Всегда быть первым, побеждать, занимать высокие места, конечно, хотелось, как и всем остальным. Но вот получалось далеко не всегда. Конкуренция была такова, что испытанные бойцы, товарищи по детским и юношеским чемпионатам Рафик, Саша, Олег сумели пробиться в претендентский цикл, только миновав тридцатилетнюю отметку. А тут излишне мягкий характер, доброта, интеллигентность. Нежелание не то, что обидеть – ни-ни – причинить вообще малейшую неприятность постороннему человеку, не говоря о друзьях. Не слишком удачный набор для профессионала. Помешало? Скорей всего. Диагноз, поставленный в свое время великим однофамильцем, опровергнуть, увы, не удалось.

Но почему «увы»? Личные достижения уже тогда волновали во вторую очередь, он относился к той редкой категории людей, которых больше радуют успехи близких, а участие и сопричастность к ним ценится превыше всего. Не случайно герои и триумфаторы 70-80-х почему-то с большим удовольствием привлекали для совместной работы именно его, своего молодого коллегу. «Я многих вещей не знал», – без всякой доли кокетства говорит он открыто. Возможно, возможно… Но и того запаса знаний хватало с избытком в работе с шахматистами мирового класса. А еще… тот самый характер, восполнявший в обстановке череды непрерывных жестких отборов дефицит участия и человеческого тепла. Об участии во многих звонких успехах, о которых писали журналисты и передавали в вечерних теленовостях, знал только ближний круг подопечных-друзей. И это вполне устраивало.

С течением времени профессиональные качества становились более отточенными, а недостатки характера стали и вовсе… незаменимыми! Индивидуальную работу все чаще приходилось сочетать с коллективными бдениями. Результатом стало первое олимпийское золото, давшее новый могучий толчок древней игре в маленькой горной стране. А повторение успеха не оставляло сомнений в его закономерности. Как водится, тренерские будни далеко не всегда окрашены в светлые тона. Чаще даже наоборот: места разочарованиям и несбывшимся надеждам хватает вполне. Но об этом и многом другом он лучше расскажет сам. «Поговорим, только ближе к ночи», – таково было единственное условие в нашей беседе. «Поздно ложусь, мне так удобней».

Фото: В.Левитин

Фото: В.Барский

Вы сказали, что являетесь типичной «совой». Это как-то связано с шахматами?

Конечно, связано. В советское время игры начинались обычно в 4 часа дня, соответственно, если вы вставали в 8 часов, то чем бы ни занимались, к началу тура уставали, даже ничего не делая. Процентов 80-90 шахматистов, которых я знаю, совы. Как говорят, завтрак и обед вместе. Вставали после 12. По системе Ботвинника надо обедать минимум за два-два с половиной часа до игры, и соответственно, вот таким образом готовились. Основная подготовка к предстоящей партии велась вечерами и ночью. Тогда же проводились в основном круговые турниры, «опенов» вообще не было или почти не было, поэтому знали заранее, с кем играешь. Был щадящий режим: за восемь дней пять партий. В хорошем турнире обычно так: три тура – доигрывание, два тура – доигрывание, выходной день… Времени было достаточно, ложились и вставали поздно. С того времени привык, а теперь болезнь пошла, как говорится, «внутрь». Уже поставил себе задачу засыпать где-нибудь между двумя-тремя часами ночи – это было бы очень хорошо…

Как все начиналось? Когда игрался матч Петросян – Ботвинник, вам было всего десять лет. Пример вашего однофамильца повлиял на выбор профессии?

Еще как повлиял. Шахматы в Армении стали сильно развиваться после этого первого матча Тиграна Петросяна. Когда Тигран Вартанович победил, вы даже не представляете, что там творилось! Мой папа водил меня каждый вечер на площадь возле кинотеатра «Москва». Еще около Оперы в двух местах были выставлены большие демонстрационные доски, и ходы передавались по телефону. Понятно, никакой другой связи не было. Да и не такая простая связь была с Москвой в то время, чтобы получать ходы в режиме «он-лайн» (смеется). Получали ходы, когда удавалось дозвониться. Народу было… Тысячи! Не сотни – тысячи людей говорили, обсуждали ходы. «Почему? Зачем?» Желали победы Петросяну, сами понимаете… Я наблюдал это со стороны, и мне очень нравилось.

Но вообще-то сам я пришел в шахматы благодаря другому. Мне было шесть лет, когда к нам приехал гроссмейстер Сало Флор. Сеанс одновременной игры… Я очень хорошо помню, это было в Доме профсоюзов на нашей центральной площади. Папа меня туда отвел, и я играл в сеансе. Мне удалось победить черными! А как я научился играть? Папа с соседом играли в шахматы, а я просто смотрел и в один прекрасный день заиграл.

Победа над самим Флором, сами понимаете, стала приличным толчком, и папа отвел меня в шахматную школу. А в обычную школу я пошел год спустя, в 60-м году. В 63-м был настоящий бум, отсюда и пошли все наши шахматные успехи. Очень многие родители отдали своих детей в шахматные школы. Сейчас, если сравнивать с тем временем, есть что-то общее. После того как нам удалось стать олимпийскими чемпионами, проезжал как-то в Ереване мимо шахматного клуба, и вдруг смотрю – там столько машин стоит! Невероятное количество. Я подумал, что идет какой-то важный турнир, о котором я почему-то не знаю. Когда вышел из машины и пошел туда, то узнал, что это просто квалификационный турнир на второй или первый разряд. А там просто столпотворение! Родители, сестры, братья, дедушки, бабушки, друзья, знакомые… Все пришли болеть. Такая же картина, как и в 60-х. Но начало положил Тигран Вартанович, шахматы стали развиваться очень бурно. Это можно сравнить с развитием женских шахмат в Грузии. Аналогичный пример – Нона Гаприндашвили! Это совершенно очевидно.

С девятым чемпионом мира довелось встречаться позже, когда вы стали серьезным шахматистом?

