лихо подкатила белая «Волга». Сидевший за ее рулем седовласый человек, показавшийся мне знакомым, хлопнув дверцей, скорым шагом направился в зал – стройный, подтянутый, с чуть откинутой назад крупной красивой головой. Это был 77-летний Александр Гуляев!

Как он пишет в сборнике «Избранные композиции» (изданном в том же 1985-м), «на втором этапе своей творческой деятельности я счел целесообразным выступать под псевдонимом «Грин». Под этим псевдонимом выступал один из моих любимых писателей А.С.Гриневский. Кроме того, псевдоним одинаково транскрибируется на любом языке (Grin – по-английски «улыбающийся»), чего не скажешь о мой фамилии. Выбор этого псевдонима отвечает моему мировоззрению».

Дополню еще одной цитатой из статьи В.Лясоцкой: «А.Гуляев был удивительно жизнелюбивый человек, играл на рояле и пел, любил концерты, театры, выставки, литературу, путешествия, всегда был доброжелателен с друзьями и элегантен».

Опрометчивое суждение шестого чемпиона мира
и несбывшаяся мечта двукратного чемпиона СССР

Сейчас уже подзабылась интереснейшая полемика из-за одного из этюдов Гуляева, когда нападающей стороной был не кто иной как Михаил Ботвинник, а защищался – московский этюдист Марк Либуркин.

№3
А.Гуляев
Конкурс Всесоюзного комитета физкультуры и спорта,1948 г.
1-й приз

Выигрыш

Вот извлечения из подробнейшего комментария Гуляева к вероятно лучшему, что он сочинил в этюдном жанре:

« 1.e7 Re4 2.Rf4! Re6 3.Rf5+! Kxa4 4.Rf6! Re5 5.Rf4+ Bc4! 6.Rxc4+ Kb3 (на 6...Kb5 следует 7.Rc5+! – новая, двойная жертва белой ладьи) 7.Rc3+!

Нельзя 7.Rb4+? Kc2 8.Rb2+ Kc1! 9.Re2 Kd1, и король черных вовремя поспел к полю d1. После взятия слона белые добиваются выигрышного положения, проводя один из следующих планов:

1) завлекают черного короля на одну горизонталь или диагональ с черной ладьей, после чего последняя связывается или отвлекается от поля е8;

2) с темпом попадают своей ладьей на вертикаль «d», после чего решает ход Rd8;

3) отвлекают черного короля на поле а5, блокируют своей ладьей черную пешку «е» и благодаря этому успевают подойти королем к своей пешке прежде, чем черный король к полю е1;

4) загоняют черного короля на поле b1, блокируют ладьей на е2 черную пешку и решают игру маневром короля, так как черный король не может ступить на поле с1. Теперь дальнейшее понятно.

Если 7...Ka4, то 8.Ra3+! Kb5 9.Rd3! c6 10.Rd8 e2 11.e8Q e1Q 12.Rd5+!, и выигрывают.

Если 7...Kb2, то решает немедленно 8.Rc5! Re4 9.Re5! Rxe5 10.Bg7, и выигрывают.

Наконец, на 7...Ka2 следует 8.Rc2+, и игра разветвляется на два варианта.

На 8...Kb1 белые играют 9.Re2!, и если 9...Kc1, то 10.Rxe3! Rxe3 11.Bh6, и выигрывают.

Если же 8...Kb3, то 9.Rb2+! Kc4 10.Rb4+! Kd3 11.Rd4+! и 12.Rd8.

Белая ладья жертвуется на двенадцати полях, разбросанных по всей доске, причем мотивировки этих жертв совершенно различны».
…После гаагско-московского триумфа Михаила Ботвинника появилась его именная страница в «Шахматах в СССР». И вот в одном из своих, говоря по-современному, постов он «наехал» на автора вышеприведенного этюда. «Как белый король, – вопрошал первый советский чемпион мира в тысячелетней игре, – мог попасть на поле а7? Только через поля с8 и b8, но ведь это чистая фантазия! Позиция белого короля с точки зрения шахматиста-практика настолько антихудожественна, что если бы в составе судейской коллегии был хотя бы один мастер (а не только мастера композиции), этюд Гуляева не мог бы получить столь высокого отличия».

Судьями конкурса были Рафаэль Кофман, Евгений Умнов и Марк Либуркин, но из них чистым этюдистом (и каким!) был только Либуркин, и он не оставил выпад чемпиона мира без ответа…

Та самая персональная страница Ботвинника, где он сетует на допущенные, по его мнению, «досадные промахи» Марка Либуркина и его коллег – судей конкурса, посвященного XVI первенству СССР.

