Что ни судьба, то трагедия (часть 14)

№1
А.Немцов
Конкурс в честь III Московского международного турнира, 1936 г.
4-й приз

После труднонаходимого и достойного восклицательного знака 1.Rc5! вдруг – цугцванг!

В основных вариантах белые раз за разом сдваивают ладьи, а матовые картины образуют, как говорят шахматные композиторы, хамелеон-эхо:

1...Kf3 2.Rg1! Kf2 3.Rcc1 (2...Kf4 3.Rgg5);

1...Kg3 2.Ke3 Kg2 3.Rcc1 (2...Kg4 3.Rhh5).

И это еще не все! В случае 1...Kg2 белые жертвуют ладью – 2.Ke3! с угрозой 3.Rcc1, и на 2...Kxh1 – 3.Kf2 , захлопывая мышеловку. И, наконец, на 1...a3 черным уготовано 2.Rg5! a2 3.Ra1 Kf3 4.Rf1#.

Вообще удивительно – занимая высокие ответственные посты на металлургических предприятиях индустриального края, Немцов тем не менее находил время для сражений в турнирах областного значения, был одним из самых плодовитых советских композиторов… Мало того! В 1928-м он создал и возглавил Донбасское отделение Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов, переименованное после скорой ликвидации этого объединения (в связи с арестом Л.Залкинда) в областную комиссию по композиции. Заместителем, правой рукой Андрея Васильевича в этой комиссии стал обосновавшийся к тому времени на Донбассе человек, чье имя еще несколько лет назад было на слуху у всей шахматной Европы…

ЧЕТЫРЕ БРАТА – И ВСЕ ШАХМАТИСТЫ

«Он прожил не ту жизнь, которую заслуживал». Этой максимой Сартр начинает свой знаменитый очерк о Бодлере. И, пожалуй, это очень точный эпиграф к рассказу о мастере и этюдисте Алексее Селезневе, чье имя долгие годы вычеркивалось из истории советских шахмат, а почему – никто толком не знал.
«Нет легких судеб. Все трудны. Пути жизни загадочны», – пишет в своей книге «Дни» замечательный русский писатель Борис Зайцев, 50 лет проживший на чужбине. «На путях жизни» Алексея Селезнева загадочного много. Да он и сам насоздавал о себе немало мифов! Так, доживая свой век во французском городе Бордо, рассказывал своим шахматным партнерам по Аквитанскому клубу, что советские руководители с ним плохо обращались, сослали в ссылку, что сделало его, некогда скрипача, солиста одного из петербургских оркестров, неспособным играть на скрипке. Из Москвы Селезнева действительно высылали, но не в какую-нибудь тьмутаракань и не в арестантском вагоне. Причем он, кажется, сам тогда выбрал, где ему обосноваться хотя бы на время – в Харькове…
Ну, а уж в тогдашней украинской столице кто бы ему играть на скрипке запрещал – коль не запретили играть в шахматы?! А вот, кстати, только со слов самого Селезнева известно, что он был скрипачом-солистом. Ф.Богатырчук же пишет о Селезневе в своих мемуарах «Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту», что тот был первоклассным пианистом.
…На внутренней обложке 17-го номера «Шахматного листка» за 1924 год под шапкой «III Всесоюзный шахматный съезд в Москве. Встреча заграничных гостей» была помещена фотография только что приехавших из Триберга Боголюбова и Селезнева в окружении известных деятелей советских шахмат. Крайний слева – Иван Голубев, один из сильнейших петербургских, ленинградских первокатегорников, из-за его спины выглядывает Самуил Вайнштейн, руководитель Российского шахматного союза (влившегося, как известно, на 3-м съезде во Всесоюзную шахсекцию), третий слева – Владимир Ненароков, один из сильнейших советских мастеров, как и Илья Рабинович (в центре). Боголюбов – пятый. Крайний справа, рядом с импозантным Селезневым, также с папироской в руке – двоюродный дядя автора этих строк. Кстати, один из его инициалов в подписи к снимку неверен, не В.М., а В.И. (Владимир Ильич)…

Вскоре после окончания чемпионата СССР-1924 в №4 «64» появляется довольно большая статья (подготовленная, по всей видимости, В.Нейштадтом, сотрудничавшим с этим журналом на протяжении многих лет) о герое нашего рассказа. Вот скан ее 1-й страницы:

Обратите внимание на следующий абзац в начале статьи: «В шахматы А.С. начал играть с самого детства под руководством старшего брата Дмитрия Сергеевича, небезызвестного по Москве игрока, постоянно упражняясь и совершенствуясь в игре с другими своими братьями (В.С. и П.С.)». Очевидно, в семье Селезневых был просто какой-то культ шахмат! И наверняка устраивались и семейные турниры!
Далее в этой же статье говорится:
«А.С. не остался чужд и литературной работе. Между прочим, он принимал деятельное участие в редактировании шведского учебника бр. Кольин и известен как крупный комментатор партий Гетеборгского турнира.
Трудно надлежащим образом охарактеризовать игру А.С.: она не поражает особой глубиной и силой, как игра Алехина и Боголюбова. Но игра А.С. исключительно систематична, выдержана и осторожна. Селезнев природный турнирный игрок, великолепный концевик и маэстро, обладающий тем систематическим знанием игры, которого не хватает большинству наших русских маэстро.
А.С. намерен остаться в Москве и посвятить себя как инструкторской работе в Центральной Секции ВСФК, так и литературной деятельности в журнале «64», «Шахматах» и др.
Следующая интересная партия была сыграна А.С.Селезневым в чемпионате СССР.

А.Смородский – А.Селезнев
Испанская партия

1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.Bb5 a6 4.Ba4 Nf6 5.0-0 Be7 6.Re1 b5 7.Bb3 d6 8.c3 0-0 9.h3 Na5 10.Bc2 c5 11.d4 Qc7.

