Гроссмейстер Михаил Красенков, которого читатели ChessPro в последнее время регулярно видят в «комментаторской кабине» сайта, уже на протяжении двух десятилетий представляет в рейтинг-листе Польшу. Наша беседа состоялась в Варшаве во время командного чемпионата Европы.

Владимир Барский

 

– Михаил, здесь выступают три польские команды; почему ни в одной из них не играет гроссмейстер Красенков?

– Я сейчас занимаю пост старшего тренера сборной Польши, хотя, что интересно, на этом турнире не выполняю роли капитана, а только являюсь одним из тренеров, имеющих свое задание. Три года назад, когда у нас появилось много талантливых молодых шахматистов, у которых рейтинг примерно такой же, как у меня, а у кого-то и выше, я для себя решил, что они вполне могут заменить меня в сборной. Кроме того, это все-таки ребята одного поколения, им друг с другом лучше, команда получается более спаянная. А я в течение нескольких лет был капитаном, помогал команде на соревнованиях своими знаниями.

– В какой степени у вас еще остались амбиции игрока?

– Я по-прежнему играю время от времени в турнирах, иногда удачно, иногда не очень. Конечно, это турниры уже не самого высокого уровня, а обычные опены или лиги. Как большинство шахматных профессионалов, веду и тренерскую работу, и пишу для шахматных изданий.

– Сейчас считаете себя уже в большей степени тренером, чем игроком?

– Даже не знаю. Я больше считаю себя наблюдателем шахматной жизни, скажем так.

2007, Хельсингер (Эльсинор). Фото: Екатерина Писарева

– И какое впечатление производит на наблюдателя жизнь в Польше?

– Конечно, шахматная жизнь сейчас, к сожалению, не находится на высоком уровне. Бум был где-то в конце 1990-х годов и в начале нынешнего века, когда к шахматам проявляли интерес фирмы, работающие в области телекоммуникаций и компьютеров. А в настоящее время, особенно с учетом кризиса или, может быть, под предлогом кризиса, ситуация в шахматах не очень приятная. Турниров в Польше проводится мало. То есть опенов, на самом деле, не так мало, но почти все они имеют довольно низкий уровень, слабый состав, и это плохо для молодых шахматистов, которые практически не могут прогрессировать. В этом году, правда, прошел индивидуальный чемпионат Европы в Легнице, несколько молодых польских шахматистов прекрасно там выступили. И что? После этого они вынуждены опять играть между собой в местных турнирах, имеют мало возможностей встречаться с гроссмейстерами и не могут из-за этого развиваться.

В этом смысле, конечно, положение в России и в Польше – небо и земля. В России проводится огромное количество турниров, и юные таланты растут как на дрожжах. А у нас – увы... Правда, несколько молодых шахматистов включены в команду под названием «Wojtaszek Comarch Team». Войташек – это, понятно, фамилия нашего лучшего гроссмейстера, который является лицом этой программы; «Comarch» – компьютерная фирма из Кракова, спонсор проекта. И несколько ведущих молодых шахматистов, большинство из которых выступает сейчас за молодежную сборную, получают определенную поддержку от спонсора: и компьютеры, и тренерскую помощь.

– Что это за ребята?

– Прежде всего, это Ян-Кшиштоф Дуда, наш самый большой талант. Ему 15 лет, он уже гроссмейстер и хочет профессионально заниматься шахматами; его мама очень радеет за своего сына и поддерживает его планы. На второй доске в этой команде играет Камиль Драгун, ему 18 лет, был в свое время чемпионом мира до 16-ти, тоже большой талант. Он долгое время колебался, и родители не особенно его поддерживали в стремлении развивать шахматную карьеру, но сейчас он тоже в значительной мере сделал ставку на шахматы. К сожалению, на профессиональную шахматную карьеру в Польше мало кто решается, считается важным окончить школу и поступить в университет. А потом, понятное дело, даже если стать гроссмейстером (а это сейчас не так уж сложно для талантливого шахматиста), многого в шахматах уже не добиться...

Варшава, 2013. Моника Сочко, Камиль Драгун, Бартош Сочко и Ян-Кшиштоф Дуда. Фото: Владимир Барский

– Профессия шахматиста не слишком престижна?

– Да, не очень престижна и не очень выгодна финансово.

– Ведущие польские гроссмейстеры – они все-таки профессионалы?

– В основном, да.