№4
М.Либуркин
Конкурс Ереванского шахматного клуба, 1950 год
2-й приз

Выигрыш

Вот как прокомментировал это чудо сам его создатель:

«У черных позиционное превосходство: их король расположен близко к незащищенным белым пешкам. Тем поразительней способ, при помощи которого белые добиваются победы.

1.Ke7 c4! Лучшая защита. Если 1...Kc4, то 2.Kxd7 Kxd5 3.Kc8! Kc6 4.Kb8 Kd7 5.Kxa7 Kc8 6.c4. Или 1...d6 2.Kd7 Kc4 3.Kxc7 Kxc3 4.Kb7 c4 5.Kxa7 Kd3 6.Kb8 c3 7.a7 c2 8.a8Q c1Q 9.a6, затем 10.Qb7, и выигрывают.

2.Kd8!! (Первая неожиданность! Нельзя 2.Kxd7? из-за 2...Kc5 3.Kc8 c6! с ничьей) 2...Kc5 3.Kc8!! (Снова обходя черную пешку. Если 3.Kxc7?, то 3...Kxd5 4.Kb7 Kd6 5.Kxa7 Kc7 с ничьей) 3...c6! 4.d6! (Миролюбие белых безгранично! В пешках противника они видят своих будущих союзников) 4...Kxd6 5.Kb8! c5 6.Kb7! Теперь черные в цугцванге. Сохранить контроль над пунктом с7 им мешает своя же пешка, которую белые предусмотрительно обошли. После отхода черного короля белые легко выигрывают, забирая пешку а7.
Автору хотелось показать возможность осуществления маневра, который некоторые гроссмейстеры считали “чистой фантазией”».

«Некоторые гроссмейстеры» – в смысле Ботвинник, надо полагать, пожалевший, что был столь опрометчив в оценке гуляевского этюда!

…Редчайшее совпадение: в один год, 1910-й появились на свет четверо замечательных этюдистов – Евгений Сомов-Насимович, Генрих Каспарян, Тигран Горгиев и Марк Либуркин, причем двое последних – чуть ли не день в день (30 и 31 августа). Либуркин родился в белорусском городе Витебске, но еще в юном возрасте переехал (один или с родителями – это остается невыясненным) в столицу молодой страны Советов. Первый же его опус был опубликован под грифом «М.Либуркин, Москва» – «Шахматным листком» в 1927 году. Но в Белокаменной паренек из Витебска появился, вероятно, раньше. Своему будущему биографу Рафаэлю Кофману он рассказывал, что шахматами «заболел» во время первого международного турнира в Москве. В этом же 1925-м вышли в свет «150 избранных современных этюдов» Василия Платова и «150 шахматных этюдов» Леонида Куббеля, и с большой долей уверенности можно предположить, что от этой замечательной классики юный новоиспеченный москвич и зажегся…

Приводимые Кофманом («Избранные этюды С.Каминера и М.Либуркина», М., 1981) сведения о «жизни в жизни» Марка Савельевича – крайне скудные:

«После окончания школы и специальных курсов бухгалтеров в 1933 году стал работать по специальности. Последние годы своей жизни был главным бухгалтером на одном из московских предприятий. Награжден медалью «За доблестный труд» и Почетной грамотой. Очень скромный и обаятельный человек, Либуркин пользовался огромным авторитетом и уважением у соратников по шахматному искусству».

Об одном остром моменте в шахматной биографии Либуркина Кофман в «Избранных…» умалчивает, а скорее, он и не мог тогда, в эпоху КПСС, об этом написать. О чем речь?

Давайте заглянем в энциклопедический словарь «Шахматы» (М., 1990):

«Мастер спорта СССР по шахматной композиции – звание, присваиваемое (с 1934) пожизненно Госкомспортом СССР составителям задач и этюдов на основе нормативов Единой всес. спорт. классификации. К 1988 звание присвоено 80 шахматным композиторам: М.Барулин, А.Гуляев (Грин), Л.Куббель, А.Троицкий (все – 1934), А.Гербстман (1935), В.Корольков (1938), Е.Умнов (1945), Г.Каспарян (1946), В.Брон (1947), Л.Загоруйко, А.Казанцев, Л.Лошинский, А.Немцов (все – 1954)…».

Чем объяснить этот странный длительный перерыв в присвоении звания – с 1947-го по 1954-й? А тут, очевидно, дело в «пятом пункте» главных героев состоявшихся в тот период чемпионатов СССР по композиции – 2-го (1948) и 3-го (1952), в задачных разделах которых четыре «золота» кряду взял Лев Лошинский, а в этюдном два кряду – Либуркин (во 2-м чемпионате поделил 1-2 места с Владимиром Корольковым, в 3-м одержал единоличную победу).