Брать пешки черные не могут, ибо так или иначе белые двигают свою пешку на е5, открывая слону линию b1-h7 и серьезно стесняя игру черных.

12.Nbd2 Nd7. С целью усилить давление на d4, поставив следующим ходом слона на f6.

13.Nf1 Bf6 14.Ne3 Nb6 15.d5? Естественнее было играть 15.Nd5 , чтобы после 15...Nxd5 16.exd5 Bb7 играть 17.Bg5. Ход в партии запирает навеки слона с2 и передает инициативу черным, чем последние искусно пользуются.

15...g6! 16.Ng4 Bg7 17.Nh6+ Kh8 18.g4. С целью помешать черным играть f7-f5 сразу. Черные начинают переводить коня а5 через всю доску для размена с конем h6 и, что любопытно, имеют для этого долгого движения полную возможность.

18...Nb7 19.Bg5. Бесполезный ход, слон здесь никому не мешает и ни на что не нужен.

19...Nd8 20.Nh2 f6 21.Bc1 Nf7 22.Nxf7+ Qxf7 23.f3. Лучше бы сразу 23.f4 , чтобы на 23...f5 играть 24.Rf1.

23...f5 24.Rf1. Теперь уже поздно!

24...f4! 25.b3 Bf6 26.Bd2 h5 27.Kg2 Kg7 28.Rh1 Rh8 29.Be1 Bd7 30.Bf2 Nc8 31.h4. Белые просмотрели ответный ход черных: 31...hxg4 , действительно, давало им разные возможности с хорошим положением коня на g4.

31...g5! 32.hxg5 Bxg5 33.gxh5 Rxh5 34.Ng4 Ne7 35.Rxh5 Qxh5 36.Bg1. Положение белых уже безнадежно. Королем уходить нельзя, нельзя уходить и ферзем: в том и другом случае Bd7xg4.

36...Rh8 37.Nh2 Ng6. Черные безжалостны, последовательны и методичны – ни одного лишнего хода – и все предусмотрено.

38.Bd3 Qh3+ 39.Kh1 Nh4 40.Qf1 Nxf3 41.Qg2 Qxg2+ 42.Kxg2 Nxh2 43.Bxh2 f3+ , и выигрывают».

В ценнейшем справочнике о шахматах в первой трети прошлого века – «Словаре шахматиста» (Л., 1929 г.), из четырех братьев Селезневых, кроме, естественно, Алексея, фигурирует еще только «небезызвестный по Москве игрок» Дмитрий: «брат предыдущего, московский шахматист I категории».
Но в дореволюционных источниках есть, например, информация о прошедшем в 1907-м осеннем турнире Московского шахматного кружка, в котором 3-е место занял П.Селезнев, 6-е – А. Селезнев, 10-е – В.Селезнев. Очевидно, и два других брата играли в силу первой категории и вполне могли быть упомянуты в вышеназванном словаре…
Точно известно, что одного из братьев звали Петр, а вот как расшифровать инициал «В»? Владимир, Виктор?

ЗАГАДКА ОТ ЧЕШСКОГО МАСТЕРА АМОСА ПОКОРНЫ

Что касается классового происхождения братьев… У Богатырчука в «Моем жизненном пути…» Селезнев – «сын богатых московских купцов». Точнее – родители имели помещичьи владения в Тамбовской губернии, откуда Алексей, как мы знаем из статьи в «64», был родом и где он «закончил среднее образование». А в Москву их большая семья перебралась, полагаю, в начале 20-го века: дети к тому времени подросли, им надо было получать уже и высшее образование.
А теперь – скан одной шахматной публикации, появившейся в 1925-м в газете «Курьер» (издавалась в городе Брно).

И вот что редактировавший тогда отдел в «Курьере» чешский мастер Амос Покорны пишет, публикуя это фото молодого импозантного Ефима Дмитриевича (перевод с чешского – любезно приславшего мне этот скан моего доброго друга и коллеги из Брно Яна Календовского):
«Боголюбов, победитель шахматного турнира в Бреслау, одно из наиболее симпатичных явлений послевоенных шахмат; он родился в 1891 году, русский по национальности, жил до 1914-го как чиновник на хозяйстве бывшего помещика, а ныне также шахматного мастера Селезнева. В 1914 году он приехал со многими своими земляками участвовать в международном турнире в Мангейме. Когда вспыхнула война, турнир был искусственно прерван и русские участники были интернированы в Триберг. Боголюбов, который был, как и остальные, рано освобожден к свободному пребыванию в Баденской области, обосновался в Триберге, где и живет с этого времени постоянно. К своим успехам (I приз на пьештянском турнире 1922 г., 5 приз (точнее – 7-й – В.Н.) на международном турнире в Нью-Йорке, 1924, официальный чемпионат Всесоюзного шахматного союза, Москва, 1925) он теперь добавил и замечательную победу в Бреслау».
Удивительно! Неужто Боголюбов служил чиновником у «бывшего помещика» Селезнева?! В ответ на мои сомнения Ян прислал мэйл: «Амос Покорны мог об этом написать со слов самого Боголюбова, он его лично знал, играли в одних турнирах, например, в моравско-остравском. Вообще Боголюбов часто играл в Чехословакии в турнирах, давал сеансы одновременной игры. И в нашем городе Брно он тоже бывал».

Участники турнира в Моравской Остраве-1923; Николай Греков пишет в «Истории шахматных состязаний», что «сенсацией турнира явилось участие Ласкера – первое его выступление после матча в Гаване. Экс-чемпион выказал в полном блеске свою былую силу и взял I приз, не проиграв ни одной партии».