– И тоже занимаются тренерской работой?

– В том числе. Думаю, таких нет, кто зарабатывал бы только игрой в турнирах и в лигах, все подрабатывают тренерами; ну, может быть, кроме Войташека.

– Ну, как же, он ведь помогает Ананду!

– Ах да, конечно! Это самая важная тренерская работа!

– Есть ли какая-то государственная поддержка – стипендии, зарплаты?

– Стипендии – только в том случае, если команда завоевала медаль на Олимпиаде или чемпионате Европы. А за участие в соревнованиях за сборную страны шахматисты даже не получают гонорары наличными. Им выделяют деньги, но это считается как бы деньги на участие в турнирах, на шахматное обучение и так далее. Если шахматист едет на турнир, он должен потом представить свои билеты, рассчитать все расходы.

– А кто выделяет эти деньги?

– Министерство спорта.

– Михаил, вы переехали в Польшу, кажется, в 1992 году?

– Да.

– Здесь был шахматный подъем? Или жить в Москве стало невыносимо?

– Хорошо известно, какая тогда в России была тяжелая ситуация. Кроме того, хотелось играть в турнирах на Западе, в те времена зарабатывать твердую валюту было очень важно, а в России это было довольно сложно. А подъем шахмат в Польше, действительно, был, я подробно рассказал об этом в своей большой статье для «64». В Польше регулярно играли многие сильные шахматисты из России, Украины и Белоруссии, многие тренеры приехали сюда работать с молодыми польскими талантами. Все-таки, эта страна близка нам по культуре, и здесь можно было что-то заработать; практически все нынешние ведущие польские шахматисты в то или иное время занимались с тренерами из бывшего Союза. Наступлению шахматного бума помогло и то, что были конкретные люди, заинтересованные в пропаганде шахмат и в поиске спонсоров, например, родители Бартека Мачеи. Его отец – известный экономист, популярный в высших сферах, и когда такой человек заинтересован в развитии шахмат, то это, конечно, большой плюс, потому что перед ним открыты многие двери.

– А сейчас он продолжает интересоваться шахматами?

– Бартек год назад уехал в США, он там работает преподавателем шахмат в одном из университетов и от практической игры в значительной мере отошел, хотя продолжает иногда выступать в американских турнирах. Его отцу уже все-таки 80 лет, он активность уменьшил. Хотя мать Бартека, Мария Мачея, продолжает активную деятельность, в декабре Варшава в очередной раз будет принимать чемпионат Европы по быстрым шахматам и блицу, – это она организовывает. К сожалению, в последний раз. Европейский шахматный союз выдвинул совершенно неприемлемые финансовые условия, это настоящий грабеж! Однако хочется верить, что это не конец организаторской деятельности Марии; есть сведения, что со следующего года усилится традиционный Мемориал Найдорфа, который проходит летом. Сейчас он проводится на более низком уровне, чем пару лет назад, но с нового года должен снова заблестеть!

– Проходит ли Мемориал Рубинштейна в Полянице-Здруй?

– Да, и даже сохраняется главный круговой турнир, хотя, конечно, не на таком уровне, как в 2000 году и вообще на рубеже веков. Этот турнир проводится, главным образом, усилиями энтузиастов из Нижне-Силезского воеводства, которые активно развивают шахматы, там действует один из крупнейших клубов, «Полония Вроцлав». К сожалению, легендарный клуб «Полония Варшава» в этом году даже не выступил в высшей лиге, хотя в прошлом году завоевал звание чемпиона страны.

– Нет спонсоров?

– Да, потерял всех крупных спонсоров. Он теперь выступает молодежной командой в низших лигах. Вот такая ситуация сейчас в шахматах, не особо радужная. Ждем всплеска, но для того чтобы наступил новый бум, нужен какой-то успех, причем, скорее, индивидуальный, а не командный. Если бы, например, Войташек или кто-то еще выстрелил, стал регулярным участником крупных международных турниров и боролся на ближайших подступах к званию чемпиона мира, тогда, конечно, ситуация бы оживилась. Помню, что даже когда я, иммигрант из России, то есть по-прежнему не совсем свой, удачно выступил в чемпионате мира ФИДЕ 1997 года, в Польше после этого наступил бум. Скажем, турниры в Полянице были и раньше, но как раз после этого они перешли на самый высокий уровень. Резко вырос интерес к шахматам у детей. Например, в городе Гожув-Велькопольский, где я тогда жил, дом культуры, в котором проходили детские турниры, буквально трещал по швам – не хватало досок, не говоря уже о шахматных часах!