Тиграна Вартановича я знал очень хорошо. Прекрасной души был человек, принял большое участие в моей судьбе. Я очень рано потерял родителей, и он помог – посодействовал, чтобы мне дали стипендию. А тогда это было не так просто! Был очень ко мне внимателен, и я всегда сохраню это в своем сердце. Такое отношение никогда не забудешь.

Часто жил у него на даче, и мы занимались вместе. Дружил с его сыном Вартаном, мы с ним сейчас иногда видимся. Жена его Рона Яковлевна хорошо ко мне относилась… Когда в 71-м году он играл матч с Корчным в Москве, я в это время находился там и как мог помогал ему. Меня, конечно, поразило, как он готовился к партиям. Смотрел каталоги, где были вклеены вырезанные партии из журналов (в основном «Шахматный бюллетень»). На этой основе мы и готовились, тогда же не было нынешней техники. Изучали, анализировали. Первые восемь партий закончились вничью, и перед девятой Тигран Вартанович сказал: «Уже пора выигрывать». Так и произошло! Партию он выиграл, причем играл белым цветом от обороны. Дал черным много возможностей, но потом позиция раскрутилась как пружина. А в десятой партии в совершенно выигранной для Петросяна позиции Корчной предложил ничью, и Петросян согласился, потому что матч заканчивался. Прекрасно помню это, потому что вместе с ним ходил на все партии.

В основном в 71-й, 72-й и 73-й годы мы с ним очень часто встречались в Москве и Подмосковье. Вместе занимались, он, конечно, сыграл большую роль в моем шахматном развитии. Встречались и дальше, каждый год, вплоть до его смерти. Могу вам рассказать один эпизод, связанный с Тиграном Вартановичем, который меня поразил и до сих пор продолжает удивлять. Я помню, это была Спартакиада народов СССР 1983 года в Москве. Он играл за Москву, а я за команду Армении. И он как-то подошел и сказал: «Аршак! Я хочу передать тебе несколько листов». На следующий день во время тура Тигран Вартанович приносит такую папочку. Оказывается, когда я играл в 73-м году отборочный турнир к юношескому первенству мира, он проанализировал несколько моих партий из этого турнира! Это такая реликвия! Понятное дело, осталась у меня до сих пор, храню дома. Я был тронут таким вниманием. Партии, написанные рукой Тиграна Вартановича…

В том отборе вы заняли третье место и на официальные соревнования не попали. Было обидно? Тем более, что вскоре после этого турнира выиграли международный юношеский турнир в Румынии, где опередили вице-чемпиона мира 1969 года Урзику (Румыния)?

Играли в Риге, пять человек в три круга: Белявский, Макарычев, Панченко, Кочиев и я. Я занял третье место, получил за это международный турнир в Румынии. Белявский поехал на чемпионат мира, а Макарычев – на первенство Европы, и оба стали чемпионами. Третье место я занял потому, что проиграл Панченко 0:3! Выиграл матчи у Белявского и Кочиева, но это ничего не дало. И все-таки турнир был для меня очень удачным. В каком смысле? Партии получились очень хорошими. Я был очень доволен, некоторые из них до сих пор помещают во многих книгах.

Фото: Б.Долматовский

Мастером по тем временам вы стали довольно рано. Как это произошло?

…У нас дни рождения с Сашей Белявским с разницей в один день. У меня 16, а у него 17 декабря. В 1969-м мы были самыми молодыми мастерами. Я выполнил норму в Сочи, как раз мне исполнилось 16 лет. Это был финал личного первенства «Спартака». Я хорошо запомнил последние две партии. За год до этого, в 68-м, в Юрмале проходил матч-турнир в два круга по «схевенингенской» системе: семь мастеров против семи кандидатов. Там, кстати, выполнил мастера Белявский. На год раньше меня. Он набрал 7,5 или 8, а я – 7 и, как часто со мной случалось, недобрал пол-очка. И вот теперь в Сочи мне надо было сделать ничью белым цветом, но еще оставалась «запасная» партия черными. Я просто не хотел играть! В лучшей позиции белыми предлагаю ничью. Играю против изолированной пешки, у меня все фигуры хорошие и уже эндшпиль – мало бы кто отказался! Но противник не согласился. Я играл потом настолько плохо, что чуть не проиграл, но все же сделал ничью! На нервах. Потом сыграл вничью и вторую партию, так что перевыполнил норму на пол-очка.

Вы сразу стали подавать большие надежды, подкрепленные успешными выступлениями в юношеских турнирах. Но в какой-то момент пропустили вперед сверстников – Макарычева, Белявского и других. Помешали недостатки характера?

Это сейчас в тринадцать лет надо становиться гроссмейстером, а тогда в 16 лет стать мастером было уже очень здорово! Потом у меня не очень хорошо получалось, и даже Тигран Вартанович сказал это, когда смотрел мои партии, о которых я вам рассказывал. А сказал он буквально следующее: «Талант есть, нужно идти вперед. Но из-за недостатка характера вряд ли получится». В шахматах, если вы хотите добиться больших результатов, нужно иметь непреклонный, очень жесткий характер. С мягким – больших успехов не добьетесь. Это абсолютно точно! Моя жизнь, мой опыт шахматиста, опыт шахматистов, которых я знаю, это доказывают.

Фото: В.Левитин

Знаю, что вы преподавали философию в Ереванском Университете.

Философию, формальную и математическую логику. У нас в университете был специальный отдельный курс для филологического, исторического, ну и, понятное дело, философского факультетов. Назывался он «формальная логика», но там были элементы и математической логики… Сейчас я уже довольно смутно все это помню, говорю вам честно (смеется). Полностью перешел на шахматы, и уже не было на это времени. А раньше очень всем этим интересовался, институт окончил с красным дипломом.

История философии до сих пор интересует. Военная тематика, политика, дипломатия; великие личности прошлого, про них очень много читаю…

Был у вас свой тренер?