Другой сенсацией турнира стала практически гроссмейстерская игра занявшего 4-е место Селезнева (третий слева во 2-м ряду), обошедшего Тартаковера, Эйве, Боголя, Тарраша, Шпильмана, Рубинштейна!..
По левую руку от Селезнева – чешский мастер Громадка, далее – словацкий мастер Макс Вальтер и Покорны (кстати, так же как и Громадка, в 1-ю мировую побывавший в русском плену).
1-й ряд: Шпильман, «Stadtrat» Тиц, Боголюбов, Ласкер, Тарраш, Вольф, Рети, Грюнфельд, Эйве.

Отсутствуют Рубинштейн и Тартаковер, со слов которого "после праведных трудов мастера собирались в кафе "Рояль" (снимок ниже – В.Н.). Шпильман, к примеру, углублялся в чтение газет, интересуясь прежде всего курсом валют. Ласкер готовил статьи для "Телеграф". Эйве также был занят писанием репортажей – для газет амстердамских." Рети сиживал в баре... Сам Тартаковер резался в кафе с Боголюбовым в блиц "с контролем, замедленным вдвое"…

В этом отеле (фото 1916 года) в одном из живописнейших мест Моравской Остравы и сражались в 1923-м участники знаменитого турнира (снимки присланы Яном Календовским)

Как известно, Боголюбов учился на агронома в Киевском политехническом… Получил ли диплом об его окончании – вот с этим неясно, но и в качестве агронома недоучившегося будущий гроссмейстер, наверное, мог бы сгодиться в помещичьем хозяйстве Селезневых. Вопрос в другом – нужен ли им был такой работник, который постоянно в разъездах на турнирах и матчах в Киеве, Санкт-Петербурге, Варшаве, Вильно, Лодзи?! В общем, загадал Амос Покорны загадку…

«ДЛЯ НАС ЯВЛЯЕТСЯ ЧЕСТЬЮ, НАГРАДОЙ ПОЗНАКОМИТЬ НЕМЕЦКИЙ ШАХМАТНЫЙ МИР С ЕГО ЭТЮДАМИ»

9 марта 1914-го из Берлина в Москву прибыл чемпион мира Эмануил Ласкер.
На вокзале его встречали ведущие шахматисты Белокаменной.
«Безжалостное время, – цитирую репортаж по горячим следам о визите великого маэстро в 6-м номере «Шахматного вестника», – не щадит никого, и оно наложило свой след, конечно, и на Ласкера, что особенно было заметно для тех, кто видел его в таком же цветущем возрасте, в каком все московские шахматисты видели недавно Капабланку. Тем не менее, живость, подвижность, словоохотливость и общая жизнерадостность остались в Ласкере те же, какие его отличали почти 20 лет тому назад.
С вокзала Ласкер отправился к себе в гостиницу, а в 7 часов вечера прибыл в отдельный кабинет ресторана «Эрмитаж», где его ожидали уже члены Московского шахматного кружка и где состоялся в честь его обед… В красивой речи (на немецком языке) маэстро О.Бернштейн отметил, что Ласкер не только способствовал подъему общего уровня шахматной игры, но и показал, что уровень игры идет параллельно общей культуре общества, в котором шахматы занимают такое же положение, как и всякое иное культурное начинание. «До Ласкера, – закончил свою речь Бернштейн, – шахматы только любили, теперь их уважают».
Затем тосты произносили К.Исаков и кн. Ф.М.Урусов – на русском, переводил Бернштейн. После чего слово взял Алексей Селезнев, импозантный молодой человек в пенсне, полиглот, свободно владевший несколькими европейскими языками. Его чистейшее берлинское произношение произвело на именитого берлинского гостя такое впечатление, что 20 марта он пригласил Алексея в сопровождающие. Как и до этого Капабланка (гастролировавший в Московском шахматном кружке в январе 1914-го), чемпион мира отправился экзаменовать любителей шахмат в подмосковный Серпухов. Вторым сопровождающим поехал Александр Алехин, после ужина с местным активом он дал сеанс не глядя на доску из 7 партий (+5-1=1).
Ласкер проверил серпуховчан на 38 досках, выиграл 33, проиграл одну («просмотром гимназисту 5 класса Толоконникову, превосходно проведшему защиту в гамбите Эванса»), четыре ничьих, одна из которых – с госпожою Ю.А.Спасской (интересно, что и Капабланка сыграл с нею вничью в своем январском сеансе).
Что интересно – в том же 1914-м в Берлине в первом немецком таблоиде появился этюд Селезнева, а до этого он ведь в зарубежной прессе вообще ни разу не публиковался. Только в отечественной…

№2
А.Селезнев
«Berliner Zeitung am Mittag», 1914 г.

1.Rh8 Rd2+ 2.Kf1. Лишая своего визави поля g1 в варианте 2...Rg2 3.Rxh7+ Kg3 4.g7 Kf3 5.Rh3+. 2.Kf3? – это ничья: 2...Rg2 3.gxh7 Rg7 4.Kf4 a3 5.Kf5 a2 6.Ra8 Rxh7 7.Rxa2 Rh3 8.Kxf6 Re3.

2...Rd1+ 3.Ke2 Rg1 4.Rxh7+ Kg3 5.Rh1! Rg2+ 6.Ke3 (Но не 6.Kf1? Rf2+ =) 6...Kg4 7.Rh2! Эхо-жертва! В случае обыденного 7.Ke4 черные выкрутятся – 7...f5+ 8.Ke5 Kf3 9.Kxf5 Ke3 10.Rh4 c3 11.Rxa4 Kd2 12.Ra2 Kc1 =.

7...Rg3+ 8.Kf2! Домой! 8.Ke4? f5+ 9.Ke5 Kf3 10.Kxf5 c3 11.Kf6 a3 12.g7 a2 13.Rh1 Ke2 14.Ra1 Kd2 15.Rxa2 Kc1

8...Rf3+ 9.Kg1 Rg3+ 10.Rg2 , выигрыш.

