Что ни судьба, то трагедия (часть 19)

(Продолжение. Часть 18)

ГРОССМЕЙСТЕРСКИЙ ТИТУЛ КАК ИНДУЛЬГЕНЦИЯ

Вот уж, наверное, всласть наговорились друг с другом Ефим Боголюбов и Алексей Селезнев, приехавшие в октябре 1947 года в немецкий городок Ханау на турнир памяти первого чемпиона мира среди шахматистов-любителей, выдающегося этюдиста Г.Матисона. Оба не ждали от жизни ничего хорошего. Правда, угроза оказаться в тюрьме за членство в нацистской партии над Ефимом Дмитриевичем уже вроде как развеялась. Но он все еще был невыездным, активно играя только в турнирах на территории, контролируемой Тризонией (союзниками СССР по антигитлеровской коалиции).

Соперник Боголюбова – Элмарс Земгалис, один из сильнейших шахматистов-ди-пи (перемещенных лиц)

Ф.Богатырчук («Мой жизненный путь…»): «Хотя комиссия по денацификации не нашла в его (Боголюбова – В.Н.) поведении ничего плохого, Международная шахматная федерация, находившаяся всецело под влиянием ультимативных требований советской стороны, не только запретила ему участвовать в международных турнирах вне Германии, но и не пригласила на матч-турнир за звание чемпиона мира, вакантное после смерти Алехина».

Однако на первом (июль 1946-го) послевоенном конгрессе ФИДЕ в Винтертуре (Швейцария), собравшем представителей всего-то восьми стран, советской делегации не было как таковой (по составу участников конгресса – см. 18-ю часть). Интересно, что голосование отвергло предложение одного из делегатов считать ФИДЕ, согласно ее старому уставу, корпорацией аполитичной. И сообразуясь с этим, собрание единогласно отклонило тогда вхождение Германии в ФИДЕ…

«По вопросу о розыгрыше мирового первенства конгресс принял решение, что при сложившейся сейчас ситуации звание чемпиона мира должно оспариваться в турнире. Наиболее подходящим признано предложение Голландии об организации такого турнира в Нордвике. Участниками намечены: Эйве, Ботвинник, Керес, Смыслов (или три гроссмейстера по указанию шахматной организации СССР); Решевский и Файн (или два других гроссмейстера по указанию шахматной организации США)» – отмечал в своей статье о 17-м конгрессе ФИДЕ в «Шахматах в СССР» (№10, 1946 г.) Илья Майзелис. Естественно, в его отчете нет ни слова о том, что в Винтертуре рассматривалась просьба Боголюбова реабилитировать его в глазах мирового сообщества. Какие конкретно аргументы в свою защиту привел выдающийся гроссмейстер в том обращении к руководству возрождающейся ФИДЕ – неизвестно. Но со слов одного из ключевых людей 17-го конгресса, трехкратного чемпиона Швейцарии Эрвина Вельми, Пожизненного члена ФИДЕ с 1928 года, «о запросе мастера Боголюбова, активного члена партии нацистов, быть реабилитированным через Суд чести, неуклюже свидетельствовало письмо генерал-губернатора Франка (который в то время находился в Нюрнберге). Из-за недостатка свидетелей оно было направлено в другой комитет, где рассматривалось мистером Берманом (президент шахматной федерации Франции – В.Н.) и профессором Гуго Мейером (соотечественник Вельми, казначей ФИДЕ – В.Н.). На конгрессе отмечалось, что если Боголюбов не был назван в числе потенциальных кандидатов на звание чемпиона мира, то это только из-за отсутствия у него достаточного количества высоких результатов в турнирах в течение длительного времени».

Взывать к реабилитации Судом чести и при этом ссылаться на какое-то письмо одного из главных военных преступников, находившегося тогда на скамье подсудимых Нюрнбергского процесса?! Если Вельми ничего не напутал, то, выходит, Ефим Дмитриевич сам себя подставил…

Теперь насчет «отсутствия достаточного количества высоких результатов» у Боголюбова «в турнирах в течение длительного времени»… А что, разве было не так? Конечно, участники 17-го конгресса прежде всего имели в виду, что на одном из важнейших турниров второй половины 30-х, в Ноттингеме, Боголюбов финишировал чуть ли не в самом хвосте, причем в партиях с вставшими впереди него «ноттингемцами» проиграл семь раз при двух ничьих. Это был серьезнейший провал … В том же 36-м Боголюбов сыграл еще в трех весьма сильных международных турнирах – в Наугейме, Дрездене и Зандворте, и нигде его нет в призовой тройке. Так что конгресс в Винтертуре, думается, был вполне объективен, оставляя Боголюбова за бортом намечавшегося в южно-голландском Нордвейке турнира за мировую корону. И судя по всему, никакая политика тут не была примешана…