До свертывания – по той причине, что и «бессмертные» смертны, – идеологической кампании по борьбе с «космополитами» Марк Савельевич не дожил…

Его не стало в один день с лучшим другом всех народов – 5 марта 1953-го. И поэтому о смерти двукратного чемпиона СССР Либуркина «Шахматы в СССР» (где покойный с послевоенной поры и буквально до своего смертного часа прекрасно вел этюдный раздел) не дали тогда ни строчки. Только через три месяца при публикации в журнале предварительного присуждения 3-го Всесоюзного первенства о Либуркине будет сказано, что он безвременно скончался. А еще через пару месяцев в «Шахматах в СССР» появилась статья А.Гурвича и А.Казанцева «Мастер шахматного этюда», начинавшаяся так: «Шахматная композиция потеряла одного из крупнейших своих мастеров. Умер Марк Савельевич Либуркин». Дата смерти не называется. Впрочем, это-то понятно, ведь уже полгода как Марка Савельевича не было в живых, и возник бы вопрос: почему журналом была взята такая пауза?

Фото Марка Либуркина из статьи «Мастер шахматного этюда» в «Шахматах в СССР», №8 за 1953 год. Замечательный композитор ушел в самом расцвете сил, ему было 43…

Выдающийся гроссмейстер этюда, неофициальный чемпион мира Генрих Каспарян, 6-кратный чемпион Советского Союза. По результатам предварительного присуждения 3-го чемпионата СССР был объявлен победителем, но затем его великолепный этюд, занявший 1-е место, «расколол» мастер Виталий Чеховер, обнаружив побочное решение. В итоге Каспарян оказался на 3-м месте (с которого на 2-е поднялся Александр Казанцев), а Либуркин, первоначально серебряный призер, был провозглашен чемпионом (посмертно).

С одним из авторов той статьи памяти Либуркина в «Шахматах в СССР» и одним из главных его соперников в первых послевоенных чемпионатах СССР ваш покорный слуга в свое время дважды подолгу беседовал.
…Еще в 70-е у меня завязалась переписка с известным писателем-фантастом и мастером по шахматной композиции Александром Казанцевым, в молодые годы – сибиряком (окончил один из вузов Томска). Как-то он мне прислал один из своих этюдов со словами: «Можете печатать его в Сибири, к которой я неравнодушен до сих пор». В конверт была вложена небольшая фотография мэтра, размером почти как для паспорта, чуток побольше. Письма он печатал на машинке, исправления в машинописный текст вносил авторучкой неразборчивым почерком.

Затем в конкурсе «Шахмат в СССР» за 1977 год Александр Петрович присудил одному из моих романтических этюдов специальный приз и так его прокомментировал (чувствовалась рука писателя-фантаста!), что я, тогда еще молодой композитор, раскрыв журнал с итогами конкурса, подпрыгнул от восторга:

№5
Владимир Нейштадт
«Шахматы в СССР», 1977 год
Специальный приз «За самый фантастический этюд»

Ничья

« 1.Rd3+! Порядок жертв ненарушим: 1.Nf4+? exf4 2.Rd3+ f3!

1...Bxd3 2.Nf4+! exf4 3.Qf3+! gxf3.

А теперь тематическое превращение, поначалу странное – 4.c8B+!!, но после 4...Bf5! (снимая удар с поля b1, иначе сразу пат: 4...Qg4 5.Bxg4+ Kxg4 ) 5.Bxf5+ Qg4 6.Bb1!! – парадоксально логичное. Ведь черные в цугцванге, и если 6...Bxf2, то пат со связкой как раз вовремя «слабого» слона. А в случае 6...Qg5 проявляется его дальнобойная сила – 7.Bf5+! Qg4 ( 7...Qxf5, опять пат) 8.Bb1!, позиционная ничья.