Можно предположить, что как раз в то посещение Ласкером Белокаменной Селезнев продемонстрировал ему этот свой ладейник, а чемпиону мира этюд сразу поглянулся и он предложил поместить его в солидной берлинской газете. Мол, пора вам, молодой человек, выходить на международную арену… Вообще, это едва ли не лучший этюд Селезнева, заслуживший впоследствии восторженные оценки Василия Платова, Анатолия Кузнецова…
5 лет спустя, в январе 1919-го в Berliner Schachzeitung появилось кратенькое сообщение: «Русские гроссмейстеры (именно так! – В.Н.) Ефим Боголюбов и Алексей Селезнев отбыли ссылку в Триберге и живут сейчас в Берлине». Незадолго до этого Ласкер выиграл в кафе «Керкау» четверной турнир, организованный берлинским журналистом, меценатом и издателем Бернгардом Каганом, а первый приз был – 1000 сигарет! И скорее всего, в один из тех январских дней 1919-го в том же Керкау Эмануил II, попыхивая призовой сигаретой, и предложил Алексею издать у Кагана книжицу с его, селезневскими, этюдами.

«Берлин. Мрачная осень 1918 года, конец войны недалек, а исход ее слишком очевиден… Это напоминало турнир на том берегу Стикса. Все как прежде – чемпион мира и три претендента, испанская, итальянская, атака Шлехтера-Рубинштейна, ладейные эндшпили, разноцветные слоны… Но борьба не та, и игра тоже не та. Двухкруговой турнир теней, черно-белые кадры в цветном фильме…» Борис Вайнштейн, «Мыслитель», ФиС, 1984.

Наверное, Селезнев приезжал из Триберга на этот «турнир теней» в столичном кафе «Керкау» (нижний снимок), где он впоследствии станет своим человеком, постоянным сеансером…

В 1940-м у Селезнева, уже 10 лет проживавшего в Сталино, вышел в ленинградском отделении "ФиСа" сборник 100 этюдов и там воспроизведена и такая сверхминиатюра из старого берлинского сборничка «35 Endspilistudien von Schachmeister A.Selesnieff»:

№3

Комментарий Селезнева: «Преимущество черных в этой позиции очевидно: черная пешка проходит как будто бы безудержно в ферзи (h3), в то время как белая, которая к тому же несколько отстала, легко задерживается ходом Кс5+. Тем не менее – ничья.

1.e6! Nc5+ Необходимо, так как в противном случае обе стороны получают ферзей одновременно.

2.Ke2 Nxe6 3.Kf1 h2 4.Ne2+ Kf3 (h3) 5.Ng1+ и т. д. – ничья посредством вечного шаха. Этот небольшой этюд особенно понравился д-ру Эм.Ласкеру, когда он вместе со мной просматривал рукопись моего сборника «35 этюдов».

Жаль, не уточнил Алексей Сергеевич, где они просматривали рукопись… Но скорее всего – в загородном доме великого шахматиста в часе езды от Берлина. Если так – приветливая Марта вряд ли смогла выставить богатое угощение: супруги тогда жили очень скромно, инфляция съела все сбережения, а «международная шахматная жизнь была сорвана войной» – как пишет Мих.Левидов в своей ЖЗЛ-овской книге о Стейнице и Ласкере (М., 1936 г.). Может, в тот раз за чашечкой кофе Эмануил II и познакомил гостя с уже готовым вступлением к «35…»:

«Мастер Селезнев является не только практическим игроком отменной силы, что был способен, не проигравши ни одной партии, завоевать в борьбе с Боголюбовым, Рети и Шпильманом второе место в Берлинском турнире в феврале 1919 года – его значение как композитора также должно быть отмечено. Для нас является честью, наградой познакомить немецкий шахматный мир с его этюдами. В них господствует самобытный дух, подкрепленный суровой самокритичностью и который не успокоится до тех пор, пока возникшая идея не получит выразительного завершения наиболее совершенным способом. У него нет будничных задумок. Средства, которые он применяет для показа идеи, всегда взяты из действительности. Великая любовь к своему искусству постоянно владеет художником, так что он не избегает никаких серьезных усилий, которые считает полезными или необходимыми. И чувство вкуса, господствующее в его произведениях, ему никогда не изменяет. Таким образом, на протяжении длительного времени создан этот небольшой по размерам труд, создатель которого уважил меня, поручив его издание. Я надеюсь, что немецкий шахматный мир достойно оценит и отдаст должное таланту нашего гостя. Соответственно военному времени оформление скромное и без прикрас. Украшением этой книги является ее внутренняя ценность».

На открытии «небольшого по размерам труда» (20-страничного) Алексей поместил свой этюд с посвящением, конечно же, Боголюбову

С оживлением шахматной жизни в Европе Селезнев сразится в нескольких внутригерманских и зарубежных турнирах, и успех в Моравской Остраве был отнюдь не единственным его достижением. Так, в 1920-м он станет чемпионом германской столицы, опередив при этом на очко (и выиграв в личной встрече) будущего гросса Фридриха Земиша! Играли в турнирном зале Берлинского шахматного общества на Кантштрассе, 8.