Поляница-Здруй, 2000. Фото: Владимир Барский

– Михаил, так уж сложилось исторически, что у России, Советского Союза и Польши не очень простые отношения. На ваше положение это как-то влияло?

– Правильно сейчас говорят: есть две Польши. Есть Польша нормальных людей, европейцев, которые стремятся жить со всеми в мире. И есть Польша националистическая, ксенофобская; эти люди повсюду ищут врага. Подобного рода политические силы есть во всех странах, они ориентируются на тех, у кого жизнь не удалась и кто ищет виновных в своих неудачах. Ну, а где найти виновных? Политические элиты, которые якобы «всё разворовали», коммунисты (хотя коммунистов давно уже свергли), внешние враги – Россия и Германия, евреи тоже, хотя сейчас евреев в Польше очень мало, и во всех политических силах считается совершенно не комильфо выдвигать антисемитские лозунги, но на бытовом уровне антисемитские предрассудки сохраняются. Такая вот ситуация. А что, в других странах этого нет? К сожалению, сейчас подобное происходит во всем мире…

Ханты-Мансийск, 2010. Фото: Владимир Барский

– Понятно. Михаил, за много лет Вы помогали, наверное, практически всем молодым талантам в Польше?

– Нет, далеко не всем. Вот Камиль Драгун был моим учеником. Некоторое время я участвовал в работе шахматной академии, через нее прошли очень многие молодые шахматисты... Академия создана при Польской шахматной федерации, работает она примерно так же, как в Советском Союзе функционировали школы гроссмейстеров. Несколько раз в год проходят сборы, там читают лекции преподаватели.

– Она до сих пор работает?

– Да. Я там тоже вел занятия, и в этом смысле, конечно, многие ведущие шахматисты прошли через мои руки. Если же говорить о постоянной тренерской работе, то моим учеником был Камиль Драгун и еще несколько человек, но не так много.

– Нет такой традиции – заниматься с сильными тренерами?

– Даже не знаю. Как я уже сказал, в наши дни интерес молодежи к шахматам значительно уменьшился, и поэтому мало кто регулярно занимается шахматами, к сожалению. Вот в этом проблема.

– Но какие-то школы действуют?

– Да – действует вот эта академия, а еще в некоторых клубах и воеводствах есть школы; например, в Нижне-Силезском воеводстве создана академия для своих, местных детей. При клубе «Полония Варшава» есть школа, молодежь занимается с тренерами.

– То есть всё достаточно разрозненно?

– Да, да, в каждом месте по-своему.

– Какова ситуация с шахматной прессой?

– Издается несколько журналов, но, к сожалению, зачастую вместо того чтобы действительно повышать уровень и искать хороших авторов, они занимаются критикой друг друга и федерации.

– А вы с кем-то сотрудничаете?

– Иногда пишу для журнала, который издает федерация. Он называется «Мат», – это не только шахматный термин, но и производное от имени Матеуша Бартеля, который является главным редактором. Хотя он тоже во многом номинальный главный редактор, там другой человек ведет работу.

– А с другими изданиями?

– В Польше нет. Для «Chess Base» регулярно комментирую партии, а больше на постоянной основе, в общем-то, ни с кем.

– Книги пишете?

– Вскоре в Англии будет издана книга – сборник комбинаций для решения. Это, в основном, комбинации из моей практики, а также из практики моей работы в качестве комментатора. Шахматные комбинации в моей жизни, можно так сказать.

– А до этого писали книги?

– Много лет назад написал две дебютные монографии, но финансовый успех оказался невысоким по сравнению с затратами труда, и я перестал писать книги.

– Эта сфера деятельности вообще переживает кризис…

– Да. Но в 90-е годы еще не был настолько развит Интернет, не было электронных книг и сайтов, которые теперь во многом заменяют журналы, и бумажная продукция еще пользовалась популярностью. Может быть, мои книги не очень хорошо продавались, потому что я тогда был малоизвестен на Западе.

– А нынешнее сотрудничество с сайтами, комментирование партий онлайн для вас интересно?

– Это мне очень нравится, потому что я могу спокойно высказываться и выражать свои мысли, не задумываясь над тем, кто и что подумает. Например, в тренерской работе это недопустимо, к ученику надо приспосабливаться, и приходится сдерживаться в выводах и оценках.