Автор, воскрешая отнюдь не запрещенную романтическую гротескную форму, и с улыбкой, и вполне всерьез показывает, какие необыкновенные события могут случиться на шахматной доске».
Спустя какое-то время, будучи в Москве, я позвонил Казанцеву и попросил об интервью для «Алтайской правды». Александр Петрович продиктовал свой адрес. Жил он неподалеку от величайшего здания Московского университета в прекрасном многоэтажном доме (сильно впечатлившем меня, жителя сибирского города Барнаула с его кварталами однообразных приземистых «хрущоб»). Разговаривали в рабочем кабинете писателя, для своих 70 с лишним лет выглядевшего очень моложаво. Был он среднего роста, круглолиц, в очках, немного полноват, с аккуратной с проседью бородкой, как у Хемингуэя – на известных всему миру портретах автора «Праздника, который всегда с тобой»… Передо мной был один из известнейших фантастов – не «забронзовевший» (чего я опасался), а довольно простой в общении и охотно о себе рассказывающий (позднее я узнал от главреда «Алтайской правды» Юрия Майорова, что в Барнауле тогда жила первая жена Александра Петровича – может, этим и объяснялась его заинтересованность в том, чтобы материал появился в провинциальной алтайской газете?). Цель интервью я обозначил еще по телефону – коронную для Казанцева тему о тунгусском метеорите (по версии писателя, озвученной в его фантастических произведениях, это был вовсе не метеорит, а корабль с инопланетянами, которому при подлете к старушке-Земле страшно не повезло – разлетелся на мелкие клочья при взрыве типа ядерного).

Спустя пару лет я вновь посетил Казанцева, вновь в основном разговаривали об инопланетных темах и прилетах НЛО (на основе тех интервью я много лет спустя, в 2004-м опубликовал в «Алтайской правде» большой материал «Гнев Бога Огды» – это есть в гугле). Но в обе наши встречи с ним я, естественно, не мог не расспрашивать о людях, с которыми его сводила любовь к шахматному этюду, и вообще он ведь был, вспоминая крылатую фразу отца позиционной школы, «куском истории» – отечественной и мировой композиции. Первые свои опусы печатал еще в легендарных выпусках «Задачи и этюды» конца 20-х, будучи студентом в Томске (один из романтических этюдов молодого сибиряка тогда заслужил высокую оценку самого А.Троицкого!), с 1950-го по 1965-й возглавлял Всесоюзную комиссию по композиции, и при его непосредственном участии в середине 60-х была образована международная композиторская комиссия при ФИДЕ. Александр Петрович охотно сочинял в соавторстве, у него есть этюд, рожденный (еще в начале 30-х) усилиями даже «тройственного союза» – вместе с другом-сибиряком геологом Леонидом Староверовым и Марком Либуркиным, учившимся тогда на бухгалтерских курсах.

Но особенно тесно Казанцев и Либуркин общались в начале 50-х, будучи составителями (в компании с Р.Кофманом) сборника «Советский шахматный этюд». Как рассказывал Александр Петрович, Марк Савельевич, уже не выходивший из дома из-за тяжелой болезни, продолжал работать над материалами для легендарной антологии, насколько позволяли силы. Зная, что смертельно болен, он мечтал подержать в руках ее сигнальный экземпляр…

Объемистая книга в 460 страниц в красивом твердом переплете и на хорошей бумаге вышла в свет спустя два года после смерти Либуркина – с его фамилией в траурной рамке в «титрах».

Марк Савельевич успел прокомментировать свои произведения для антологии, и вот как он представил один из своих шедевров, обеспечивший ему победу в 3-м Всесоюзном первенстве. Победу, о которой он уже не узнал… 

№6
М.Либуркин
3-е Всесоюзное первенство по композиции
2-е место
Конкурс Всесоюзного комитета физкультуры и спорта, 1950 г.
1-й приз

Выигрыш

1.Ng5+ (Нельзя ни 1.g7? Nxf7 2.Kb3 Ke2, ни 1.Ne5+? Ke4 2.g7 a2 3.gxh8Q a1Q+ с ничьей) 1...Kf4! (Черные все время должны поддерживать нападение на коня белых, ибо при безразличном отходе короля, например, 1...Ke2 2.g7 Ng6 3.Kb3 лишний конь всегда обеспечит белым победу) 2.g7.

2...Ng6 3.Kb3! Kxg5 4.Ka2! (Создалась позиция цугцванга: черные пешки задержаны, конь связан контролем пункта е7, а королю доступны лишь черные поля) 4...Kf4 5.Nf6! Ne7 6.Nd5+!, 4...Kh4 5.Nh6! Ne7 6.Nf5+, и выигрывают.

2...Nf7 3.Ne6+! (Преждевременно было бы 3.Kb3? из-за 3...Kxg5 с ничьей. Поэтому белые завлекают короля на нужное поле) 3...Ke5 4.Kb3 Kxe6 5.Ka2! (Черные снова в цугцванге, но теперь тематические фигуры расположены уже по диагонали!) 5...Kd6 6.Ne7! Nh6 7.Nf5+! или 5...Ke5 6.Nf6! Nh6 7.Ng4+!, и выигрывают».