Эта штаб-квартира БШО, как сообщил мне немецкий коллега Франк Хоппе, была разрушена во время 2-й мировой

Но были и провалы…

Участники турнира в Гетеборге (1-22/VIII 1920 г.), где Селезнев оказался в самом хвосте турнирной таблицы

А впрочем, что с того, что он здорово сыграл в той же Моравской Остраве? За 4-е место Тиц выдал ему 1500 крон. Я поинтересовался у Яна Календовского, что тогда можно было купить в Чехословакии на эти деньги. Например, 10 пар ботинок. Автомобили знаменитой марки «Шкода» стоили тогда от 58 тысяч крон и выше…
Да что говорить, и мощнейший Ефим Дмитриевич, особенно обрадовавший супругу-немку первым призом за Пьештяни в твердой валюте (на которую практичная фрау Боголюбова приобрела трехэтажный каменный особняк в Триберге), не был уверен в своем «материальном равновесии»… И два закадычных друга вернутся на Родину, в жизнь, из которой, по Борису Пастернаку, «до последней гайки вынули старое государство». А государство новое – рабочих и крестьян, разумеется, экспроприировало у Селезневых помещичьи владения, до 1914-го, возможно, кормившие и восходящую звезду российских шахмат Боголюбова.
Так что сошедший в жаркий летний день одна тысяча девятьсот двадцать четвертого года на перрон московского вокзала маэстро Селезнев, щеголевато, по-европейски одетый и с виду этакий заграничный сибарит, на самом деле был гол как сокол. Но с получением советского гражданства он был и трудоустроен, и вообще станет одной из ключевых фигур в бурном процессе всеобщей шахматизации молодой страны Советов, секретарем высшей квалификационной комиссии Всесоюзной шахсекции, а также одним из членов другой ее важной комиссии – по заочным турнирам. Впрочем, благоволение к бывшему трибергскому «пленнику» высшего должностного шахматного лица (сами понимаете – кого) было недолгим…

ПОСТРАДАЛ ЗА ДРУГА-«РЕНЕГАТА»?

Из персоналии Селезнева в «Словаре шахматиста» (Л., 1929 г.): «Будучи с 1924 г. инструктором шах. секции, С. часто разъезжает по провинции, весьма содействуя пропаганде шах. игры своими сеансами». Но к тому времени герой нашего рассказа давно уже не был инструктором шахсекции и проживал далеко от Москвы!
…В декабре 1926-го Исполнительное бюро шахсекции (читай – Крыленко) публикует заявление, что «…о возвращении Боголюбова в СССР и участии его впредь в шахматной жизни не может быть и речи» и что «гражданин Боголюбов… явившись не первым, а может быть, и не последним ренегатом в этой области, сам себя поставил вне рядов шахматной организации СССР».
И вот Селезневу могли тогда предложить, чтобы он осудил своего друга(вышедшего из советского гражданства и вернувшегося в Триберг) в уже заготовленном в Исполбюро открытом письме… Не подпишешь – «ты у нас не работаешь и вообще в Москве тебе больше делать нечего». Селезнев не подписал… Полагаю, это и послужило причиной его скорой высылки из Белокаменной. А то, что не удалось апробировать на Селезневе – вскоре апробировали на Алексее Алехине. Оказавшись, собственно, в похожей ситуации, тот в «письме в редакцию» не посмел не согласиться со статьей Крыленко, в которой младший брат Александр трактовался как враг…
Весной 1927-го Селезнев и приедет в Харьков к Алексею, и тот окажет ему самый радушный прием. Ровесники сдружились еще, можно сказать, в нежном возрасте в Московском шахматном кружке. Селезнев, напомним (см. 2-ю часть) вел отдел по композиции (на пару с Л.Залкиндом) в «Шахматном вестнике», издававшемся старшим из братьев Алехиных… Тем летом (1927-го) новоявленный харьковчанин займет 1-е место в чемпионате Украины, но чемпионом республики объявят занявшего 2-е место киевлянина Всеволода Раузера. А Селезнев играл вне конкурса, поскольку в то время еще числился за Московской шахматной организацией. Но в Белокаменную он уже никогда не вернется… Хотя по прошествии нескольких лет всесильный шахматный вождь очевидно сменил гнев на милость: в 1935-м Высший Совет Физической культуры пожизненно закрепил звание мастера за шестью ветеранами: Ф.Дуз-Хотимирским, Б.Верлинским, А.Рабиновичем, В.Ненароковым, С.Фрейманом и Селезневым.
Но уже вскоре Алексей Сергеевич угодил под огонь критики самого «Петра I» – так почтительно именовали в отечественных шахматных кругах Петра Романовского. Вот какой тирадой разразился Петр Арсеньевич в майской книжке «Шахмат в СССР» за 1936 год – к итогам отборочного турнира мастеров: «…Селезнев и Мазель… не только оказались не на высоте со стороны минимума предъявляемых к мастеру творческих требований (А.С. финишировал 11-м – В.Н.), но и проявили не раз явное антиобщественное отношение ко всему состязанию. По всей видимости, суждением об этом их поведении займутся соответствующие шахматные организации и сделают необходимые выводы. Хочется только указать, что предупреждения, которые в свое время были сделаны этим мастерам, оказались гласом вопиющего в пустыне и допущенные ими неприкрытые даже фиговым листом рецидивы являются издевательством над советской общественностью. Будем надеяться, что наши высшие организации окажут должное воздействие на этих лиц, которые до сего времени не могут понять самых элементарных обязательств, которые возлагает на них звание советского мастера».
Нет никакого сомнения, что влиятельнейший Петр Арсеньевич добился, чтобы на Исполбюро был поставлен вопрос о дисквалификации «этих лиц». Но ограничились максимум строгим внушением, в изданных в 1938-м «Очерках по истории шахмат в СССР» М.Когана оба – и Селезнев, и Мазель – благополучно фигурируют в главе «Советские мастера». Но к тому времени – о чем, кстати, известный историк с берегов Невы мог и не знать, старый маэстро уже сошел с круга, даже и в областных донбасских турнирах перестал играть…