– Михаил, выскажитесь, не задумываясь над тем, кто и что подумает: почему сборная России в последнее время пробуксовывает, в том числе и здесь, в Варшаве?

– Есть такая вещь, как теория вероятности. Все-таки преимущество сборной России над остальными командами не настолько подавляющее, чтобы она постоянно выигрывала соревнования. Скажем, Россия выигрывает чемпионат с вероятностью 25%, Украина – 15%, Армения – 15% и так далее, и при таком раскладе вполне может случиться, что сборная России несколько раз подряд не займет первое место. Почему бы и нет? Думаю, виновных искать нечего, «виновна» только математика!

– А как вы оцениваете деятельность Европейского шахматного союза? На днях стало известно, что Зураб Азмайпарашвили выдвинул свою кандидатуру в президенты; его избрание пойдет на пользу европейским шахматам?

– Тут я выскажу мнение... Хотя наш представитель в ЕШС, бывший председатель Польской шахматной федерации Томаш Селицкий – замечательный человек, который многое сделал для польских шахмат, – является вице-президентом Европейского шахматного союза и старается работать на благо шахмат, но моя оценка деятельности Сильвио Данаилова резко отрицательная. Вообще, я заметил такую характерную вещь, что худшие шахматные функционеры – это международные мастера. Я извиняюсь, конечно, что говорю это в разговоре с международным мастером, но журналисты, к счастью, не функционеры. Многие мастера считают, что они не достигли в шахматах тех вершин, которых заслуживают, что сейчас каждый фраер, простите за выражение, является гроссмейстером, тогда как они в свое время играли гораздо сильнее... «Какой-то там Икс является гроссмейстером, а вот я, такой великий, не гроссмейстер». Ну, и появляется желание этому Иксу как можно сильнее ухудшить жизнь, придумать какие-то правила, наложить на него какие-то обязанности. Естественно, находятся разные предлоги вроде того, что «мы стараемся шахматы превратить в коммерческий продукт».

Данаилов уже три года пытается превратить шахматы в коммерческий продукт, но пока никаких успехов нет, призовые фонды чемпионатов Европы низкие. Прошу прощения: в матче на первенстве мира призовой фонд исчисляется в миллионах, на Кубке мира в миллионах; на Олимпиадах, конечно, нет таких призовых, но все участники принимаются за счет организаторов, так что бюджет тоже исчисляется в миллионах. Понятно, что Европа и мир – два разных уровня, разница должна быть, но не может быть такой пропасти между призами на мировых и европейских соревнованиях! Тем не менее, эта пропасть есть, и вместо того чтобы работать над тем, как эту пропасть засыпать, следуют инвективы в адрес шахматистов, какие-то идиотские идеи о том, что надо запретить трехкратное повторение, и прочее, и прочее...

Да, конечно, нужно подумать над тем, как увеличить привлекательность шахмат, и такие вещи, как дресс-код, не вызывают никаких возражений – ясно, что шахматист должен быть одет прилично. Понятно, надо что-то делать с короткими ничьими... Ничья по соглашению является неотъемлемой частью шахматных правил, но, с другой стороны, короткие бессодержательные ничьи в значительной мере отторгают зрителей и спонсоров. Значит, нужно искать компромисс, чтобы сократить количество таких ничьих, но при этом не уничтожить шахматы как таковые. А вместо этого появляются идеи о том, чтобы запретить трехкратное повторение! Очень плохо, что Данаилов совершенно не считается с мнением Ассоциации шахматных профессионалов, а ведь эта организация успела завоевать уважение среди шахматистов. Кроме того, борьба, которая ведется между руководством ЕШС и ФИДЕ, только вредит шахматам. Например, в одно время проходят матч на первенство мира и командный чемпионат Европы. Понятно, что календарь соревнований достаточно напряженный, но как-то можно было заранее об этом подумать и разнести сроки соревнований?

– Ну да, и перерыв между командными чемпионатами Европы и мира – всего неделя…

– Да. Я считаю, что Данаилов приносит шахматам много вреда. Одна-единственная вещь, за которую его следует поблагодарить и похвалить, это программа «Шахматы в школе».

– В Польше она тоже развивается?