Вы затронули очень важный момент. Моим первым тренером был Андраник Акопян, после этого я занимался у Генриха Моисеевича Каспаряна, затем долгое время работал с Эдуардом Мнацаканяном. Потом были постоянные встречи с Тиграном Вартановичем. Но очень важную роль в моем становлении сыграла встреча с одним человеком. Дементьев Олег Иванович, из Калининграда. Он сыграл в моей карьере очень большую роль.

Я познакомился с ним на Мемориале Сокольского в Минске. Я это хорошо помню, потому что у меня была отложенная партия с Савоном, я сидел, смотрел… У меня было чуть похуже, и я думал, как играть. В это время Олег Иванович постучал в дверь номера, зашел и спросил: «У вас нет кипятильника?», или что-то связанное с чаем. Потом мельком бросил взгляд на позицию (а я думал, как защищаться) и говорит: «Эту позицию надо не защищать, а играть активно. Пешку лучше отдать, больше шансов будет на ничью». И все, ушел! Это продолжалось минуту, не больше. Я стал смотреть дальше и с каждым часом убеждался в его правоте. Мне удалось сделать ничью в этой отложенной партии, и я его запомнил. Это было в 75-м году, а в 76-м, на международном турнире в Ереване (первом в цикле знаменитых ереванских турниров) я вспомнил про него и начал его искать. В конце концов, с трудом ашел, пригласил его, и он приехал в Ереван.

С того времени началось наше содружество, которое продолжалось больше десяти лет. Мы основательно занимались эндшпилем, дебютом, всем чем угодно! Усидчивость у него была потрясающая. Мы с ним много сотрудничали, при нем я выполнил нормы гроссмейстерские, стал гроссмейстером. Класс игры поднялся благодаря работе с ним очень сильно. И главное, от работы с ним я получил навыки тренера. Один из его подходов: в любой позиции всегда можно что-то найти. И это правда! Я не говорю про какие-то абсолютно проигранные или выигранные позиции, речь идет о позициях, где у многих опускаются руки, а он меня как раз учил, что этого делать нельзя. Трудно пересказать это словами, но конечно, он был выдающийся тренер.

Помогал, кстати, и Рафаэлу Ваганяну, некоторое время был тренером Льва Полугаевского, сыграл немалую роль в судьбе Владимира Акопяна. Олег Иванович переехал, в конце концов, в Ереван и прожил в нем долгие годы. Характер у него был непростой. Сильный, жесткий характер. Но он был тренером от Бога, здесь вообще вопросов нет. В любой позиции находил очень интересные идеи, часто они просто приносили готовые очки. Это сейчас компьютер включили и готово, а тогда все было без компьютера… С тех пор я уверен в том, что всегда за доской можно что-то найти. Не обязательно, что это сто процентов, но…

Когда Дементьев стал работать с Володей, получилось так, что мы все оказались в одной «лодке». Так как жили все трое в Ереване, чаще всего занимались вместе. Поэтому, когда совершенно неожиданно ушел из жизни Олег Иванович, мы продолжили работу с Володей, и работали с ним до 99-го года. Конечно, не ежедневно. Это происходило время от времени, я же тоже играл в то время, уезжал на турниры. Поэтому когда у нас было общее время, мы работали совместно в Ереване. Занимались довольно плодотворно, у него пошли большие успехи… А в 99-м году он стал вице-чемпионом мира.

В 76-м году по итогам Всесоюзного турнира в Ростове-на-Дону вы пробились в Первую лигу чемпионата СССР. В Минске также сражались достойно, позади остались Белявский, Кузьмин, Альбурт, Фурман, Кочиев. Еще пол-очка, и вы имели шанс выйти в Высшую лигу. Но затем ваши практические успехи как-то поблекли. Помешали новые заботы?

В Минске в первый и в последний раз у меня были слезы на глазах. Как раз мы были там с Дементьевым, сотрудничать с ним начали именно в 76-м году. В последнем туре я играл с гроссмейстером Семеном Абрамовичем Фурманом, тренером Анатолия Карпова. Черным цветом. В случае выигрыша я попадал в Высшую лигу. Может, и судьба моя сложилась бы иначе… Следующий случай представился только в 85-м году – можете себе представить?

Черными надо было играть на выигрыш, а я применял только ферзевый гамбит, особо на победу не поиграешь. Но Фурман сыграл 1.с4, 2.Кf3, 3.Кс3… В этой партии я играл за доской, никакой подготовки не было. Мы готовили совсем другое. И вот мне удалось переиграть его и получить совершенно потрясающую позицию. Пожертвовал фигуру, провел пешку на е2! И у меня оставалось 20, а у Фурмана – 3 минуты до контроля! И вот я прекрасно помню: он делает, наконец, ход Лd2, у него просто нет другого. И у меня в голове: «Что он так долго думает?» Он продумал 17 минут, а я за это время посчитал мат в несколько ходов, вместо того, чтобы просто взять эту ладью, потом ферзем пешку, меняются ферзи, нападаю на две фигуры, всё, остаюсь с лишней фигурой – он сдался. Просто два хода! Но там была сильнейшая атака, очень интересная, красивая партия, потом дали какой-то приз за красивую ничью…

И я до сих пор помню: стоит на b7 слон черный, режет доску полностью и вот, я хожу Фс6 – ход, который я посчитал заранее, и от мата нет спасения. Такая красивая победа получалась… Но дело в том, что когда я хожу Фс6, как бы перекрывается слон и он может поставить на размен ферзя, на е4! Раньше не мог (мешал слон), а теперь может! Вы понимаете, я это пропустил! И после этого позиция становится абсолютно ничейной, хотя у меня остается еще час времени, но это уже не имеет никакого значения.

С.Фурман – А.Петросян

И вот это была, конечно, моя страшная ошибка, которая имела большое значение с точки зрения дальнейшего… Для меня это был бы подарок судьбы! Потому что в 76-м году, в том чемпионате играли ВСЕ! Но получилось так, что я не попал в него из-за этой партии. Я могу точно сказать, что это очень сильно на меня подействовало. Потом я часто играл в отборах, но до 85-го года не попадал в Высшую лигу.