Спустя год Ефим Дмитриевич обратился с аналогичной просьбой о реабилитации и к следующему конгрессу ФИДЕ, который в августе 47-го принимала Гаага. Тот же Вельми затем рассказал в «Schweizerische Schachzeitung», как проходило обсуждение повторного обращения Боголюбова:

«Комиссия, которая должна была расследовать это дело (Швейцария не была в ней представлена), из-за противоречий в показаниях постановила не принимать к рассмотрению реабилитацию Боголюбова: он был членом нацистской партии, им не было предпринято никаких положительных шагов отдалиться от этого режима или помочь польским коллегам (дело Пшепюрки!). На этом основании конгресс отказал в Суде Чести – как того желал Боголюбов и оставляет на усмотрение директоров турниров – приглашать его или не приглашать».

Вот жаль, что Вельми не уточнил – сам ли Боголюбов давал эти, по мнению швейцарского деятеля, противоречивые показания перед комиссией ФИДЕ, или, может быть, нанятый им адвокат? Или «объяснительная» была представлена Ефимом Дмитриевичем в письменном виде?

Работая над этим материалом, я поинтересовался мнением глубокого знатока истории польских шахмат Томаша Лиссовского – была ли у «инструктора по культуре» Генерал-Губернаторства Боголюбова возможность спасти Пшепюрку? Ответ Томаша: «арестованным гестаповцами Пшепюрке и другим варшавским мастерам, разделившим его страшную участь, Боголюбов помочь никак не мог». Кратко, но исчерпывающе.

Далее – скан появившейся в №4 «Шахмат в СССР» за 1950 год заметки «Крокодиловы слезы». Кажется, это единственная публикация в послевоенной советской шахматной печати, которую – да! – можно расценить как давление «советской стороны» (см. приведенную выше цитату из воспоминаний Богатырчука).

Но смотрим – этот 4-й номер главного советского шахматного издания был подписан к печати 13 апреля. А турнир памяти Менчик стартовал тремя днями ранее. То есть по факту это был просто выплеск презрительного отношения автора заметки «Крокодиловы слезы» (убежден, это был член редколлегии журнала Петр Романовский, как известно, потерявший в ленинградскую блокаду четырех своих дочерей) к Боголюбову... Кстати, в Саутси (морской курорт на южном побережье Острова, где проводился мемориал) Английская федерация пригласила еще одну легенду золотого шахматного века – Савелия Тартаковера; один из знаменитых тартаковеризмов: «Капабланка размолачивает своих противников, Алехин борется, Ласкер мыслит, Боголюбов же фантазирует в шахматах». В 20-е – начале 30-х «Гомер шахмат» и фантазер Боголь, почти сверстники, постоянно пересекались в европейских турнирах, и Ефим Дмитриевич за редким исключением опережал Савелия Григорьевича. Но в Саутси, очевидно, последнем их совместном турнире, Тартаковер делит 1-2 место с молодым заокеанским мастером Бисгайером, тогда как Боголюбов – только 6-й (это была входившая в моду на шахматном Западе и нещадно критикуемая в шахматной Мекке-СССР швейцарка, 42 участника).

В 1951-м на страницах «Шахмат в СССР» впервые после войны появляется фамилия Боголюбова как участника турнира – зонального, в Бад-Пирмонте. В нем уверенно побеждает восходящая звезда мировых шахмат Светозар Глигорич – 11 из 15. Далее Унцикер – 10, Матанович и Принс – по 9,5, Голомбек – 9, Пирц – 8,5, Боголюбов – 8 и т. д. Вновь слабовато сыграл Ефим Дмитриевич… Но коли на этот раз его уже не оставили в стороне от сражений за мировое первенство, то он, наверное, считал дни до начала ближайшего конгресса ФИДЕ, рассчитывая сами понимаете на что. И состоявшийся спустя два месяца конгресс в Венеции увеличил гроссмейстерский корпус еще на двух человек – 28-летнего Глигорича и 62-летнего Боголюбова, дождавшегося все-таки полной и окончательной индульгенции от ФИДЕ!

Боголюбов на зональном в Бад-Пирмонте (Deutsche Schachzeitung, 1952, июль)

Это – участники конгресса ФИДЕ 1950-го, собственно, в таком же составе собравшиеся и на следующий год в Венеции. (Фото: CHESS, август 1950 г.)

Из безымянного отчета (вероятно, его готовил гроссмейстер А.Котов) о конгрессе-51 в «Шахматах в СССР» следует, что советская делегация в связи с несвоевременным получением итальянских виз прибыла в Венецию с большим опозданием.

