|
|
|
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
СИЛЬНОЕ СРЕДСТВО
Говорят, против алкоголя наилучше действует искусство. Театр, напри-
мер. Карусель. Или какая-нибудь студия с музыкой.
Все это, говорят, отвлекает человека от выпивки с закуской.
И, действительно, граждане, взять для примеру хотя бы нашего слесаря
Петра Антоновича Коленкорова. Человек пропадал буквально и персонально.
И вообще жил, как последняя курица.
По будням после работы ел и жрал. А по праздникам и по воскресным
дням напивался Петр Антонович до крайности. Беспредельно напивался.
И в пьяном виде дрался, вола вертел и вообще пьяные эксцессы устраи-
вал. И домой лежа возвращался.
И уж, конечно, за всю неделю никакой культработы не нес этот Петр Ан-
тонович. Разве что в субботу в баньку сходит, пополощется. Вот вам и вся
культработа.
Родные Петра Антоновича от такого поведения сильно расстраивались.
Стращали даже.
- Петр, - говорят, - Антонович. Человек вы квалифицированный, не пер-
вой свежести, ну, мало ли в пьяном виде трюхнетесь об тумбу - ра-
зобьетесь же. Пейте несколько полегче. Сделайте такое семейное одолже-
ние.
Не слушает. Пьет по-прежнему и веселится.
Наконец нашелся один добродушный человек с месткома. Он, знаете ли,
прямо так и сказал Петру Антоновичу:
- Петр, говорит, Антонович, отвлекайтесь, я вам говорю, от алкоголю.
Ну, говорит, попробуйте заместо того в театр ходить по воскресным дням.
Прошу вас честью и билет вам дарма предлагаю.
Петр Антонович говорит:
- Ежели, говорит, дарма, то попробовать можно, отчего же. От этого,
говорит, не разорюсь, ежели то есть дарма.
Упросил, одним словом.
Пошел Петр Антонович в театр. Понравилось. До того поправилось - ухо-
дить не хотел. Театр уже, знаете, окончился, а он, голубчик, все сидит и
сидит.
- Куда же, - говорит, - я теперича пойду, на ночь глядя? Небось, го-
ворит, все портерные закрыты уж. Ишь, говорит, дьяволы, в какое предпри-
ятие втравили!
Однако поломался-поломался и пошел домой. И трезвый, знаете ли, по-
шел. То есть ни в одном глазу.
На другое воскресенье опять пошел. На третье - сам в местком за биле-
том сбегал.
И что вы думаете? Увлекся человек театром. То есть первым театралом в
районе стал. Как завидит театральную афишу - дрожит весь. Пить бросил по
воскресеньям. По субботам стал пить. А баню перенес на четверг.
А последнюю субботу, находясь под мухой, разбился Петр Антонович об
тумбу и в воскресенье в театр не пошел. Это было единственный раз за
весь сезон, когда Петр Антонович пропустил спектакль. К следующему воск-
ресенью небось поправится и пойдет. Потому - захватило человека ис-
кусство. Понесло...
1926 |
|
|
|
| |
|
|
МЕДИК
Нынче, граждане, в народных судах все больше медиков судят. Один, ви-
дите ли, операцию погаными руками произвел, другой - с носа очки обронил
в кишки и найти но может, третий - ланцет потерял во внутренностях или
же не то отрезал, чего следует, какой-нибудь неопытной дамочке.
Все это не по-европейски. Все это круглое невежество. И судить таких
врачей надо.
Но вот, за что, товарищи, судить будут медика Егорыча? Конечно, выс-
шего образования у него нету. Но и вины особой нету.
А заболел тут один мужичок. Фамилия - Рябов, профессия - ломовой из-
возчик. Лет от роду - тридцать семь. Беспартийный.
Мужик хороший - слов нету. Хотя и беспартийный, но в союзе состоит и
ставку по третьему разряду получает.
Ну, заболел. Слег. Подумаешь, беда какая. Пухнет, видите ли, у него
живот и дышать трудно. Ну, потерпи! Ну, бутылку с горячей водой приложи
к брюху - так нет. Испугался очень. Задрожал. И велит бабе своей, не жа-
леючи никаких денег, пригласить наилучшего знаменитого врача. А баба
что? Баба всплакнула насчет денег, но спорить с больным не стала. Приг-
ласила врача.
Является этакий долговязый медик с высшим образованием. Фамилия Воро-
бейчик. Беспартийный.