– Да, она начала развиваться после решения Европарламента по этому вопросу. В школах есть интерес к тому, чтобы вводить уроки шахмат, в июне на эту тему состоялась конференция в Варшаве, на которой я по просьбе федерации сделал доклад об опыте стран бывшего Союза. Никогда раньше я этой темой не занимался, и было очень интересно: я перерыл кучу информации, нашел много интересных фактов. В новом учебном году во многих школах эта программа начала реализовываться. В принципе, это полезно для детей, потому что учит их логическому мышлению, не в форме долбежки и выполнения домашних заданий, а в форме игры.

– Это какие-то дополнительные занятия, не основные уроки?

– Да.

– А кто преподает шахматы?

– Идея программы заключается в том, чтобы шахматы преподавали именно учителя, а не шахматисты. Потому что главное – это не сделать из детей выдающихся шахматистов, а на примере шахмат научить их думать.

– То есть обычный школьный педагог берет себе дополнительный предмет?

– Да. Важно, естественно, чтобы педагог был знаком с шахматами, и для них шахматная федерация организует специальные курсы. Я в этой деятельности особого участия не принимаю, только выступил на конференции, но слышал, что интерес к программе большой.

– Возвращаясь к проблемам ЕШС. Если президентом станет Азмайпарашвили, которого вы наверняка знаете много лет, это пойдет на благо шахматам?

– Посмотрим его программу. В любом случае, нам не нужен человек, который будет кормить обещаниями, что «вот мы сделаем из шахмат коммерческий продукт, а пока потерпите, пока мы вас будем обдирать».

– Вообще, реально ли сделать шахматы коммерческим продуктом?

– То есть (как эти загадочные слова обычно понимают) массовым зрелищем, позволяющим фирмам выгодно разместить рекламу чипсов и стиральных порошков? Думаю, что нет, шахматы вообще имеют совершенно другую ценность. Это элемент нашей цивилизации, нашей культуры. Они должны стать чем-то модным: тем, что интеллигентному человеку следует знать и уметь, а порядочному бизнесмену престижно спонсировать. Конечно, для этого важно, чтобы как можно больше людей имело представление о шахматах, и программа «Шахматы в школе» именно этому и послужит. Также хотелось бы, чтобы шахматы чаще появлялись в средствах массовой информации; в Польше, к сожалению, с этим дело обстоит не очень хорошо.

– А чемпионат Европы освещается – в центральных газетах, на телевидении?

– Да, но посмотрим, что будет, когда чемпионат закончится. Пока что шахматы как спорт неолимпийский находятся в СМИ на задворках, но ситуация немножко меняется. Например, в польском языке есть поговорки, не слишком лестные для шахмат. Скажем, «рефлекс шахматиста»: это какие-то очень медлительные движения и т.п. А недавно я увидел в газетах несколько материалов, в которых высмеивалась такая трактовка поведения шахматистов.

– Поиграли бы они в блиц!

– Ну да. Недавно в Сейме состоялось заседание комиссии по физкультуре и спорту, один из вопросов был связан с проведением в Варшаве командного чемпионата Европы. Были приглашены наши руководители федерации, а они привели с собой двух гроссмейстеров – Камиля Митоня и Яна Дуду, которые на этом заседании сыграли для депутатов партию в суперблиц – по минуте на партию. Как раз чтобы показать этот «рефлекс шахматиста».

– Впечатлило, наверное?

– Депутаты говорят, что очень впечатлило!

– Чья это была идея – пригласить чемпионат в Польшу?

– Томаша Селицкого, который хотел благодаря этому привлечь внимание к шахматам в стране. Думаю, идея хорошая, хотя наверняка было непросто найти спонсоров и всё это организовать. Конечно, судить участникам, но мне кажется, что чемпионат удался.

– А кто сейчас стоит во главе федерации?

– Томаш Делега, это известный шахматный судья и организатор, но и Томаш Селицкий тоже участвует в работе, уже как руководитель недавно созданного Совета друзей шахмат, куда вошли политики, бизнесмены, ученые, деятели искусства. Политики в последнее время стали проявлять больше интереса к шахматам, чем это было несколько лет назад, в Сейме даже появился шахматный кружок, где встречаются представители самых разных партий. Несколько депутатов Сейма поддерживают шахматы: помогают находить спонсоров и развивать интерес к шахматам на местах.

– Как вы считаете, Михаил, нужна ли встряска, перемены в руководстве ФИДЕ? Пойдет ли на благо шахматам избрание Каспарова президентом ФИДЕ?