И значит, товарищи Постников (тогдашний зампред Всесоюзного комитета, куратор) и Котов могли просто не поспеть на голосование по Боголюбову и Глигоричу…

И, конечно же, в отчете с этого конгресса в «Шахматах в СССР» не было ни слова о присвоении звания гроссмейстера одному из ярких представителей золотого века шахмат и восходящей звезде из всячески поносимой сталинской советской печатью «титовской Югославии».

«НА ЗАПАД… ТАК ДАЛЕКО – НАСКОЛЬКО ЭТО ВОЗМОЖНО!»

9 апреля 1945-го американцы начали почти беспрерывно обстреливать из артиллерийских орудий и бомбить с воздуха Швайнфурт.

Через двое суток остатки немецкого гарнизона бежали из этого города на Майне…

Пехотинцы 42-й дивизии 7-й американской армии в Швайнфурте, практически полностью разрушенном ВВС США

«Восточные рабочие» приветствуют освободивших их американских солдат (фото: Die Zeit)

Где в те дни находился один из «остовцев», старейший русский шахматный мастер Алексей Селезнев? Не исключено, что в одном из чудом уцелевших бараков швайнфуртского лагеря для восточных рабочих, который уже вскоре станет лагерем для перемещенных лиц – под юрисдикцией и на балансе UNRRA, межсоюзнической Администрации помощи и восстановления.

UNRRA фактически находилась в подчинении у военных, а ее задачей было не только обустроить, одеть, накормить и снабдить медикаментами ди-пи, но и возвратить их в страны, где они проживали до начала войны. К сентябрю 45-го было репатриировано около 2 миллионов граждан СССР, нередко – против их воли. Несомненно, Селезнев опасался насильственной репатриации, а тревогу глушил… шахматной активностью! В швайнфуртском лагере UNRRA – под флагом украинского спортивного общества «Заря». Затем он перебрался в такой же лагерь в соседнем Ашаффенбурге, выиграл там городской чемпионат и примкнул к шахматной секции еще одного спортобщества беженцев с Украины – «Запорожье».

Согласно тем данным, что приводит Ю.Семенко в книге «Шахи в Украiнi» (Львов, 1993 г.) мастер ездил по городам Тризонии – с лекциями, сеансами одновременной игры… Так, по приглашению шахматной секции спортобщества «Черногора» 3 марта 46-го посетил лагерь «Зомме Казерне» в Аугсбурге, где в то время находилось 3360 украинских беженцев, прочитал две лекции, дал два сеанса: вслепую на шести досках (результат 3-3), а на следующий день на 23-х. В этом, обычном сеансе ему противостояли и шестеро первокатегорников из Прибалтики, сеансер победил 19,5:3,5. В марте же 46-го Селезнева посадили за первую доску сборной швайнфуртской «Зари» в матче с командой «Черногоры»…

Послевоенный Селезнев практически не отражен в Chess-Base, нет там и партии Селезнева с Боголюбовым, сыгранной ими осенью 47-го на упоминавшемся в начале нашего рассказа мемориале Матисона в Ханау. Вообще по этому турниру инет выдает только одну-единственную партию Селезнева – с Земгалисом. Алексей Сергеевич (игравший белыми) провел ее как-то вяло, не проявив присущую ему цепкость в защите худших эндшпильных позиций.

За исключением Богатырчука, в Ханау сыграли практически все ведущие шахматисты-ди-пи: 1. Эндзелинс – 11, 2. Земгалис – 10, 3-4. Боголюбов, Хонлингер – по 9,5, 5. Таутвайсас, 6. Озолс – по 9, 7. Раутенберг – 8,5, 8. Селезнев, 9. Трегер – по 8, 10. Дрейбергс – 7, 11. Арлаускас, 12. Зирнис – по 6,5, 13. Скема, 14. Дрешер – по 6, 15. Юрсевскис – 4,5, 16. Хейнла – 1.

Из этой статьи – «Шахматы среди ди-пи в Германии» – в февральской книжке журнала Баруха Bуда за 1949 год следует, что в апреле 48-го сборная перемещенных лиц сразилась в матче с немецкими мастерами и уступила с минимальным счетом 4,5:5,5. Герои мемориала Матисона в Ханау – прибалты уступили первую доску профессору Богатырчуку, проигравшему Георгу Кинингеру, чемпиону Германии 1937, 1940 гг. Cелезнева на 6-й доске обыграл Рихард Чая, первый послевоенный президент Немецкого шахматного союза. Два лучших украинских шахматиста ди-пи наверняка тогда пообщались, но в «Моем жизненном пути…» Богатырчука об этой их встрече нет ни слова. В своих мемуарах Федор Парфеньевич ни грамма не пишет, что они с Алексеем Сергеевичем не раз пересекались по шахматным делам ди-пи, вообще умалчивая, как ни странно, о необыкновенной селезневской одиссее (а наверняка ведь знал ее в деталях!). На это, напомню, уже обращалось внимание в 16-й части нашего повествования…

Вскоре после этого матча, в начале июня в Ольденбурге стартовал новый турнир сильнейших ди-пи шахматистов (за исключением Богатырчука) и местных мастеров.