Ну, осмотрел он живот. Пощупал чего следует и говорит:
- Ерунда, говорит. Зря, говорит, знаменитых врачей понапрасну беспо-
коите. Маленько объелся мужик через меру. Пущай, говорит, клистир ставит
и курей кушает.
Сказал и ушел. Счастливо оставаться.
А мужик загрустил.
"Эх, - думает, - так его за ногу! Какие дамские рецепты ставит. Отец,
думает, мой не знал легкие средства, и я знать не желаю. А курей пущай
кушает международная буржуазия".
И вот погрустил мужик до вечера. А вечером велит бабе своей, не желая
никаких денег, пригласить знаменитого Егорыча с Малой Охты.
Баба, конечно, взгрустнула насчет денег, но спорить с больным не ста-
ла - поехала. Приглашает.
Тот, конечно, покобенился.
- Чего, - говорит, - я после знаменитых медиков туда и обратно ездить
буду? Я человек без высшего образования, писать знаю плохо. Чего мне
взад-вперед ездить?
Ну, покобенился, выговорил себе всякие льготы: сколько хлебом и
сколько деньгами - и поехал.
Приехал. Здравствуйте.
Щупать руками желудок не стал.
- Наружный, - говорит, - желудок тут ни при чем. Все, говорит, дело
во внутреннем. А внутренний щупай - болезнь от того не ослабнет. Только
разбередить можно.
Расспросил он только, что первый медик прописал и какие рецепты пос-
тавил, горько про себя усмехнулся и велит больному писать записку - дес-
кать, я здоров, и папаша покойный здоров, во имя отца и святого духа.
И эту записку велит проглотить.
Выслушал мужик, намотал на ус.
"Ох, - думает, - так его за ногу! Ученье свет - поученье тьма. Гово-
рило государство: учись - не учился. А как бы пригодилась теперь наука".
Покачал мужик бороденкой и говорит через зубы:
- Нету, говорит, не могу писать. Не обучен. Знаю только фамилие под-
писывать. Может, хватит.
- Нету, - отвечает Егорыч, нахмурившись и теребя усишки. - Нету. Одно
фамилие не хватит. Фамилие, говорит, подписывать от грыжи хорошо, а от
внутренней полная записка нужна.
- Чего же, - спрашивает мужик, - делать? Может, вы за меня напишете,
потрудитесь?
- Я бы, - говорит Егорыч, - написал, да, говорит, очки на рояли за-
был. Пущай кто-нибудь из родных и знакомых пишет.
Ладно. Позвали дворника Апдрона.
А дворник даром что беспартийный, а спец: писать и подписывать может.
Пришел Андрон. Выговорил себе цену, попросил карандаш, сам сбегал за
бумагой и стал писать.
Час или два писал, вспотел, но написал:
"Я здоров, и папаша покойный здоров, во имя отца и святого духа.
Дворник дома N 6.
Андрон".
Написал. Подал мужику. Мужик глотал, глотал - проглотил.
А Егорыч тем временем попрощался со всеми любезно и отбыл, заявив,
что за исход он не ручается - не сам больной писал.
А мужик повеселел, покушал даже, но к ночи все-таки помер.
А перед смертью рвало его сильно, и в животе резало.
Ну, помер - рой землю, покупай гроб, - так нет. Пожалела баба денег -
пошла в союз жаловаться: дескать, нельзя ли с Егорыча деньги вернуть.
Денег с Егорыча не вернули - не таковский, но дело всплыло.
Разрезали мужика. И бумажку нашли. Развернули, прочитали, ахнули:
дескать, подпись не та, дескать, подпись Андронова - и дело в суд. И су-
ду доложили: подпись не та, бумажка обойная и размером для желудка вели-
ка - разбирайтесь!
А Егорыч заявил на следствии: "Я, братцы, ни при чем, не я писал, не
я глотал и не я бумажку доставал. А что дворник Андрон подпись свою пос-
тавил, а не больного - недосмотрел я. Судите меня за недосмотр".
А Андрон доложил: "Я, говорит, два часа писал и запарился. И, запа-
рившись, свою фамилию написал. Я, говорит, и есть убийца. Прошу снисхож-
дения".
Теперь Егорыча с Андроном судить будут. Неужели же засудят?
1926 |
|
|
|
| номер сообщения: 85-36-4671 |
|
|
|
|
НЕРВНЫЕ ЛЮДИ
Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла. И не то что драка, а целый бой. На углу Глазовой и Боровой.
Дрались, конечно, от чистого сердца. Инвалиду Гаврилову последнюю башку чуть не оттяпали.