– Трудно сказать. Конечно, Илюмжинов сделал для шахмат очень много: он и огромное количество своих денег вложил, но еще важнее то, что благодаря этому некоторые соревнования оказались «раскрученными»: например, на Кубок мира уже находятся спонсоры на миллионные суммы совершенно без Илюмжинова. Наконец-то утряслась система розыгрыша первенства мира, хотя ее по-прежнему критикуют там и сям; но мы помним, что всего несколько лет назад был раскол, два чемпиона мира. Так что сделал он многое, но ясно, что всегда наступает определенная усталость, каждому руководителю когда-то нужно уходить, если наступил момент, если он уже сделал всё, что мог. Наступил ли этот момент для Илюмжинова, я не могу сказать: это и он сам должен решить, и вся масса шахматистов, скажем так.

Идея Каспарова снова привлечь в шахматы корпоративных спонсоров, конечно, хороша, но насколько она удастся, тоже непонятно. Безусловно, имя Каспарова гремит во всем мире; если бы он возглавил федерацию, то для имиджа шахмат это было бы неплохо, но какой это принесло бы материальный результат, сказать трудно. Мне кажется, ничего плохого не случится, если Каспаров станет президентом ФИДЕ: он на редкость достойный человек и одно из величайших имен в истории шахмат. Хотя, как известно, организации, которые раньше возглавлял Каспаров, достаточно быстро прекращали свою деятельность; возможно, на этот раз будет иначе.

– В 90-е годы жизнь вообще быстро менялась.

– Да. Сейчас другие времена, и Каспаров другой, все-таки уже отметил пятидесятилетие. Быть руководителем ФИДЕ – это значит считаться с интересами многих стран, многих деятелей, многих шахматистов, как-то всё это утрясать. Надеюсь, что жизненный опыт позволит Гарри с этим справиться, даже если раньше ему это не удавалось.

– На ваш взгляд, в каком состоянии находится сейчас шахматный мир? Подъем, спад или стагнация?

– Думаю, все-таки подъем, потому что на высшем уровне проводится огромное число турниров, ведущие шахматисты мира просто нарасхват. Пока это не отразилось на количестве турниров более низкого уровня. Как говорится, рыба гниет с головы, но, может быть, она с головы и возрождается? Посмотрим, что будет дальше. Мои симпатии в матче на первенство мира были на стороне Виши Ананда, моего хорошего приятеля, а Магнуса Карлсена я знаю не очень хорошо. Но его чемпионство может поднять интерес к шахматам не только в Норвегии, но и на всем Западе. Трудно сказать, окажется ли долговременной поддержка шахмат в финансовых и политических кругах, но какие-то изменения будут происходить.

Вейк-ан-Зее, 2003. Фото: Я.ван де Мортель (Corus Tournament Organization)

 

Тромсе, 2006. Фото: ChessBase

 

Ханты-Мансийск, 2010. Фото: Владимир Барский

– Михаил, какое впечатление произвел на вас матч в Ченнае?

– К сожалению, пятая и шестая партии произвели тягостное впечатление... Не понимаю, почему Виши позволил Магнусу выигрывать у него так, как он выигрывал у всех остальных. С самого начала было ясно, что Карлсен будет «возить» ничейные эндшпили до конца, до голых королей, это никакая не неожиданность. Значит, следовало придумать, как противодействовать этой тактике, но выясняется, что ничего не сделано, и это очень странно. Хотя бывает такое, что у человека именно в этом возрасте, в 43-44 года, наступает апатия, теряется интерес к шахматам. Может быть, нечто подобное произошло у Ананда, поэтому он спустя рукава провел подготовку и играл через силу. Но жалко, если это так...

– А вам удалось избежать подобного спада, апатии?

– Нет, не удалось, у меня тоже был такой период, когда я не знал, что делать. В какой-то мере он продолжается и сейчас, но я уже отношусь к этому спокойно, принял роль наблюдателя.

– Что вас сейчас привлекает в шахматах, вызывает интерес? Следите за крупными соревнованиями?