В конце 84-го года вроде наметился перелом – первое место в полуфинале СССР (Львов), позади остались В.Гавриков и М.Гуревич, будущие со-чемпионы СССР, победа в мемориале Т.Петросяна, уверенный выход в Высшую лигу…

В принципе, в практических шахматах очень уж больших успехов не было… Но у меня бывали такие периоды, когда все шло, выигрывал разные турниры. В 80-м году, например… И в 84-м получилось хорошо! Просто я с раннего возраста занялся тренерской работой, и мне это очень нравилось. И до сих пор нравится! И, может быть, имело для меня основное значение… Черт его знает!

Фото: М.Рабкин

Вы уже в 70-е годы стали сочетать практические выступления с тренерской деятельностью, работали с сильными гроссмейстерами.

Еще когда я был совсем молодым, помогал в 75-м году Олегу Романишину. Я был его секундантом, занимались вместе. Проводили сборы, ездил с ним на Высшие лиги. Мне и тогда эта деятельность нравилась. Сидишь, работаешь, интересно! Варианты смотришь какие-то, туда-сюда… В 84-85-м начал сотрудничать с Ваганяном. Тогда он прошел межзональный, турнир претендентов, вышел на матчи… Вместе были в Биле на межзональном, потом в Монпелье на турнире претендентов. И потом матч с Соколовым, который сложился, к сожалению, неудачно.

С Олегом Романишиным начали сотрудничать, потому что были близки по возрасту или как?

Просто были друзьями. Мы были знакомы еще с юношеских турниров. Тогда же были школьные чемпионаты, причем обязательно на зимних каникулах, потом чемпионат СССР среди молодых мастеров. Поэтому, когда он предложил помогать, я с удовольствием согласился. Тогда, кстати, познакомился близко и с Адрианом Михальчишиным, мы до сих пор с ним близкие друзья.

Был с Олегом и на межзональном в Риге-79, а перед этим на зональном турнире во Львове, чемпионате СССР в Тбилиси… Сейчас все не вспомню. Ездил с ним на матч с Анандом в 94-м году в Нью-Йорк. Старая дружба не ржавеет!

Как проходили турниры в Ереване? Играли Виталий Цешковский, Рафаэл Ваганян, Давид Бронштейн, Владимир Багиров… В Ереване-80, где вам покорился первый гроссмейстерский балл, играли Таль, Романишин. Звезды первой величины!

Турниры были очень интересные. А какой чемпионат СССР был в 75-м году! Чемпионом стал Тигран Вартанович. Он, как всегда, в своем стиле сделал ничью в последнем туре и говорит: «Догоняйте!» Никто не догнал. Тигран Вартанович такие вещи чувствовал очень хорошо. А вы знаете, какое невероятное количество народа было на этом турнире! Это было что-то потрясающее! Два раза даже разбили стекла в Филармонии, где проходил турнир. Мест не было! Когда шло доигрывание последней партии Таль – Ваганян, которая завершилась вничью, в понедельник, кажется, в 9 утра (точно не помню) зал был полон! Никто на работу не пошел (смеется)! Атмосфера была не просто шахматная, супершахматная! Весь город жил шахматами!

Но у нас традиции были и до этого… Например, Генрих Моисеевич Каспарян. Этюды, которые он создавал, вы можете проверить с компьютером. Недавно на сборах со сборной Армении решали – просто поразительно! 90 процентов – один к одному! Головой были созданы фантастические, труднейшие этюды! Это просто потрясающе! Проверяем на машине: все один к одному, решается единственным способом. Не двух-трехходовки, а глубокие этюды с позиционной ничьей…

Фото: В.Левитин

Поговорим о командных соревнованиях. Успехи армянской сборной в последние годы впечатляют. Но мало кто вспомнит, что в командных советских турнирах (Спартакиады народов СССР, командные первенства и т. д.) вплоть до 1983 года (когда команда республики впервые пробилась в шестерку лучших команд Союза) Армения чаще всего играла во втором-третьем финале. И это притом, что сильных шахматистов в Армении и тогда было более чем достаточно. Чем объяснить подобный парадокс?

Действительно, не получалось. Там же, насколько я помню, было шесть мужских досок? Для Армении тогда это было слишком много. Сколько бы ни было хороших шахматистов, но в этом отношении все равно мы уступали многим республикам. У нас играли Ваганян, Лпутян, я играл… Но это уже было в 80-е… Может быть, поэтому в 83-м мы уже попали в «первый финал».

По-настоящему команда Армении была впервые сорганизована в 91-92-м году. В том смысле, что приняла облик той команды, которая проявила себя окончательно несколько позже. Уже был такой состав: Рафик Ваганян, Вова Акопян, Смбат Лпутян, Арташес Минасян, Ашот Анастасян и я.

Вы знаете олимпийскую кухню от и до. Были участником, тренером, капитаном. Расскажите о наиболее памятных олимпийских событиях.

В 1992-м впервые играли уже самостоятельной командой своей страны на Олимпиаде в Маниле. Заняли сразу третье место, получилось очень удачно.

Понятно, что в этот момент сразу резко обострилась борьба. Вы представляете, сколько в Советском Союзе было сильных шахматистов? Российская сборная была сильнейшей, это понятно, но в принципе, появилось много других сильных команд. Нам удалось хорошо выступить! Очень удачно, с большим воодушевлением играли все ребята. Потрясающе выступил Смбат Лпутян, он набрал 11 из 14! Я играл мало: всего три партии. В основном помогал, занимался тренерской работой.

В личных турнирах часто приходится сталкиваться с таким явлением, как «трудный соперник». А в командных турнирах есть такое понятие?

Я могу сказать, что это бывает периодами. Не бывает вечно «трудных». Конечно, самые «неудобные» соперники – это сильнейшие команды мира. Для армянской сборной последних лет такого трудного соперника не было. А в советское время я помню, команда Армянской ССР почти всегда проигрывала команде Украины. А вот начиная с Олимпиады 92 года, мы стали у них довольно часто выигрывать.