«Насколько взыскателен к себе был М.Либуркин, – напишет Александр Казанцев о своем безвременно ушедшем друге и соратнике по любимому искусству, – можно судить и по тому, что, несмотря на очень большое количество полученных им на конкурсах отличий, отбирая свои этюды для настоящего сборника, он не включил в число избранных много произведений, которые украсили бы коллекцию любого автора…»

Портрет Александра Казанцева из его книги «Дар Каиссы» (М., 1983 г.), сопровождающийся небольшим анонсом: «Давно я, фантаст и этюдист, мечтал совместить фантастику и шахматы в одной книге…».

В «Даре…» представлены избранные этюды Александра Петровича (как сюжетные составляющие его фантастических повестей и рассказов), в том числе и составленные им совместно с доктором химических наук, членом-корреспондентом АН СССР, многолетним директором ГИРЕДМЕТА-НИИ редкометаллической промышленности мастером Борисом Сахаровым и гроссмейстером Эрнестом Погосянцем, также рано ушедшими из жизни. Сахаров (между прочим, в своем этюдном творчестве был строгим последователем Либуркина!) – в 59, Погосянц – в 55…
А сам Александр Петрович прожил долго, 96 лет!

Когда я спросил его, какой свой этюд он считает самым лучшим, он, подумав, сказал:

– С вечным Новотным…

№7
А.Казанцев
Международный конкурс М.Чигорина, 1949-1950 гг.
1-й приз

Ничья

Преамбула: 1.Nc2 Bg7 2.c7 Rc6 3.a7 Rxc2 4.Bd2 a2 5.a8Q a1Q+ 6.Qxa1 Bxa1.

Пешки белых задержаны, более того, одну из проходных они сейчас скинут – 7.c8Q+! Rxc8. И далее – эффектнейший бенефис белого слона: 8.Bc3!! Rb8 ( 8...Rxc3 9.h8Q+ Kg4 10.g7 с ничьей, поскольку перекрыт неприятельский слон, а в случае 8...Bxc3 белых выручает перекрытие ладьи – 9.g7! Bxg7 10.h8Q+ Bxh8 – пат) 9.Bb2! (и эта, и последующие жертвы слона чреваты для черных теми же последствиями) 9...Rd8 10.Bd4!! Re8 11.Be5!! и т. д. Чудная картина, которой хочется любоваться вновь и вновь!

Из комбинации, названной в честь чешского проблемиста Новотного (популярнейшие особенно в задачах жертвы с целью вызвать перекрытие двух фигур-«дальнобойщиков» соперника), Казанцев первым из композиторов мира создал перпетуум-мобиле! В последующем его патентом воспользовались другие замечательные этюдисты, но уже при новой дислокации фигур.
Вот этот этюд Александра Петровича и признали лучшим в 3-м Всесоюзном первенстве после того, как Чеховер «снял с дистанции» первоначально выдвинутый на первое место этюд Каспаряна.

В написанном Казанцевым вступлении к «Советскому шахматному этюду» сказано, что «указатель по темам составлен А.П.Кузнецовым». Полный тезка писателя-фантаста, Александр Петрович станет одним из достойных преемников Либуркина – как редактор отдела этюдов в «Шахматах в СССР» с 1963 по 1971 годы. Скоро, 23 июля у международного мастера Ал.Кузнецова (так он обозначал себя на этюдном пространстве – для нетождественности с однофамильцем Анатолием Кузнецовым, еще одной яркой личностью в отечественной композиции) – вековой юбилей! Надеюсь, в связи с этой славной датой подробней расскажу на ChessPro о Петровиче, дорогом Учителе и многолетнем соавторе, человеке редкого душевного обаяния и безупречной репутации. Много раз я гостил у него в столице, много чего он мне рассказал из истории отечественного этюда за чашкой вкуснейшего чая (это был какой-то особый чай, из далеких кубанских краев, где жил его «поставщик», еще один ученик Александра Петровича, такой же ярый этюдист-романтик, создатель удивительных гротесков Борис Сидоров, тоже ныне покойный). И вот как-то за очередным нашим чаепитием (после трудов праведных над шахматами-магнитками) ваш покорный слуга, перелистывая любимую книгу «Советский шахматный этюд», обратил внимание Учителя на то, что как-то неконкретно написано про Сомова-Насимовича: «Разносторонний этюдный мастер, жизнь которого оборвалась рано, в полном расцвете его творческих сил»…

– До сих пор неизвестно, – сказал Петрович, – что с ним случилось, как он погиб. И возможно, что и не в 42-м…

Продолжение следует