Главная причина — народ очень уж нервный. Расстраивается по мелким пустякам. Горячится. И через это дерётся грубо, как в тумане.
Оно, конечно, после гражданской войны нервы, говорят, у народа завсегда расшатываются. Может, оно и так, а только у инвалида Гаврилова от этой идеологии башка поскорее не зарастёт.
А приходит, например, одна жиличка, Марья Васильевна Щипцова, в девять часов вечера на кухню и разжигает примус. Она всегда, знаете, об это время разжигает примус. Чай пьёт и компрессы ставит.
Так приходит она на кухню. Ставит примус перед собой и разжигает. А он, провались совсем, не разжигается.
Она думает: «С чего бы он, дьявол, не разжигается? Не закоптел ли, провались совсем!»
И берёт она в левую руку ёжик и хочет чистить.
Хочет она чистить, берёт в левую руку ёжик, а другая жиличка, Дарья Петровна Кобылина, чей ёжик, посмотрела, чего взято, и отвечает:
— Ёжик-то, уважаемая Марья Васильевна, промежду прочим, назад положьте.
Щипцова, конечно, вспыхнула от этих слов и отвечает:
— Пожалуйста,— отвечает,— подавитесь, Дарья Петровна, своим ёжиком. Мне,— говорит,— до вашего ёжика дотронуться противно, не то что его в руку взять.
Тут, конечно, вспыхнула от этих слов Дарья Петровна Кобылина. Стали они между собой разговаривать. Шум у них поднялся, грохот, треск.
Муж, Иван Степаныч Кобылин, чей ёжик, на шум является. Здоровый такой мужчина, пузатый даже, но, в свою очередь, нервный.
Так является это Иван Степаныч и говорит:
— Я,— говорит,— ну, словно слон, работаю за тридцать два рубля с копейками в кооперации, улыбаюсь,— говорит,— покупателям и колбасу им отвешиваю, и из этого,— говорит,— на трудовые гроши ёжики себе покупаю, и нипочём то есть не разрешу постороннему чужому персоналу этими ёжиками воспользоваться.
Тут снова шум, и дискуссия поднялась вокруг ёжика. Все жильцы, конечно, поднапёрли в кухню. Хлопочут. Инвалид Гаврилыч тоже является.
— Что это,— говорит,— за шум, а драки нету?
Тут сразу после этих слов и подтвердилась драка. Началось.
А кухонька, знаете, узкая. Драться неспособно. Тесно. Кругом кастрюли и примуса. Повернуться негде. А тут двенадцать человек впёрлось. Хочешь, например, одного по харе смазать — троих кроешь. И, конечное дело, на всё натыкаешься, падаешь. Не то что, знаете, безногому инвалиду — с тремя ногами устоять на полу нет никакой возможности.
А инвалид, чёртова перечница, несмотря на это, в самую гущу впёрся. Иван Степаныч, чей ёжик, кричит ему:
— Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.
Гаврилыч говорит:
— Пущай,— говорит,— нога пропадёт! А только,— говорит,— не могу я теперича уйти. Мне,— говорит,— сейчас всю амбицию в кровь разбили.
А ему, действительно, в эту минуту кто-то по морде съездил. Ну, и не уходит, накидывается. Тут в это время кто-то и ударяет инвалида кастрюлькой по кумполу.
Инвалид — брык на пол и лежит. Скучает.
Тут какой-то паразит за милицией кинулся.
Является мильтон. Кричит:
— Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!
Только после этих роковых слов народ маленько очухался. Бросился по своим комнатам.
«Вот те,— думают,— клюква, с чего же это мы, уважаемые граждане, разодрались?»
Бросился народ по своим комнатам, один только инвалид Гаврилыч не бросился. Лежит, знаете, на полу скучный. И из башки кровь каплет.
Через две недели после этого факта суд состоялся.
А нарсудья тоже нервный такой мужчина попался — прописал ижицу.
1924 |
или 1925 |
|
|
| номер сообщения: 85-36-4672 |
|
|
|
|
| ...Хочешь, например, одного по харе смазать — троих кроешь... |
"...Сержанту Годеридзе нанесено телесное повреждение в количестве шести зубов..."
Он выругался и добавил:
- "...От клыка до клыка - включительно..." Что вы на это скажете?
- Авитаминоз, - сказал я.
- Что?!
- Авитаминоз, - говорю, - кормят паршиво. Зубы у всех шатаются. Чуть заденешь, и привет. |
|
|
|
| номер сообщения: 85-36-4673 |
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
| Copyright chesspro.ru 2004-2024 гг. |
|
|
|