На тех Олимпиадах, где мы были первыми… В Турине не проиграли вообще ни одного матча, в Дрездене проиграли один матч Израилю и матч Китаю в Стамбуле в 2012-м. На чемпионате мира в Нинбо-2011 ни одного матча не проиграли и в первенстве Европы, которое выиграли в 99-м году, тоже. А в турнирах, где мы не брали первых мест, конечно, проигрывали и России, и Украине. Проиграли как-то и команде Узбекистана… Но специально назвать «неудобного соперника» на протяжении всех Олимпиад – такого не было.

Очень редко бывает, чтобы какая-то сильная команда выиграла у другой сильной с большим счетом. Это я могу сказать точно, это чувство во мне уже «сидит». Обычно счет 1,5:1,5, и в последней партии кому-то где-то повезет. Мне часто говорят: «Почему ты так долго смотришь? До тех пор, пока не закончится?» А потому, что я знаю: нервное напряжение в последней партии такое высокое, что даже если вы имеете выигранную позицию, то это еще ничего не означает. Это значит только, что надо довести до конца! Такова специфика командной борьбы. У нас бывают ситуации, когда одна партия ничья, другая хуже, третья лучше, еще одна партия неясно… Я имею в виду – на определенный момент времени. Принимать решения очень сложно, надо смотреть на все доски. Когда, например, следует предлагать ничьи?..

Очень здорово играет в этих ситуациях Габриэл Саргиссян. Он чувствует, что надо где-то выждать, смотрит, как определится ситуация на других досках. И потом можно будет в случае необходимости сыграть ва-банк.

Фото: А.Карлович

На Олимпиадах, вероятно, неоднократно возникают трудные ситуации, когда требуется как-то встряхнуть команду, то есть проявить себя не только тренером, но и психологом…

У нас в команде не бывает разногласий по поводу цвета и досок. Пропустить игру из-за того, что «я устал» – этого не бывает! Если нужно, человек играет! Иногда не получается чередование цвета, кто-то пропустил предыдущую игру и значит, играет, допустим, две «черных» партии подряд.

Но важно другое. Залог успехов нашей команды, насколько я понимаю, в нескольких аспектах. У нас и вправду такие хорошие отношения между собой! Можно сказать, семейные. Один за всех и все за одного – это абсолютно точно! Никто не будет спорить ни о чем, если это в интересах команды.

Второе – это, когда вы начинаете выигрывать турнир, появляется не просто командный дух, а дух победителей. Это невероятно! Даже после отдельных неудач руки не опускаются. На Олимпиаде в Стамбуле в 2012 году мы очень быстро проиграли Китаю. Настолько быстро, что даже смотреть было не очень приятно. По-моему, «уложились» в три-три с половиной часа. Все! «Спокойно» ушли домой. После этого у нас было собрание команды. Совсем простое. Я сказал несколько слов, потом разделились на группы и стали смотреть, кто что будет играть завтра. Пошла работа! Мы поняли, что надо выигрывать оставшиеся четыре матча, а там будет видно. Если Россия также выиграет все четыре матча, мы их не догоним, но если что-то произойдет, то можем победить. И нам удалось выиграть все четыре матча! Некоторые с приключениями, некоторые без. Но выиграли! Поделили первое-второе и по коэффициенту оказались первыми! Вот так произошло… То есть отдельные неудачи – это для нас не так уж страшно.

Причем эти неудачи происходят в одно и то же время (смеется). После выходного дня! Удивительно! Не знаю, что происходит. Если что-то неудачное, то сразу после выходного дня!

У нас всегда полная собранность, все играют с абсолютной отдачей! О каждом из членов команды можно сказать следующее: во время матча для человека на протяжении 4-5 часов ничего другого, кроме своей позиции на доске, попросту не существует! Делает все, что возможно, все, что в его силах. Весь свой талант, все свое понимание шахмат направляет на достижение цели.

Фото: К.Ланда

Фото: Владимир Барский

 

Костяк команды, с ним все ясно, но возникает ощущение, что нет притока новых игроков…

Могу объяснить, здесь абсолютно нечего скрывать. Очень хорошо играл на командном первенстве мира в Цахкадзоре и на командном чемпионате Европы в Рейкьявике Грант Мелкумян. Он весьма недурно смотрелся и ответственно относился к партиям. Но шахматистов уровня «костяка» сборной пока нет. У нас есть перспективные шахматисты. Но вот такого уровня, как основной состав, шахматистов, которые могут играть из одной Олимпиады в другую, независимо от возраста, и играть достаточно сильно… В общем, сказать: «Оп! Вот это – новый Аронян!», пока не могу. Но мы надеемся. Я постоянно смотрю все партии перспективных армянских шахматистов. У нас есть немало одаренной талантливой молодёжи, и я надеюсь, что кто-то из них «выстрелит» уже в ближайшее время.

Но вообще-то мало сыграть хорошо в одном турнире. Когда я говорю о сильном шахматисте, то это тот, который будет играть, прежде всего, стабильно. Что главное в командных (да и не только) турнирах? Чтобы у вас были стабильные результаты. Когда вы не можете взять и просто проиграть кучу партий. Умение держать удар – это показатель класса.

Что такое первая десятка мира, и в те годы и сейчас? Это люди, которые постоянно показывают определенный уровень. Вы думаете, это просто? Когда мы работали с Петером, он входил в десятку, был и третьим, и пятым, и четвертым, седьмым, восьмым. В течение 10-12 лет! Это очень трудно, это огромная работа! Постоянные тренинги, постоянное усовершенствование. Это человек, который относится к шахматам не просто как к своему удовольствию, а как к тяжелой работе. Сейчас все работают, потому что иначе невозможно. Но только работа, помноженная на талант, дает стабильность. Я мечтаю, чтобы у нас в стране появились один-два молодых супергроссмейстера, которые могли бы занять место в команде…

Система отбора в команду совершенно четкая. Четыре человека по коэффициенту за определенный период плюс чемпион Армении. Это очень важно для развития шахмат в стране! Если сыграл в чемпионате Армении и стал чемпионом, 100 процентов попадаешь в команду. Значит, получаешь возможность расти. Поэтому первенство Армении – очень сложный турнир! Обычно сборники не играют в чемпионате, чтобы не мешать. А все остальные играют, и получается чисто гроссмейстерский турнир. В созданной системе очень большая заслуга президента нашей страны. Решение, принятое федерацией Армении под руководством Сержа Саргсяна в 2004 году, и привело к нашим сегодняшним успехам. Его забота и поддержка очень важны для команды, и мы очень благодарны ему за это.

