Это дом Брюсова: http://www.museum.ru/m1945 сам я не был. В музее Цветаевой был, Маяковского, Горького-Рябушинского тоже, а к Брюсову что-то не собрался.
На тв Культура сегодня театральный день-
1. 15.50 "Неистовый лицедей" Евг.Лебедев (БДТ. Товстоногов)
2. 20.10 Юбилейный вечер Виталия Вульфав, человека, вюбленногг в театр.("Мой серебряный шар" ведет он уже много лет, подарил нам много рассказов о людях театра и кино.)
Очень-очень хорошо прошло чествование В.Я.Вульфа.Поздравляли очень тепло юбиляра
на сцене театра им.Маяковского наши легенды-Э.Быстрицкая,Т.Доронина, Алла Демидова, М.Захаров, Л.Гурченко. Ал.Лазарев, С.Немоляева, Евг.Симонова, Иг.Костолевский,...
80 лет ему в мае исполнилось.Но как он говорит!Кратко, емко.Сколько любви к театру, людям, служащим театру.Жалко, не могу полностью написать его ответное слово.
Но вот недавно в "Линии жизни" Виталий Яковлевич рассказал о своем пути из юриста в театрального человека.Непросто все было.
Здесь можно посмотреть.
Представляете, свою жизнь на ТВ он начал в 60 лет.И какую жизнь!В его программах ни грамма желтизны, только уважение и любовь к героям передач
.
Декретом Совета Народных Комиссаров 9 (22) ноября 1917г. театры были переданы в ведение Отдела искусств Госкомиссии по просвещению. В начале 30-х создаются театры для сельского зрителя – так называемые
колхозно-совхозные театры...
Вот ведь заботилась партия о народе. Каждому колхозу - свой театр! А сейчас сельские труженики прозябают в грязи и бескультурье, ничего, кроме самогона и секса в коровнике, и не видят в жизни...
В начале семидесятых я проводил июль в Москве, с мамой. В один из дней пошел посмотреть матч «Крылья Советов» – «Торпедо» и уже на стадионе вспомнил, что сегодня в любимом моем МХАТе премьера спектакля «Последние» по пьесе Горького. Постановка Олега Ефремова, нынешнего главного режиссера, который перешел сюда из «Современника», а с ним и Женька Евстигнеев, и Виктор Сергачев, и другие.
Многого мы ждали от Ефремова – ведь создал же он прекрасный театр-студию «Современник», где большинство спектаклей пронизаны были невиданным доселе чувством правды!
Мчусь в проезд Художественного театра, к любимой моей Чайке! У театра – толпа народу, автомобили… Ну, ясно – премьера! Протискиваюсь к окошечку администратора, прошу место, нажимая на то, что работаю в прославленном БДТ. Но мест нет. Как быть? Бегу к актерскому входу под голубкинской «Волной», вхожу внутрь, поднимаюсь по лестнице, сажусь на шехтелевскую скамеечку. Жду. Кого-нибудь.
Оливковые стены. Завитки. С потолка свисает огромный стеклянный фонарь. Торжественно и тихо. Отворяется дверь с улицы, тяжело брякают медные кольца. Входит… Борис Николаевич Ливанов! Встаю, робко прошу его провести меня в зрительный зал.
– А кто вы?!
Объясняю: Студия МХАТ… Товстоногов… мечтаю…
– Идем! – и бросает дежурному: – Это со мной!
Я не осмелился напомнить Ливанову, что однажды, в бытность мою студийцем, в страшный день похорон Сталина мы столкнулись с ним у входа в Студию. Я шел из Колонного зала, где стоял гроб, и Ливанов вдруг спросил, не оттуда ли я. Получив утвердительный ответ, спросил: «А как вы попали туда? Неужели отстояли много часов в очереди?» – «Да нет, Борис Николаевич, я показал студенческий билет охране, дескать, мне надо пересечь очередь, пройти на Покровку. Меня пустили, и я, минуя кордон, втиснулся в очередь и через полчаса был уже в зале. Вы покажите удостоверение МХАТа и сделайте то же, что и я!» – «Спасибо! Я давно мечтал взглянуть на Сталина в гробу!» – прорычал Ливанов и исчез в толпе.
Но об этом я не напоминаю. Ливанов проводит меня в зал, сажает рядом с собой. Матовые кубики медленно меркнут. Светится занавес с Чайкой, раздвигается.