На будущий год турнир в Ольденбурге собрал и лучших мастеров других европейских стран – Россолимо, О’Келли, Эневольдсена… Но Алексея Сергеевича на этот раз почему-то не пригласили.

По всей видимости, он тогда по-прежнему проживал в лагере в Ашаффенбурге, а это в 300 км от Триберга. Считай, рядом… Съездить в гости к незабвенному другу Боголю на общественном транспорте – недорого. Но ведь у Селезнева с денежной наличностью вообще было дело швах! При создании лагерей ди-пи в первый послевоенный год их обитателям выдали единовременное денежное пособие в размере 40 марок – и все…

То, что волновало тогда всех ди-пи и Селезнева в частности, нашло отражение в опубликованной в июле 48-го в еженедельнике «Посев» статье одного из руководителей НТС Е.Романова.

«На первый план, – подчеркивал он, – выдвинулись вопросы устройства Ди-Пи, их переселения в места более благоприятные экономически и морально, чем разоренные войной Германия и Австрия. Что же сделано в этом отношении?

Следует констатировать, что сделано еще не много. Правда, необходимо сразу оговориться, что по-настоящему вопросом переселения начали заниматься лишь год тому назад, после создания PC IRO (Международная организация по делам беженцев, учрежденная ООН – В.Н.). До этого Ди-Пи опекала UNRRA, которая гораздо больше интересовалась вопросами репатриации, чем расселения.

Итак, переселением занимаются уже в течение года. Каковы же результаты? Из Германии переселено всего 150 тысяч человек. Ожидают переселения еще 600 тысяч (цифры приводятся округленно)… Даже если учесть, что первый год был, так сказать, «пусковым», и рассчитывать на увеличение темпов переселения, и то вряд ли можно предполагать, что вся операция окончится ранее 1950 года… В лагере (для ди-пи – В.Н.) человек получает бесплатно кров, пищу, медицинскую помощь, т. е. удовлетворяется минимум его необходимых нужд. Но ведь потребность хотя бы в минимальных денежных суммах неизбежно появится, а надолго ли хватит 40 марок? Ведь речь идет не об одном-двух месяцах, а об одном-двух годах! И если полагать, что денежная реформа приведет к оздоровлению немецкой экономики, что в магазинах можно будет приобрести любые товары, что станут доступны без карточек продукты, что частично мы уже и наблюдаем – то можно ли допустить, что здоровый работоспособный человек сможет удовлетвориться положением иждивенца, получающего пособие натурой и не имеющего ни гроша в кармане?».

Поэтому автор статьи далее предложил обитателям лагерей для перемещенных лиц «включиться в немецкую экономику. Работа в немецких учреждениях и промышленности, – агитировал Романов, – не лишает прав ди-пи на эмиграцию и в то же время дает возможность твердо встать на ноги, ощутить полноту нормальной трудовой жизни…». Но мог ли «включиться в немецкую экономику» старейший русский шахматный мастер? Очевидно, он оказался, по классификации PC IRO, в hard core – проблемной группе, вместе с другими беженцами пожилого возраста. К ней же были причислены ди-пи, страдавшие какие-либо недугами.

В этом же номере «Посев» обнародовал, что 25 июня президент США Трумэн «подписал законопроект о допущении 205.000 Ди-Пи и беженцев в США в течение ближайших двух лет»:

«Хотя только в Германии, – комментировал «Посев» законопроект, – ди-пи втрое больше, чем принимает США, тем не менее это достойный пример, которому, надо надеяться, последуют и другие страны, до сих пор не решавшиеся стать на путь широкой иммиграции».

И другие страны последовали достойному примеру! В результате имел место широкий иммиграционный разброс и постоянных соперников Селезнева по шахматным турнирам послевоенных лет… Так, Земгалис и Таутвайсас перебрались в США, Юрсевскис – в Канаду, Эндзелинс и Арлаускас – в Австралию и т. д. Все они были значительно моложе Селезнева, а он мог навсегда остаться в каком-нибудь из лагерей для старых и больных беженцев на территории Германии. Но все-таки судьба смилостивилась над 62-летним ди-пи! Уже под занавес широкой иммиграции беженцев на Селезнева вышли волонтеры старейшей религиозной благотворительной организации «Маленькие сестры для неимущих», опекающей в своих христианских общинах бедных и пожилых людей во многих странах мира. «На запад… Так далеко – насколько это возможно!» – попросил он своих благодетелей-волонтеров. И сначала Алексея Сергеевича увезли в Бельгию, а затем, полностью согласуясь с его пожеланием, – во Францию, в Бордо.

Продолжение следует