Фото: официальный сайт администрации Президента Армении

Теперь вам стало понятней, как сложилось, что у нас в команде нет вопросов: почему играет именно этот шахматист, а не другой? Заслуженные шахматисты не могут сказать: у меня было столько успехов, а играет этот молодой, зелёный. Если он стал чемпионом Армении – он играет! Другой такой же молодой шахматист, если имеет хороший коэффициент – попадает в команду без чемпионата.

А что касается того, что почти всегда играет основной состав, то суть нашей тактики такова: если получается хорошо, зачем что-то менять? Я этого не понимаю. Вы играете в «опен-турнире» и не говорите: пропущу одну партию, пусть сыграет сосед. Сейчас Олимпиады 11 туров, а командные чемпионаты мира и Европы – 9. Если шахматист играет нормально, зачем менять? Другое дело, если требуется свести на нет часть подготовки ваших соперников или если кто-то сильно заболел. Никто ж не говорит, что будем заставлять играть…

Но были исключения из правил. Например, в Бледе в 2002 году в последнем туре мы с Грузией встречались, и нам нужно было выиграть 3:1. Хотя были готовы играть и Анастасян, и Минасян, я верил в Габриэла, и он играл с температурой. И сделал очень важную ничью черным цветом. И мы выиграли по заказу! Оттуда вот, кстати, идет костяк – ты начинаешь верить именно этим шахматистам…

Фото: В.Барский

Пожалуйста, несколько слов персонально о каждом основном игроке.

Левон Аронян – настоящий лидер команды. Он не только прекрасно играет на первой доске, но и щедро делится с товарищами своими дебютными наработками. Шахматист мирового класса, один из явных претендентов на мировое первенство. Душа команды и ведет всех за собой.

Когда в 2011 году в команду пришел Сергей Мовсесян, она стала более компактной, плотной. Появились 4 мощные доски. Что и было убедительно продемонстрировано на чемпионате мира в Нинбо и Олимпиаде 2012 года. Пусть вас не смущает то обстоятельство, что Сергей набрал только 50%. Зато он принес два воистину «золотых» очка, выиграв партии в решающих матчах у Грищука и Алмаши.

На всех трех победных наших Олимпиадах очень высокий результат показал Владимир Акопян. Он вообще блестяще играет в командных турнирах. На Олимпиаде в Турине-2006 он и Саргиссян стали основными поставщиками очков. Тогда они набрали на двоих +13! Габриэл – 10 из 13 и Владимир – 9 из 12. Это же практически обеспечивало победу в каждом матче! Кстати, Владимир пять из шести своих побед добыл черным цветом и удостоился во время турнира от Сержа Саргсяна титула «севери арка». «Король черных» в переводе с армянского!

Габриэл Саргиссян – абсолютно командный игрок! Играет, как правило, почти все партии в турнире, полностью отдает себя борьбе. Он стал для нас своего рода «талисманом», когда нам предстояло встречаться с Россией. Победы, одержанные над российской командой, во многом были достигнуты благодаря ему. В четырех матчах выиграл у Грищука (дважды), Карякина и Томашевского. В итоге – три матча выиграли и один завершили вничью!

В том же Турине очень жестко играл и хорошо «держал» высокую доску с сильными шахматистами Карен Асрян. Очень яркий, своеобразный был гроссмейстер, играющий тем «крепче», чем сильней был соперник. Когда Карен играл за команду, я изучал его партии, мы много с ним общались. Он был прирожденный защитник! Жалко, что он погиб так рано… Я не говорю: умер, именно погиб! В 28 лет. Прекрасный был парень… Очень хороший человек, и это главное!

Я всегда говорил: «Считаю, что Карен Асрян был прирожденным тренером!» Уже упоминал, что кроме прочих составляющих (таланта, шахматных знаний, умения анализировать и др.) для тренера очень важно иметь терпение. Умение с каждым найти общий язык! Ясно, что это выходит на первый план особенно в команде. Команда – живой организм, нужен правильный подход! Так вот, всё это в полной мере относилось к Карену. Он уже тогда мог тренировать! Много работал, анализировал. Несколько его идей, например, использовал Владимир Акопян. Человек был полностью предан шахматам! Жалко, что так ушел… Приступ, кровоизлияние… Моментально, буквально две минуты и всё… Все под Богом ходим… Это было перед началом турнира «Звезды в Ереване», и вот сейчас который год подряд в Джермуке проходит турнир, посвященный памяти Карена Асряна. Мы его будем помнить всегда.

Фото: Ю.Васильев

Как вы оказались в Венгрии и встретились с Петером Леко?

Дочка как-то побывала вместе со мной в Германии, и ей очень захотелось учиться именно там. Сама без посторонней помощи выучила немецкий язык. Несколько уроков, конечно, взяла, но в основном сама. Проблем с этим не было. Склонность к языкам у нее большая, знает шесть! У меня с этим проблемы (смеется)! Поэтому мы поехали в Германию, жена бы ее не отпустила одну.

И вот в 98-м году мы переехали. Сначала я поехал в Дортмунд один. Уже был там, а меня искали дома, в Ереване (смеется). Хотели, чтоб я занимался с Аркадием Найдичем, и когда узнали, что я уже в Германии, обрадовались. Дело в том, что я играл во втором круговом турнире дортмундского фестиваля, и там как раз произошла наша первая встреча за шахматной доской. Играл я эту партию неплохо. Потом немного вместе анализировали. Видимо, запомнилось, кто-то посоветовал, что нужно заниматься со мной. В итоге помимо основной работы (один из германских шахматных клубов меня также пригласил поработать) я дополнительно занимался с Аркадием. Четыре раза в неделю. Работали с ним два-два с половиной года. При мне выполнил он гроссмейстерские нормы, и я как раз уехал в Сегед.