«Почему вы всегда ходите в черном?» – «Это траур по моей жизни…» Мать честная! Да это «Чайка»!! Чеховская «Чайка» в постановке Ливанова!! Да я же уже видел этот спектакль!! Как же это… Нуда, «Последние», наверное в филиале. Что делать? Не могу же я сказать Ливанову, режиссеру спектакля: «Извините, я ошибся», – и убежать!! А мама? Я же на футбол пошел, она ждет меня, будет волноваться. В антракте надо позвонить домой! К-7-83-35. Да нет, у нас же недавно изменили номер!
Не помню новый номер!! Как это? Двести девять… Нет! Девяносто девять? Нет!!
«Люди, львы, орлы и куропатки…»
Девяносто два? Да, девяносто два… сорок… нет! тридцать… Нет! Забыл! Забыл!!
Ливанов поворачивается ко мне, приобнимает и кивает на сцену: ну, как, дескать, здорово, да?!
Я изображаю лицом восторг и неотрывное внимание к сцене.
Девяносто… сорок два… Забыл! Забыл напрочь!!!
Да, это была моя лучшая в жизни роль – роль зрителя, околдованного великим искусством, целиком и полностью поглощенного событиями на сцене! Я первым смеялся, первым начинал аплодировать, понимающе улыбался Борису Николаевичу, когда он, проверяя себя, поворачивался ко мне за поддержкой как режиссер – ну, дескать, как, а?!
А я мимически отвечал: не то слово! Прекрасно! Но не мешайте! Не мешайте наслаждаться!! (…сорок один… девяносто… Забыл!)
А спектакль-то был неплохой. Крепкий, я бы сказал. Степанова, Стриженов… Все хороши, органичны, правдивы. И вдруг вспыхнуло яркое солнце, запахло сеном, лошадьми, потом: это появился на сцене Шамраев, управляющий усадьбой, – Михаил Пантелеймонович Болдуман!! Он вынес на сцену точную атмосферу конца жаркого лета: уборки урожая, хруста скошенной стерни под ногами; это не была блестяще сыгранная роль, это был живой, абсолютно живой человек, жаждущий поскорее утолить жажду, перекинуться парой-тройкой фраз с хозяевами – и опять туда, в пекло жатвы!! «Браво, Си-и-и-ль-ва!!» – прохрипел он и ушел. И жаркое небо опять стало голубым задником.
Спектакль окончен. Занавес с Чайкой несколько раз раздвинулся, открывая кланяющихся актеров. Аплодисменты. Я, естественно, стоя рядом с Ливановым, перестал хлопать последним. Зрители потянулись к выходам. В старом МХАТе были проблемы с гардеробом, поэтому часть зрителей задержалась в зале.
Ливанов, стоя у своего кресла, разговаривает с какой-то дамой, я, естественно, жду окончания этого разговора, чтобы поблагодарить и уйти. Пользуюсь паузой в их разговоре:
– Спасибо огромное, Борис Николаевич, я получил большое удовольствие – замечательный спектакль!
– Приятно. А что у вас? Как Товстоногов?
Что-то говорю о Товстоногове, о последних премьерах и заканчиваю вопросом:
– А как Ефремов? Над чем сейчас работает?
И вдруг… (Боже, боже – опять это «вдруг!») Ливанов застывает. Становится выше ростом. И – тихо, бархатно:
– Я не знаю…
Затем чуть повыше:
– И не желаю знать! (Цезура – по всем законам речи.)
И теперь уже громче, и еще на полтона повыше:
– Что делает в театре этот…
И, наконец, после небольшой паузы, с басовитым шумом набрав полные легкие мхатовского воздуха, во всю мощь неподражаемого ливановского голоса:
– Ба-а-а-ан-дит!!
Эхо по полупустому залу с шехтелевскими узорами: а-а-а-нди-и-и…. а-н-ди-и-и…
Публика, словно черти в гоголевском «Вие», застряла в дверях.
Я тихо кланяюсь и ухожу на цыпочках. Ливанов стоит, выпрямившись во весь свой гигантский рост. И смотрит вдаль.
Недавно видел старый кинофильм «Степень риска» с Ливановым в главной роли кардиохирурга. Вот оно – величайшее творение великого мастера.
Не знаю, как определить. Все на самом деле. Никакой «игры». Никакого «великого хирурга». Грандиозная личность, мастер медицины, живой человек во всех проявлениях. Вот он – тот самый, подлинный, настоящий Художественный театр, его «мужественная простота». И вспомнил Болдумана в ливановской «Чайке» – та же недостижимая высота мхатовской простоты. Никогда мне так не сыграть. Да и всем нам. Кишка тонка.
