|
|
САД КАМНЕЙ
хокку, танки, бронетранспортеры
------
Идет Максим по тропке между круч.
Но, поравнявшись с сакурой,
Застыл, глотая слезы.
------
Проснулся Федор с сильного похмелья -
лежит в саду японском под сакурой,
и плачет, сам не зная, как сюда попал.
------
К станции электрички,
шатаясь, Федор походит.
Головою тряся,
на расписание смотрит:
Микасе, Касуга, Киото,
Авадза, Инамидзума,
и дальняя бухта Таго.
Что ж? С таким же отчаяньем
смотрел он и раньше и видел:
Рябово, Ржевка, Грива,
Пискаревка, Всеволжск
и дальняя Петрокрепость.
Ледяные, злые перроны.
------
Подбитым лебедем упал под куст сакуры Федор,
Когда Максим ему вломил промеж ушей.
------
Максим по тропке шел.
Навстречу - Федор.
Максим его столкнул.
- Ты что толкаешься?! - вскричал с обидой Федор.
- А что ты прешь, как танк? - ему Максим
в ответ спокойно.
------
Феномен чоканья желая изучить,
Максим и Федор взяли жбан сакэ.
И день, и ночь работали упорно.
Наутро встали -
В голове как бронетранспортер.
------
В саду камней сидел часами Федор,
Максима ожидая -
Максим по лавкам бегал за сакэ.
6
------
Максим стоял с поднятым пальцем.
Федор ржал.
Так оба овладели дзен-буддизмом.
------
Японский друг принес кувшин сакэ.
Максиму с Федором с учтивою улыбкой
для закуси велел сакуры принести.
А те, японским языком владея не изрядно,
ему несут не сакуру, но куру.
------
Японский быт вполне освоил Федор,
И, если раньше на кровати спал,
то после трапезы с японскими друзьями
валился прямо на циновку, не в силах
до кровати доползти.
------
В тень сакуры присел, мечтая, Федор
и, том Рансэцу пред собой раскрыв,
достал махры и вырвал лист на самокрутку.
Картинок не найдя, отбросил том
и погрузился в самосозерцанье.
------
Склон Фудзи выползает из тумана.
Максим и Федор по нему идут,
Обнявшись, головы клонят друг к другу...
Эх, Хокусая б счас сюда!...
------
Как брызги пены над ручьем - вишневый цвет.
На тонком мостике сидят Максим и Федор,
И изумрудной яшмою меж ними блещет
Бутылка в фокусе стуящихся лучей.
Счастливая весенняя прохлада...
------
Максим ученика Петра работой мучил:
Уборку делать заставлял, сдавать посуду.
Нередко делать харакири заставлял.
------
Максим Петра как мальчика мог бить
Наследьем классиков.
Ударил в рыло Хокусаем;
Двухтомником Акутагавы
по хребтине дал.
------
ЯПОНСКАЯ ПЛЯСОВАЯ: Солнце вышло из-за Фудзи,
По реке поплыли гуси.
Молвил Федору Максим:
- Ну-ка, сбегай в магазин!
7
------
К бутылке Федор жадно приложился -
и враз пустая стала.
Максим не знал - смеяться или плакать.
------
В глубоком самосозерцаньи Федора застав,
Максим, тревожить друга не желая,
один все выпил перед сном, что было в доме.
Проснувшись, он с раскаяньем заметил:
от слез у Федора все рукава мокры.
------
Ночь скрыла все.
Прибой шипит во тьме.
Максим, дрожа, на кухне воду пьет.
"....а потом еще немного и еще немного..." Vinny the Pooh cartoon
М А К С И М М О Н О Г А Т А Р И
Жил-да-был один Максим. Один раз он, как говорят, ска-
зал даме, которая работала продавщицей в магазине "Водка -
Крепкие напитки":
Бодрящий блеск
Зеленой и красивой травы
Соком забвения стал...
Гадом буду -
Еще за одной приду!
А продавщица в ответ ничего не сказала, только бутылку
"Зверобоя" из ящика достала и одной рукой ему подала.
*
Жил-был Максим. Вот как он однажды сказал даме, работа-
ющей продавщицей в магазине "Водка - Крепкие напитки":
Когда бы Клеопатра сама
Моей возлюбленной была,
Навряд ли столько огненного жару
Я получал из рук ее,
Сколь ты небрежным взмахом мне даешь...
А продавщица в ответ бутылку обтерла и перед Максимом
на прилавок поставила, но ничего не сказала, может, не поня-
ла или плохо расслышала, не знаю.
*
Жил-был кавалер по имени Максим. Случилось однажды ему
так сказать продавщице в винном отделе гастронома:
Потрясающе стремительные,
Бегут дни нашей жизни,
Подобно току в электропроводах.
Не ты ли, красавица, столб,
Кой тот провод над землей вздымает?
Может, и ответила бы ему что-нибудь та дама, но не слу-
чилось этого, потому что другой кавалер, по имени Петр, ока-
завшийся тут, так поспешил молвить, наверняка на то основа-
ние имея:
Это верно ты сказал
Про потрясающе стремительные дни,
Подбные току в проводах,
Которые опору вот в таких столбах имеют.
Без опоры и провод порвется!
Так, славя и воспевая ту даму, оба кавалера, однако, ту
даму оставили, не дождавшись от нее ответа, и из магазина
быстро пошли домой.
*
12
Жили три кавалера. Первый кавалер носил имя Максим.
Второй кавалер носил имя Федор. Третий кавалер носил имя
Петр. Один раз кавалер Петр вскочил из-за стола, за которым
все трое сидели, обмотал шарф вокруг шеи и груди, быстро по-
шел в гастроном, чтобы увидеться, видимо, с дамой, которая
работала продавщицей в винном отделе. И, увидев, что гастро-
ном открыт и дама та за прилавком стоит, задышал сильно и
так сказал (вот как умели сказать молодые люди в те време-
на!):
Да, не зря Максим сказал
Про потрясающие дни нашей жизни,
Про столбы и гудящие провода,
Вторящие гулу земли,
И еще выше звенят облака...
Дама ничего не ответила, видно, не почувствовала, что
Петр хотел обВяснить про счастливую возможность держать
жизнь в кулаке.
*
Жили-поживали не так давно Максим и Петр. Случилось
так, что оба эти кавалера стояли в очереди у пивного ларька,
и один из них, а именно Петр, о жизни непутевой заскорбел,
что ли, не знаю, или слишком не понравился ему тот двор, где
ларек стоял, а только молвил он так:
Через пролив на утлом челноке
Бесстрашный некто плывет,
Отважный, с пламенем в груди,
И брызги пены на ботфортах.
А тут пивная пена, грязь...
А Максим ему в ответ:
А тут пивная пена, грязь,
Но если сквозь туман научишься смотреть,
Увидишь, как с отвагой на челе
Через пролив свирепый мы плывем
И клочья пены на ботфортах!
Петр, услышав это, затопал ногами и заплакал от востор-
га, да и мало кто из стоявших в очереди смог удержаться от
слез, некоторые даже упали и лежали в грязи, распевая песни,
и только дама, продававшая пиво, ничего не сказала - от вол-
нения, что ли. Или, может, плохо расслышала.
*
13
Вот как однажды сказал один кавалер по имени Максим да-
ме, которая продавала разливное пиво в ларьке:
Как может берег с волною расстаться?
Или гора Фудзи со снегом?
Видела меня вчера -
Увидишь сегодня и завтра.
Как может солнце с лучами расстаться?
Услышав это, все, кто был у ларька, заплакали, и так
хороши были эти стихи, что других стихов в очереди уже не
читали. |
|