На следующий год я снова играл в побочном дортмундском турнире. Дочка приходила на туры, поболеть. И встретилась, а потом познакомилась с Леко! Видимо, с Петером они сразу понравились друг другу. Начали встречаться… Понятно, что Петер приходил к нам домой, и как мы могли не смотреть шахматы? Двигали вместе фигуры… И после того, как они с Софьей обручились, он пришел со своим менеджером и предложил, чтобы я работал в качестве его главного тренера. Для этого пришлось переехать в Венгрию.

Занимались мы с ним очень много! Невероятное количество часов! Почти каждый день. Но для тренера советской школы это было несложно! Но и Петер – фанатик шахмат, может работать сколько угодно. Решили, что будем идти к первенству мира, и добились этого. Сложно было, но надо – значит надо! Прошли вместе все турниры, все отборы до главного матча. Наше сотрудничество продолжается и по сей день, но последние годы, понятное дело, в меньших объемах. Позади все-таки больше десяти лет очень жесткой работы…

На Кавказе, во всяком случае, раньше, скажем так, несколько прохладно относились к интернациональным бракам, но у вас на этот счет предрассудков, похоже, не наблюдается?

Не знаю… В том понимании, что было на Кавказе 50 или 100 лет назад, сейчас совсем по-другому. И знаете, я ценю людей, в первую очередь, с точки зрения личностных качеств. По характеру я интернационалист, у меня вообще нет такого понятия, что эта нация, допустим, лучше другой… Отношусь ко всем с уважением. А парень Петер очень хороший, человеческие качества его очень высокие. И друг друга они очень любят по сей день. Как говорят, большего желать и не нужно!

Софья играет в шахматы?

Она могла бы играть. Умная девочка, очень быстро все схватывала. Но я считал, и продолжаю считать, что и так два шахматиста в семье много… А если уж третий (хохочет). В общем, могла бы играть, но я не стал акцентировать на этом внимание.

Фото: Мария Фоминых

 

Фото: Владимир Барский

Чем запомнился матч в Бриссаго?

Удивительно… Если взять матч Петросяна с Ботвинником, первые четырнадцать партий носят идентичный характер с матчем Петера с Крамником. Там тоже после 14-й партии счет был 7:7, но матч продолжался, а здесь… Это был последний, кстати, матч, где в случае ничьей чемпион сохранял звание. До этого пришлось пройти сильный отбор, турнир претендентов… И там Петеру удалось то, что вообще случается очень редко: в середине турнира в семи партиях он набрал 6,5 очков! Не так просто выиграть несколько партий у Широва, Топалова, Бареева… Это был довольно сложный турнир. Правда, не играл Каспаров. Он настаивал на отдельном матче с Крамником. Я понимаю, что если бы играл, то у него и шансы были, наверное, большие, но так получилось, что он не играл.

Что произошло в матче? В первой партии Петер проиграл. Почему? Вы представляете, что такое первая в жизни партия в матче на первенство мира? Ему не было еще двадцати пяти. У Крамника была прекрасная подготовка, Петер играет, ничего не получает. Выигрывает ферзя за ладью и слона, однако позиция ничейная, пешка далеко продвинута. Но он не хочет быстро заканчивать вничью первую партию, хотя, как вы понимаете, для него это не сложно. Но это матч на первенство мира, хочется играть. И так получилось, что в абсолютно ничейной позиции, где он мог фиксировать ничью несколько раз, он вдруг зевнул в один ход и проиграл. Понимаете, это страшное дело, когда такое происходит. И это белым цветом, не надо забывать. К сожалению, по семейным обстоятельствам я не мог присутствовать на первых двух партиях. Он меня очень ждал, слава Богу, во второй сделал ничью… Ему, правда, помогали Владимир Акопян и Владислав Ткачев.

Я уже понял, что с третьей партии надо перейти на d4, потому что знаю Крамника. Если он подготовил какой-то дебют, то там уже все изучено вдоль и поперек. Когда сыграли столько партий с Крамником, знаешь, о чем идет речь (смеется). Он всегда прекрасно подготовлен, я вообще считаю, что в этом плане он номер один. Думаю, вполне возможно, что даже и сейчас. В третьей партии он опять опередил нас в подготовке на два хода. А потом мы победили в пятой партии, впервые сыграв d4! Понятно, что мы не могли подготовить его хорошо, но это был запасной выход. Потом неожиданно Крамник проиграл в атаке Маршалла, не до конца проанализировал вариант! Но не забывайте, что Петер нашел все за доской, а это очень тяжело. Вариант мы не готовили, и Петеру пришлось искать опровержение самому. И получилось +1 в нашу пользу!

Началась другая психология. Ведь Петер тогда проигрывал раз в год. А теперь представьте себе ситуацию, что достаточно сделать все ничьи в оставшихся партиях, чтобы выиграть матч.

Я считаю, что причиной неудачи в матче стала двенадцатая партия. По дебюту Петер получил чуть-чуть похуже. Вообще мы применили хорошую схему, потом в книге «Записки секунданта» Бареев это отметил. Там еще тонко подмечено, что мы вечерами гуляли. Они занимаются-занимаются, потом смотрят – мы опять гуляем. Мы черным цветом постоянно меняли или дебют, или вариант. Все правильно! Даже если это где-то шло в ущерб позиции. И всегда мы получали более или менее нормальную игру. И вот в двенадцатой партии в несколько худшей позиции Петер сделал несколько совершенно потрясающих ходов, отошел блокирующим слоном с d6 на с7, нападая на пешку d5. После чего выиграл две пешки. У белых, конечно, есть контригра: лишние пешки сдвоенные, ферзь с конем против ферзя со слоном. Непросто все, но понятно, что лучше у черных. И тут последовало соглашение на ничью! Я этого тогда, честно говоря, не понял… Это нервы, нервы, нервы… Чистая психология. Черными до партии настраивались делать ничью, не должны же выигрывать? А когда самое плохое было позади, компьютер показывает уже «-1.00»… Я ни в коем случае не говорю, что было выиграно, но, во всяком случае, можно было поиграть. Скорей всего, Петер выиграл бы, и тогда бы матч закончился… В тринадцатой партии с трудом добился белыми ничьей, и вот четырнадцатая партия.