Никогда мне так не сыграть. Да и всем нам. Кишка тонка.
Он прибедняется. Кстати, летом я опять поеду в Израиль на конференцию, и в то же время туда приезжает Эйфман со своими очень театральными балетами. Кто-нибудь смотрел "Анну Каренину" или "Родена"?
Второй день Платоновского фестиваля завершился скандалом
05 июня 2013, 12:33
Спектакль «Педагогическая поэма» постановки Эне-Лийз Семпер и Тийт Оясоо вызвал неоднозначную реакцию воронежцев. Половина зрителей покинуло спектакль уже к середине первого акта.
Сообщается, что зрители были возмущены откровенными сценами спектакля, в зале были слышны выкрики и зрители покидали зал. Тем не менее, оставшаяся часть аудитории в конце спектакля аплодировала стоя.
Как заметил Эдуард Бояков, ректор Воронежской академии искусств, в спектакле совсем не было пошлости. По мнению ректора, основная проблема в том, что постановка ориентирована на более молодую и свободную публику, а в зале присутствовали в основном представители старшего поколения.
этот самый Бояков - новый ректор воронежской академии искусств
поговаривают, что, как и положено деятелю культуры, придерживается определенной ориентации
этот самый Бояков - новый ректор воронежской академии искусств
поговаривают, что, как и положено деятелю культуры, придерживается определенной ориентации
Намек понял. А сколько актов каждой ориентации было показано?
Речь идёт о художественных актах с глубоким смыслом, а не о низкой прозе жизни. Актёры на сцене полностью преображаются. Вы лицедей или банщик, спрашивал Костик у Велюрова.
Зрители покинули очередной спектакль Платоновского фестиваля.
Спектакль «Чевенгур. Губерния на берегу неба» по мотивам романа Андрея Платонова «Чевенгур» привез на Платоновский фестиваль Харьковский академический театр кукол. Ажиотаж перед спектаклем был нешуточным – зал Воронежского кукольного театра заполнился до отказа: «Чевенгур» и куклы казались неожиданным и интересным сочетанием.
Однако после первого акта ряды зрителей заметно поредели. А во втором зрители не стеснялись уходить прямо во время действия. Причем не только через дверь, ведущую в холл театра, но и в боковой вход – сразу на улицу, из-за чего весь зал на некоторое время освещался ярким солнечным светом. Причину такого неприятия спектакля стоит, пожалуй, искать в интерпретации романа «Чевенгур» харьковчанами. Товарищ Бог в харьковской постановке пускает газы и испражняется. Там, где у Платонова о «размножении» одни разговоры, в спектакле – скрипящая телега и сбитое дыхание актеров. А на месте измышлений второстепенных героев о коммунизме странными рублеными платоновскими метафорами – грубые матерные частушки.
Потрясающей красоты куклы, невероятные декорации и колоссальная работа с техническими средствами – звуком, светом – не спасли положение. Досидевшие до конца спектакля воронежцы переговаривались вполголоса: «Жесть!», «Бедный Платонов…». Когда харьковские артисты вышли на поклон, волонтеры фестиваля отсчитали и раздали каждому по три цветка. Цветов от зрителей актеры не получили.
Руководство Манчестерского международного фестиваля отменило премьеру новой версии «Весны священной» в постановке итальянского режиссера Ромео Кастеллучии и дирижера Теодора Курентзиса. На сайте фестиваля сообщается, что решение было принято неохотно, однако этим летом осуществить спектакль в столь «радикальном» формате, задуманном Кастеллучии, невозможно.
Итальянец должен был ставить балет Игоря Стравинского «Весна священная» с командой Пермского театра оперы и балета, который возглавляет Курентзис, 14-19 июля 2013 года. В интервью «Ленте.ру» дирижер рассказывал, что театр готовит с Кастеллуччи продвинутую версию балета Стравинского, в котором не будет танцовщиков, но будет использоваться костная мука. «Она будет главным "героем" на сцене — будто танцоры растворились в воздухе облаком пыли», — говорил Курентзис.
- Я доволен спектаклем, - сказал Остап, - стулья в целости.
Позор вашим товарищам из "культпросвета", которые допустили охаивание произведения вашего великого земляка, которого некоторые литературоведы считают крупнейшим русским писателем ХХ века.