КАК ГРОССМЕЙСТЕР ЛЕВЕНФИШ БУКВАЛЬНО ВЕРНУЛ ПОЖИЗНЕННОГО МАСТЕРА СЕЛЕЗНЕВА К ЖИЗНИ

На одном из Всесоюзных семинаров шахматных журналистов в начале 80-х моим соседом по шикарному (во всяком случае, с точки зрения провинциала-алтайца) двухместному номеру в построенной к московской Олимпиаде-80 высотной гостинице «Спорт» (на проспекте Вернадского) оказался коллега из Донецка Владимир Пак. Кандидат в мастера, он уже несколько лет вел в «Вечернем Донецке», где работал корреспондентом, шахматный отдел, собрал огромную библиотеку… Обменялись адресами (естественно, тогда еще почтовыми), какое-то время переписывались, однажды он прислал большую бандероль с дефицитными тогда детскими книгами для моей маленькой дочери…
Но постепенно наша переписка заглохла, минули десятилетия… Как вдруг с наступлением эры интернета получаю от Владимира Николаевича (уже главреда «Вечернего Донецка»!) мэйл – он прочитал в одном из центральных шахматных изданий мою статью о Селезневе «Проклят и забыт» и предложил в соавторстве написать о нем книгу. Естественно, весь украинский период в судьбе ее героя он готов был взять на себя…
В 2007-м в Донецке вышла наша с Володей книга «Князь Мышкин шахматного царства». Вообще-то соавтор (ныне покойный), по натуре – заядлый дотошный такой краевед, начал собирать материалы о «Селезневе-донецком» с начала 70-х и еще захватил ветеранов, когда-то занимавшихся у маэстро, игравших с ним в одних турнирах, да и сиживавших в общих застольях.
По рассказам этих людей, в Сталино Селезнев сначала поселился в двухкомнатной квартире в хорошем доме дореволюционной еще постройки, почти в центре города, неподалеку от металлургического гиганта, где как раз стараниями маэстро был открыт заводской шахматный клуб. Но потом из этой ведомственной квартиры заводское начальство Алексея Сергеевича выселило, уволив и с должности тренера. Затем он еще несколько раз менял место работы, был инструктором по шахматам в горспортсовете, клубе медицинских работников, павильоне парка имени Щербакова… Нигде долго не задерживался – поскольку, как говорил Паку один из ветеранов, «квасил по черному». Однажды сильно под мухой заявился на работу в шахматный клуб – жарким летним днем, в меховой шубе на голом теле! Потом он сошелся с женщиной, у которой снимал угол в ее квартире в частном секторе. По ее совету устроился учителем немецкого в школу. Но и там долго не продержался, уволили за срыв уроков, и хозяйка решила расстаться с вечно «веселым» сожителем…
В начале 1938-го шахтерский край посетил Григорий Левенфиш – с лекциями и сеансами, пообщался с шахматным активом областной столицы. В связи с таким событием Селезнев, как вспоминали ветераны, смог как-то выйти из очередного запоя и чуть ли не на трезвую голову встретился со старым приятелем, соперником по матчу Петербург – Москва 1910 года! И вот в разговоре «за жизнь» элегантный, хорошо одетый Григорий Яковлевич подал Алексею Сергеевичу (тоже когда-то являвшему собой образчик элегантности) идею собрать все свои этюды, прокомментировать их, а все вопросы по изданию сборника в ФиСе он, Левенфиш, возьмет на себя. Этим гроссмейстер вернул смысл земного существования Селезневу, тот немедля засел за книгу…

5-й номер «Шахмат в СССР» за 1938 год с публикацией Григория Яковлевича «Мои украинские выступления», в которой он не напрямую так упрекнул Селезнева («Что же касается других украинских городов, то там первокатегорники варятся в собственном соку»)…

Настолько Алексей Сергеевич зажегся, что даже вновь принялся сочинять этюды! А ведь он в 30-е вообще мало составлял… Нижеследующий занятный ладейник отображен в селезневском сборнике без указания места публикации и с надписью «посвящен гроссмейстеру Г.Я.Левенфишу» (а в предисловии Алексей Сергеевич выразит и благодарность Левенфишу, «которому принадлежит инициатива выпуска настоящего сборника» и еще добавит в конце – «труд свой посвящаю шахматистам Донецкой области, где я прожил последние десять лет»).

№4

1.Kc7 Rf7 2.Kd6! (Пока рано 2.Rd8 d5+! – шах навскрышку!) 2...Kc4 3.Rd8! Kd4 4.e6! dxe6 5.Kxe6+ (ладья бьет из засады!) и 6.Кxf7.

Заметили? «А.Селезнев (Москва»)! И ведь действительно, какое-то время Алексей Сергеевич в ту пору жил в столице, о чем мне рассказывал Александр Петрович Кузнецов, пару раз видевший его в редакции «Шахмат в СССР». Однажды старейший советский мастер о чем-то долго беседовал с ответственным редактором журнала Владимиром Германом, вроде как просился в штат. Вид у Селезнева был довольно затрапезный, ходил сильно прихрамывая, с какой-то сумкой типа баула. Потом как-то быстро собрался и уехал к себе в Донбасс. И, возможно, он как раз тогда и приезжал в столицу с уже готовой рукописью своего сборника «100 шахматных этюдов», изданного в 1940-м тиражом в 3 тысячи экземпляров с добрым напутствием Левенфиша: «Простота, ясность мысли и изящество этюдов Селезнева будут по достоинству оценены и читателями настоящей книги»…

У восьми этюдов в сборнике пометка «печатается впервые», в том числе у такого:

№5 (в «100 этюдах» – №22)

Заглянем в ответ: «На одной из моих бесед с Р.Шпильманом в 1920 году, между прочим, разговор зашел об известном этюде Кемпбелла (И.Г.Кемпбелл, белые: Kb5, Bg5, пп. a4, b2, b6, d4, черные: Kf1, пп. b7, d5, d6, g3, h3. Ничья. 1.Bd2 2.Ba5 3.b4. Пат). Он указал на недостаток этюда – проходящие в ферзи черные пешки не могут расстроить патового положения белых, и порекомендовал придумать такую позицию, где это имело бы место.

В результате и возник этюд №22. Я его до сих пор не печатал, так как подобные искусственные позиции мне лично не особенно нравятся.

1.Bg8! c угрозой 2.е7#. Если 1.Bg6? , то 1...Nxf7+ , расстраивая планы белых.