Мы опять угадали с дебютом, Крамник ничего не получил, сыграл излишне резко. В один момент надо было пожертвовать пешку d5-d4, и скорей всего, ничью пришлось бы делать белым. Вскрывается диагональ, белые сыграли g4… Но здесь вступила в дело психология: Петер хотел, ничего не отдавая, тупо сделать ничью. Нервы не выдержали… Все, конечно, не так просто… Приехало много болельщиков из Венгрии, создалось дополнительное давление… В своей жизни я следил за многими матчами, но когда ты там на месте, даже с короткими ничьими и прочими другими делами, это напряжение иногда запредельное. Каждая партия на вес золота! Вы думаете, это легко? И Петер не выдержал напряжения… А Володя опытный человек, воспользовался. Хотя после матча оба шахматиста выглядели как выжатые лимоны. Посмотрите на фото в книге! Помните, фотография с подписью: «Победитель»? А на нем лица нет… Петер проиграл первую и последнюю… Первую из-за неопытности, вторую из-за психологии…

Так же, как и в матче 63-года Петросян проиграл 1-ю и 14-ю партии, но там, как я уже говорил, матч продолжался. Причем по стилю игры Петер и Тигран Вартанович очень похожи! Стремление к безопасности, профилактика, такая же логическая игра, как говорится, «step by step». Это присутствует, хотя я никогда не пытаюсь сравнивать шахматистов разных эпох, потому что шахматы изменились. Поэтому сравнивать очень тяжело и говорить, что кто-то тогда играл лучше, кто-то хуже, – невозможно. Всему свое время!

Вот так прошел матч в Бриссаго… Были в «пяти минутах» от титула! Чемпионат мира по основной, главной линии, не нокаут-чемпионат ФИДЕ… Если бы Петер выигрывал, он становился пятнадцатым чемпионом мира. Но так получилось… Причем матч не проиграл – 7:7! Вице-чемпион мира… Сейчас игрался бы рапид, а там черт его знает! Но тогда было так! Затратили много сил. Именно в эти годы Петер играл сильней, чем в другое время, сразу же после этого матча, через полтора-два месяца он с блеском выиграл Вейк-ан-Зее. Конечно, шахматист исключительно одаренный, мне кажется, что он сыграл максимум на 50-60% своих возможностей. Но каждый шахматист высочайшего уровня имеет свой взгляд на вещи. Это именно ЕГО! Нельзя сделать из Петросяна Ботвинника или наоборот, каждый имеет свою точку зрения. Для тренера важно помочь, направить по верному пути. А насколько далеко он пойдет, это уже зависит от него самого.

Фото: Ю.Васильев

В последнем турнире претендентов вы помогали Левону Ароняну?

Когда ему было шестнадцать лет, мы провели пару сборов, потом он приезжал в Германию, мы еще немножко занимались. Именно тогда он легко выиграл чемпионат Европы среди юношей «до 20 лет», после нашего первого сбора. А потом мы уже работали в команде. Много лет вместе в одних командных турнирах. В этом году снова пригласил, сначала провели подготовительный сбор. А потом был турнир…

Что мешает этому высокоодаренному гроссмейстеру выйти на главный матч?

Та же психология! Ничего другого нет. Вы посмотрите на все турниры претендентов, где он играл. Стартует обычно хорошо, и сейчас были на первом месте после первого круга. +2, делили первое-второе. Причем каких-то особых проблем в дебюте не было. А вот потом примерно равную или чуть хуже позицию он проиграл Ананду. Не должен был проигрывать никак. Не использовал свои шансы в партии с Карякиным, хотя провел прекрасную комбинацию… Очень нехарактерно для него было попадание в цейтноты. В первую очередь это объясняется волнением. Он шахматист, который быстро принимает решения, невероятный талант! Сколько турниров выиграл! Но когда вы близко у цели… Ведь что такое стать чемпионом мира? Могу вам сказать: необходимо выиграть нужный турнир в нужное время. Вы можете выиграть сто турниров, но вам нужно выиграть именно этот турнир претендентов! И это самое сложное. В первых турах ты не думаешь об этом, но когда до определенного момента все удается, ты начинаешь понимать, что цель близка! Очень трудно сохранить спокойствие, и сам шахматист должен найти для себя такой способ.

Именно во втором круге Левон не сумел реализовать перевес в партии с Топаловым и проиграл в несколько ходов чуть лучшую позицию Свидлеру… Добавь эти недобранные очки, он мог занять первое место. Не хватает чего-то… Нет, не «железа», он довольно сильный по характеру шахматист, но может, не хватает этой «железности», жесткости СЕЙЧАС, именно СЕЙЧАС! Это все не так просто… Но все равно я считаю, что и дальше у него есть шанс. Посмотрим. В Москве и в Лондоне он был довольно близок к цели…

Фото: А.Карлович

Пишете книгу о пройденном пути?

Этот вопрос, который мне задают очень многие. Опыт огромный, играл и занимался с шахматистами очень высокого класса, плюс работа в команде. Но, знаете, в этом смысле я невероятно ленивый (смеется). Я люблю конкретную работу: подвигал фигуры, что-то нашел, посмотрели, сыграли, выиграли партию. Отлично! Поздравил ученика. И я всегда был такой, мне очень трудно в этом плане. Адриан Михальчишин говорит: «Напиши хоть что-нибудь!» Но я же не могу писать просто так? У меня так не получится. Я буду каждую строчку проверять. Сейчас многие за три недели книги пишут – взял вариант, включил компьютер и готово! Я так не могу.

Ближайшие ваши планы?

Шахматы, шахматы, шахматы!

Беседу вел Сергей КИМ