– Одним из ярчайших событий в шахматах последних лет стал турнир претендентов в Лондоне. Конечно, были большие споры вокруг формулы проведения, сомнения насчет того, годится ли круговая система для определения победителя, ведь круговой турнир – это не единоборство. Оставим в стороне разговоры о нечестной игре, подозрения и конспирологические теории и представим себе простую ситуацию: в последнем туре играет человек, борющийся за первое место, с тем, кто уже ни на что не претендует, у кого нет мотивации. И от этой партии зависит, кто станет претендентом. Высказывались серьезные сомнения, что в подобной ситуации человек без мотивации будет сражаться с лидером изо всех сил. Однако Иванчук и Свидлер показали, что это вполне возможно, что лидерам придется нелегко.

Кроме того, я слежу за российскими шахматами и вижу, сколько появляется новых замечательных шахматистов. Андрейкин и Непомнящий уже вошли в мировую шахматную элиту, не говоря уж о Карякине, который выдвинулся еще раньше. Но теперь появляется новая волна – Дубов, Федосеев и другие, для которых рейтинг 2600 – совершенно проходной, они настроены на гораздо более высокие вершины. А почему? Потому что они имеют перед собой пример старших товарищей, причем многих старших товарищей. А в Польше, к сожалению, этого нет.

– Но ведь есть же сильные шахматисты среднего возраста, те же супруги Сочко?

– Да, они много лет являются профессионалами, они сильные шахматисты, но, к сожалению, не входят в мировую элиту. И поэтому, глядя на них, молодые игроки с меньшим энтузиазмом стремятся к прогрессу в шахматах.

– Каковы перспективы у Войташека?

– Безусловно, очень талантливый шахматист, с большим потенциалом, но он пока никак не может пробиться сквозь «стеклянный потолок», который отделяет второй эшелон от элиты. Если бы он получил приглашения в несколько супертурниров и смог там себя проявить, то дальнейший прогресс, конечно, вполне возможен.

– Ему надо с 2700 подпрыгнуть до 2730-2740?

– Он уже был в районе 2730, но всё равно его никуда особо не приглашали. А ему надо набираться опыта игры с ведущими шахматистами. Так, в прошлом году на Олимпиаде он совершенно спокойно, в одни ворота переиграл Раджабова и Накамуру, то есть потенциал у него колоссальный, но пока нет возможности его реализовать. В этом году он очень мало играл, в прошлом из сильных турниров у него был, кажется, только Пойковский, и практически всё.

Ханты-Мансийск, 2010. Михаил Красенков, Камиль Митонь, Радослав Войташек, Бартош Сочко, Матеуш Бартель. Фото: Владимир Барский

– Когда же в Польше появится новая звезда?

– Может быть, Дуда, но проблема в том, что в Польше шахматисту трудно решиться на такой поступок, который в свое время совершили, например, сестры Полгар, то есть бросить школу и заниматься только шахматами. В России, я знаю, многие молодые шахматисты на это пошли, а в Польше нет. Даже Дариуш Сверч, наш большой талант, который выступает за первую команду, поступил в университет и учится наравне со всеми. Может быть, какие-то небольшие поблажки для него делаются, но вообще он является нормальным студентом.

– Какие у вас, Михаил, ближайшие планы?

– Наверное, сыграю в чемпионате Европы по быстрым шахматам и блицу, а потом собираюсь на Кубок Рилтона в Стокгольм – поборюсь за медаль, которую там можно завоевать.

– У вас еще нет в коллекции медали за Кубок Рилтона?

– Нет, эта медаль в единственном экземпляре, ее получит тот, кто наберет 10 очков по такой системе: 3 за первое место в турнире, 2 за второе и 1 за третье; при дележе мест очки делятся. У меня уже 9 очков, поскольку удалось три раза единолично выиграть этот турнир, и вот осталось набрать 1 очко.

Михаил Красенков – Илья Смирин. Стокгольм, 2013. Фото: ChessBase

– А кто конкуренты?

– Александр Шиманов, но он довольно сильно отстает.

– Надо успеть, пока не подрос!

– Да, пока не подросли конкуренты. Пока не знаю, что буду делать в 2014 году, останусь ли старшим тренером сборной; это уже решать не только мне.

– Эта должность – от министерства спорта или от шахматной федерации?

– От федерации, причем это не ставка, а работа по договору. Раньше была ставка, но потом ее сократили. Так что трудно загадывать, что произойдет; сейчас в любой момент можно любой работы лишиться, а потом найти новую. Сейчас ведь нет такого, чтобы люди по 10-15 лет могли работать на одном месте. Места меняются, и люди тоже.

– Михаил, спасибо за беседу!