1...Nxf7+. Если 1...Nf5 , то 2.e7+ Nxe7 3.fxe7+ Kxe7 4.Kg7 и т. д.

2.exf7! b1Q 3.h7 Qxh7+ 4.Bxh7 (угрожая 5.Be4) 4...h1Q (или R) – и пат».

И вновь Селезнев крайне лаконичен. «Из моих бесед с Р.Шпильманом в 1920 году…» Где же это они беседовали? На турнире в Гетеборге? Или за столиком в берлинском кафе «Керкау»? Вообще, в послевоенных турнирах они не раз пересекались – в Триберге (1921-й), Пьештяни (1922-й), Моравской Остраве (1923-й)… Последний их общий турнир с Рудольфом – зима 1924-го, Мерано. Да, тот самый, давший жизнь меранскому варианту! Неизвестно, видел ли Селезнев почтовую открытку с этого турнира, изданную итальянцами (ныне ее можно обнаружить здесь: Winter chess notes, 6924). Фотокорреспондент Б.Иоффе прицелился в Cелезнева, когда он раздумывал над 17-м ходом в партии с венгерским мастером Такачем. Рядом – Грюнфельд (его соперника, хозяина поля К.Патаи за столиком нет, а наблюдает за их поединком, похоже, Колле), далее, у стены – Шпильман, в тот день сражавшийся против Рубинштейна, также не попавшего в кадр…

12 февраля 1924 года, Мерано; последний свой знаменитый европейский турнир Селезнев отыграл весьма прилично, поделив 4-5 места (с Д.Пшепюркой) при 14 участниках…

А.Селезнев – Ш.Такач
Дебют ферзевых пешек D02

1.d4 Nf6 2.Nf3 d5 3.Bf4 c5 4.e3 Nc6 5.c3 e6 6.Nbd2 Be7 7.Ne5 Qb6 8.Rb1 0-0 9.Bd3 Nd7 10.0-0 f5 11.Kh1 Nf6 12.Rg1 Qd8 13.Qe2 Qe8 14.Rbc1 c4 15.Bc2 Nxe5 16.Bxe5 b5 17.f3 Qh5 18.Rce1 Bb7 19.Bg3 g5 20.Be5 Nd7 21.g4 Qh6 22.Bg3 fxg4 23.fxg4 Qh3 24.e4 Nf6 25.Be5 Rae8 26.Rg3 Qh6 27.Kg1 dxe4 28.Nxe4 Nd5 29.Nf2 Rf7 30.Rh3 Qf8 31.Qe4 Bf6 32.Rxh7 Bxe5 33.Qg6+. 1–0

Комментарии гроссмейстера Дж.Колтановского (неудачно сыгравшего в Мерано) к партии Селезнев – Такач (фрагмент из книги английского историка шахмат Тони Гиллама «Меран, 1924», 1998).

От другого Кузнецова – Анатолия Георгиевича я слышал, что после войны тираж селезневских «100 этюдов» был из библиотек изъят и уничтожен. Может, и так. Но у самого Георгича я этот сборник видел – в его квартирке в Реутово в «заветном» шкафу, где книг по композиции было под завязку. И в фондах нашей Алтайской краевой библиотеки им. Шишкова эта небольшая книжица имелась в наличии. Будучи еще школьником, я ее основательно изучил, а нижеследующий игрушечный этюдик сразу, так сказать, взял на заметку.

№6
А.Селезнев
«Tidskrift for Schack», 1923

На элементарное 1.Rd1 или поспешное 1.0-0-0 черных спасет размен ладей, ну или его угроза: 1.Rd1 Rh2 , 1.0-0-0 Ra2. Выигрывает рывок пешечки – 1.d7 Kc7 2.d8Q+! (2.0-0-0? Rb8!) 2...Kxd8 3.0-0-0+! , разящий двойной удар...

Любопытно примечание Алексея Сергеевича: «Этюд мною составлен еще в 1920 году, однако я медлил с его опубликованием из-за необычности решения. В настоящее время он общепризнан и не раз появлялся на страницах газет и журналов». Значит, не кто иной, как Селезнев и ввел в этюдный оборот тему рокировки!

И вот один из моих опусов-первенцев как раз и был навеян этой его забавной – и новаторской для своего времени! – малюткой:

№7
В.Нейштадт
«Шахматы в СССР», 1967 г.

1.g7+ Kf7 2.Rd7+ Kg8 3.Rd8+ Kxg7 4.Bd4+ Kf7 5.Bxb2 Rxb2 6.Rd7+ Ke8 7.Rd8+! В селезневском этюде на этом поле жертвуется пешка-ферзь, и у черного короля нет выбора, а здесь он марширует на половину поля соперника под непрестанными жертвами белой ладьи.

7...Ke7 8.Rd7+! Ke6 9.Rd6+! Ke5 10.Rd5+ Ke4 11.Rd4+ Kxd4 12.0-0-0+! Kc3 13.Rd3+ Kxd3 14.Kxb2=.

Много лет спустя известнейший грузинский мастер, в свою очередь творчески оттолкнувшись, полагаю, от моего этюдика, добавил красивую финальную игру:

№8
В.Каландадзе
Грузинский конкурс, 1993 г. 1-3 призы

1.Rd8+! Ke7 2.Rd7+! Ke6 3.Rd6+! Ke5 4.Rd5+ Ke4 5.Rd4+ Kxd4 6.0-0-0+! Kc3 7.Rd3+ Kc4 8.Kxb2 h1Q 9.Kxa2 Qc1 10.Rc3+! Kd4 11.Rd3+ Ke4 12.Rc3=.

