Бильбао. Final Chess Masters. Репортаж	Юрий ВАСИЛЬЕВ, «СЭ», специально для СhessPro
ПАУК И 22 СЕКУНДЫ

Гвоздем 1-го тура была партия Ананд – Иванчук. Василий пережил в ней два цейтнота. Один страшнее другого.

Здесь ведь, на бильбабщине, секунд тебе не добавят, контроль жесткий и нелицеприятный. Зрелищности, говорят, добавляет. Оно, конечно, так. Но иная зрелищность способна ведь и до инфаркта довести.

В первом цейтноте у Василия ходов на 10 оставалось секунд семь.

Вы видите, как застыли в шоке закончившие партию (они играли до голых королей) Топалов и Раджабов.

Пронесло! Василий успел. И преимущество не растерял.

А вот второй цейтнот оказался пострашнее.

Народ на улице уже начал было отсчитывать секунды, которые у Иванчука оставались до падения флага. То есть до высвечивания на циферблате часов четырех нулей.

Виши человек чувствительный и мягкий. Он уже начал поглядывать на Иванчука с состраданием: "Чуки, ты что делаешь! Ведь сейчас упадет!"

Как скажет потом мне Василий, он совершено забыл про то, что здесь не подают. В смысле, не добавляют.

И вот, стало быть, Василий покрепче обхватывает голову (чем вызывает восторг публики на грани обморока) – ведь 22 секунды остается до финала! У меня, признаюсь, в этот момент уже стало крутиться шаблонное: "Драма Иванчука".

Но я не хотел верить в это!

"Василий! Только не это!!!"

И тут произошло неожиданное. Василий вдруг вскочил из-за стола, как ужаленный. Виши остался сидеть. Судьи отпрянули врассыпную. Один из них выбежал на улицу. Подошел торопливо к какому-то господину. Тот кивнул. И судья вернулся в стеклянный куб. Василий и Виши расписались на бланках. И вышли на свежий воздух.

В буквальном смысле. Потому что в "кубе" он не совсем свежий. Некий химический запах присутствовал. Как сказал мне Иванчук, потом он выветрился. Аронян тоже жаловался на "плохой воздух". А Теймур сказал весело: "Такое впечатление, что играл в квартире, где затеяли ремонт…" Это издержки аврала, о котором мы говорили в первом отчете.

Но постепенно все войдет в свою колею.

Но продолжим рассказ о 22-х секундах. О которых ни Василий, ни Виши свысока и не собирались думать.

Как потом выяснилось, Иванчук, вспомнив, что здесь секунды не подают, в смысле не добавляют, взглянул на Ананда и выдохнул "Дро?"

Ананд не раздумывая согласился.

Строго говоря, был нарушен регламент, контракт, софийские, бильбаосские, корсиканские и прочие страшные правила!

Но не были нарушены только одни правила.

Человеческие.

Я спросил у Иванчука, когда мы шли по вечернему Бильбао: "Он мог срубить тебе флаг?"

"Мог срубить", – сказал Иванчук.

"Он поступил благородно?" – задал я сложный вопрос.

Василий секунду обдумывал ответ.

"Он не стал рубить флаг", – такой был ответ Иванчука, любящего конкретность и точность.

…Тур в Бильбао начинается поздно, поэтому можно прогуляться по городу до его начала.

Когда я ехал из аэропорта, то ночью заметил у одного сооружения, облицованного металлом (это был всемирно известный музей Гуггенхайма), страшненького паука.

Решил, когда будет светло, отыскать страшилище. С детства боюсь пауков. Особенно больших. А этот был самый большой из всех, которых когда-либо видел.

Я его отыскал. У музея Гуггенхайма.

С содроганием зашел ему под страшненькое брюшко.

Ну, а теперь можно пойти и на шахматную площадь, где разворачивалось невиданное доселе действо: элитные шахматы на улице!

Начиналось действо так.

Мэр города Бильбао приветствует игроков у стеклянного "куба".

Делает первый ход в партии Ананд - Иванчук

Говорит, как ценит он шахматы вообще, и шахматы под стеклом – в частности.

Игрокам пришлось потерпеть от вспышек блицев и большого количества народа. Но вот суета вокруг граненого "стакана" улеглась. И супергроссы начали свой супертурнир.

Первыми завершили партию Раджабов и Топалов. После того как оба рассказали о своих впечатлениях Леончо и Жуже Полгар на английском и испанском…

…я поговорил с Тимой на русском. Прежде всего, спросил, как там "на дне стакана"? Слышно, как мы тут бесновались?

- Вначале было как на трибунах стадиона, - сказал Тима. - Но если футболистам это не мешает, то здесь иначе. Ананд даже повернулся и сказал: "Я могу слышать каждое слово Леончо". Потом стало нормально. Вроде они там сменили колонки. Нежелательно, чтобы в какой-то момент вдруг можно было услышать Леончо, говорящего, как "Рыбка" оценивает позицию. В этом случае надо испаноязычным игрокам вставлять в уши затычки... Но вторую часть тура слышно не было каких-то комментариев. В Софии все же было потише. Потому что там было не на улице. Здесь все же – реально играешь как бы на улице.

Сама идея была, чтобы снаружи люди вели себя естественно, общались, обсуждали партии, а внутри бы ничего не было слышно. Думаю, надо стеклянный куб сделать более герметичным.

Вот значит, как там на дне стакана…

Да, надо чтоб Ленин шахмат поговорил с Леончо.

Надо бы попросить Леончо, чтобы он не снабжал публику оценками "Рыбки".

Во-первых, ей это совершенно не нужно. Ей вполне хватит обычных общих оценок, типа: "Гроссмейстер А развил атаку, а гроссмейстер Б упорно защищается."

За любое упоминание "Рыбки" или "Фрица" или любого другого "железноводного" с Леончо надо брать штраф, скажем, в 300 евро.

Такой же штраф берут в Бильбао с водителей, которые не пристегнуты ремнем безопасности во время движения.

Встретить в Бильбао "непристегнутых" водителей практически невозможно.

Закончился игровой день.

Левон Аронян имел почти подавляющее преимущество (по его оценке, даже, когда пешку отдал, "все равно у белых лучше"), и первые ТРИ очка записал себе в строку Магнус Карлсен.

Пока все.

А вот эта цветочная собака водится у музея Гуггенхайма.

Она не лает и не кусает. И пахнет приятно.

А вот рядом со "стаканом" для игры в шахматы на улице во время страшного цейтнота Иванчука какая-то мерзкая собачонка зашлась истеричным лаем. Я вообще-то собак люблю. У меня есть своя - системы такса.

Но эту истеричную собаку, которая, как я думал, мешает Василию играть, в этот момент возненавидел.

- Ты слышал, как лаяла собака? – спросил у Иванчука, когда мы шли к его отелю поздно вечером.

Это был тест на слышимость. Ответ Василия меня порадовал.

- Как лаяла собака, я не слышал, - задумчиво сказал Василий.

Ну, значит, не так плохо обстоят дела с герметичностью.