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР-ДОМЕНЩИК СТРАНЫ

Получив в 1932-м назначение в Ворошиловск в качестве главного инженера крупнейшего металлургического предприятия, Немцов тем не менее остался во главе Сталинской областной комиссии по композиции… И как бы не под влиянием члена этой комиссии Селезнева чистый проблемист Андрей Васильевич начал сочинять и этюды, причем в сугубо селезневском стиле – легкие и естественные по построению…

№9
А.Немцов
Конкурс, посвященный 20-летию ВЛКСМ, 1938 г.
Похвальный отзыв

1.Kg4 h2 2.Rd2+! (2.Ne4? g2 3.Rh8 Bf2) 2...Ke1 3.Ne4 g2 4.Rxg2 h1Q 5.Re2+! Kd1 6.Nc3+ Kc1 7.Na2+ Kb1 8.Nc3+

В 1969-м в Донецке вышла книга «Шахматная композиция в Донбассе», ее авторы – Н.Зелепукин, Ю.Дорохов, А.Каковин и А.Тутлаянц. Там, понятно, нет ни слова о Селезневе…
О Немцове же – целая глава, в которой говорится, что «после Великой Отечественной войны Андрей Васильевич перешел на работу в аппарат Министерства черной металлургии СССР».
Но, как уточнил мой соавтор по книге о Селезневе В.Пак, главного инженера завода им. Ворошилова перевели в союзное министерство (тогда – наркомат) еще в 1940-м. И очевидно, это назначение Немцова инициировал новый нарком черной металлургии СССР. А им в мае 40-го стал Иван Тевосян. В некрологе Немцова (умершего в 1956-м) в «Шахматах в СССР» должность, которую он занимал в Москве, конкретно не указана: «Сначала рядовой инженер-доменщик, затем начальник доменного цеха и, наконец, главный инженер завода. Таков путь, который прошел А.В.Немцов, работая на крупнейших металлургических заводах Юга. Затем он переводится на ответственную работу в Министерство черной металлургии СССР. Этой большой государственной работе Андрей Васильевич отдает все свои силы, энергию, способности организатора, большие знания и практический опыт.
Советское государство неоднократно отмечало заслуги А.В.Немцова, наградив его орденом Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак почета» и рядом медалей».
…Не так давно, просматривая старые подшивки одного из любимых моих журналов «Наука и жизнь», я совершенно случайно обнаружил в 12-м номере за 1961 год статью о Немцове «Мастер миниатюры»! И вот что пишет ее автор некто И.Максимов: «Товарищи, близко знавшие Андрея Васильевича, удивлялись его работоспособности. Он был видным инженером-доменщиком, главным инженером ряда крупных металлургических заводов Донбасса, А ПОЗДНЕЕ – ОДНОГО ИЗ УПРАВЛЕНИЙ (выделено мной – В.Н.) Министерства черной металлургии СССР».
Еще из той статьи: «Немцов любил иногда внести усовершенствование в отдельные задачи других авторов: уменьшить количество фигур для выполнения той же идеи или увеличить число вариантов и т. д. Так, в известной миниатюре французского поэта Альфреда Мюссе (1849 г., белые: Kg8, Rh7, Ne5, Ng4; черные: Ke8, Nb8. Мат в три хода: 1.Rd7 Nxd7 2.Nc6 Nf6+ 3.Nxf6#) проведена интересная и неожиданная жертва ладьи с последующим матом двумя конями. Эта идея была в 1934 году несколько улучшена американским проблемистом Ю.Бухвальдом (белые: Kg7, Rd6, Nb8, Nd5; черные: Ke8, Na8, Ne5. Мат в три хода. 1.Rd7!). Но наиболее полно идея Мюссе выражена в четыреххoдовке А.В.Немцова (публикуется впервые):

А.Немцов
«Наука и жизнь», 1961 г.

1.Nb1 Ne4 2.Rd2! Nxd2 3.Nc3 Ne4 4.Nf3# ; 1...Kd1 2.Nc3+ Kc1 3.Ra2 Nc2 4.Rxc2# ; 1...Nb3 2.Re2+ Kd1 3.Nc3+ Kc1 4.Rc2# ; 1...Nh5 2.Rf2 Nf4+ 3.Rxf4 Kd1 4.Rf1# ; 1...Ng4 2.Nc3 Ne3+ 3.Kg1 Nac2 4.Nf3# .

В статье в «Науке и жизни» впервые публикуются еще две миниатюры Немцова. Очевидно, они также из шахматного архива выдающегося композитора… Но кто такой И.Максимов?! Я нисколько не сомневаюсь, что это был псевдоним как раз и создавшего в 1961-м в «Науке и жизни» отдел «Шахматы» Соломона Кипниса. Согласно Википедии, он пришел в журнал в 1956-м, «имея за плечами высшее техническое образование, профессию МЕТАЛЛУРГА (выделено мной – В.Н.) и 10-летний стаж работы на оборонных предприятиях на ответственных должностях».
Исходя из этого, можно предположить, что Кипнис мог пересекаться с Немцовым по металлургическим делам, работая на этих оборонных предприятиях и занимая, надо полагать, немаленькие посты. Может, даже был одним из тех «близко знавших Андрея Васильевича товарищей»…
Соломон Ефимович прожил долгую жизнь (1919-2001), выйдя на пенсию, продолжал вести отдел. Но как многолетний читатель «Науки и жизни», я что-то не припомню, чтобы ее многолетний шахматный ведущий что-то еще написал о Немцове. В небольшой книге А.Арзуманяна «Иван Тевосян» (М., Политиздат, 1983 г.) есть рассказ о том, какую грандиозную работу провел наркомат черной металлургии по эвакуации своих крупнейших заводов из оккупированных немцами городов на Урал, а затем – по восстановлению этих заводов на освобождаемых территориях Центра и Юга. Несомненно, этим в военные и послевоенные годы занимался и главный инженер-доменщик страны Немцов. Нисколько не сомневаюсь в том, что прибыв на восстанавливаемые в Донбассе металлургические предприятия, Андрей Васильевич навел справки о Селезневе. И, наверное, был просто ошеломлен услышанным…

Продолжение следует