Репортаж	Евгений АТАРОВ
МЕМОРИАЛ ТАЛЯ С “ЛИНИИ ОГНЯ”

Как часто случается, самые торжественные, “исторические” события происходят совершенно буднично, не вызывая особых эмоций. Это потом, глядя, как положено, на большое с расстояния, мы подмечаем массу деталей и отпечатываем это себе в памяти, а во время... Примерно такое же впечатление осталось у меня и от старта 6-го мемориала Таля - первого в истории турнира XXII категории на 10 персон.

А может, я просто отвык от шахматных мероприятий, - и за деревьями не увидел леса? Забыл, что внутреннее содержание всегда было богаче внешних атрибутов. Но как ни крути, все было чересчур “обычно” - а иначе, наверное, и быть не может, когда игроки на сцене знают друг друга как облупленные, если не сказать больше, и для них нет принципиальной разницы, в какой обстановке вести вечный спор.

Я не собираюсь глубоко погружаться в перипетии борьбы - для этого на ChessPro есть господа комментаторы, - меня больше беспокоит внутреннее содержание. То, что можно почувствовать только находясь в зале, пресс-центре, на линии огня.

* * *

Первые зрители начали подтягиваться к Дому Пашкова примерно за полчаса до начала. Сперва поодиночке, потом небольшими группками, расспрашивая дорогу и тщетно пытаясь найти хотя бы какое-то свидетельство того, что здесь будет “Таль”!

Учитывая будний день и три часа дня, шли в основном те, “кому за 60”, которые, надо думать, не раз видели настоящего Михаила Нехемьевича, а кое-кто даже играл с ним. Когда на открытии Фаик Гасанов пошутил насчет возраста Гельфанда, мол, он - единственный среди всех участников мемориала, игравший с Талем, Борис только кинул через плечо: “Да, играл! Но - только в карты...” Этим же - точно довелось.

Зал вполне удобный и довольно вместительный, светлый. От сцены его отделяет импровизированное ограждение и “зона отчуждения” метров в пять-семь, в которой перед началом игры копошатся фотографы и телевизионщики. По бокам от сцены - два здоровенных экрана с позициями на всех пяти досках и постоянно меняющаяся “картинка”. Интерактив, который выдает в эфир техническая команда мемориала - настоящий предмет гордости организаторов. Илья Левитов говорил о нем особо, не без удовольствия перечисляя количество камер, что будут следить за игроками. А на входе в зал выдают наушники, из которых льются комментарии сладкоголосого Эмиля Сутовского и его гостей, первым из которых оказался сам Шендерович.

На сцене только судьи - Фаик Гасанов и Анатолий Быховский. Ходят, проверяют - все ли на месте. Поправляют флажки, двигают бланки, подвигают фигуры: а ходят ли, идет ли сигнал от досок? А что делать, когда решительно все в порядке?!

Минут за 20 до начала начали прибывать участники - они заходили как обычные зрители и только перед самым входом потоки разделялись. У игроков своя дверца, за которую не пускают даже их секундантов... Несколько комнат отдыха, туалеты, холодильник с фруктами и соками. Впрочем, большинство игроков движется на тур “со своим”. Помню, раньше бутылочку на игру с собой носил только Гельфанд, а тут к нему присоединился Аронян с термосом и Карлсен с традиционным пакетом.

Первыми на сцену - минут за 10 до пуска часов, если не раньше - вышли Крамник с Непомнящим. Поручкались с лучезарными улыбками - все ж единственное в туре дерби, - присели, оформили бланки, поправили фигуры. Володя даже сдул пыль - и отправился за соком и водицей. Ну, а Ян остался за столиком. Весь сжался, ушел в себя... От стартовой улыбки не осталось и следа - последний турнир Крамника, где он выиграл все белые партии, вряд ли мог располагать молодого к благодушию.

Ян посидел так минуту-другую, посмотрел по сторонам, - и отправился в комнаты отдыха. Сцена опустела. А потом все как по команде высыпали из своего укрытия. Аронян, Гельфанд, Карякин, Карлсен... У Магнуса был такой вид, будто он заглянул сюда совершенно случайно - ошибся дверью! Собирался на вечеринку, попал вдруг на шахматный турнир. Фиолетовый клубный костюмчик, легкая небритость.

Последним, буквально перед самым пуском часов, на сцену вбежал Иванчук. Он был весь какой-то расхристанный. Василий выкатывал глаза, снимал и снова надевал пиджак, пытался усмирить непокорный чуб и... театрально разводил руками: “Где у вас часы? Почему у вас в коридоре и в комнате отдыха нет часов?!? Такого нельзя допустить! А что если я опоздаю на партию?” Его как могли успокаивали и обещали часы - персонально для него - организовать. Но он еще долго успокаивался.

Все это время его соперник, Свидлер, не произнес ни слова. Сидел и смотрел на всю эту кутерьму вокруг их столика... Даже после этого он просидел недвижно еще несколько минут, пока вернул себя к действительности и сделал-таки первый ход. В их партии фигуры вообще двигались неторопливо, чуть ли не тяжеловесно. Когда за соседним столиком Ананд с Карякиным отбарабанили уже по 16 ходов, Василий с Петром не сделали еще и шести, нарочито медленно переводя взгляд от доски в зрительный зал - и обратно, и изо всех сил стараясь не смотреть друг на друга.

Виши с Сергеем, которых посадили за центральный столик, представляли ту еще парочку. Чемпион мира единственный из всех не надел пиджака, Ананд сел за стол в небесно-голубом свитере, делая вид, что так и надо. Соперник был подчеркнуто элегантен - костюмчик с иголочки и ослепительно белая рубашка. Для того, чтобы сойти за денди, Карякину не хватало разве что бриллиантовых запонок. Но в том, как он брал тонкими аристократическими пальцами фигуры и, поднимая их по высокой дуге, переносил к нужной клетке, чувствовался стиль.

Их центральный столик долго обстреливали фотографы, особенно когда Виши в какой-то момент стал о чем-то расспрашивать хозяина поля и энергично указывал при этом на часы. Пришел Гасанов - и быстро развеял все сомнения индийца...

Наконец, когда все вопросы были решены, Фаик взял в руки микрофон и, глянув на часы, объявил начало тура. А затем арбитры тенью пронеслись вдоль столиков, запустив часы. Игроки еще раз пожали друг другу руки и вперед двинулись четыре пешки “d” и одна, крамниковская, “c”. Шестой мемориал Михаила Таля начался!

“Дом Пашкова”, извините, больше похож на дворец

Михаил Нехемьевич ждет...

А судьи кто? Фаик Гасанов и Анатолий Быховский

Крамник прибыл без свиты...

...и убыл в “номера” - в комнату отдыха вход закрыт даже для секундантов

Нет, они не “знали Капабланку”, Таля же - вполне!

Первое российское дерби

Крамник “пылит”

Выход на сцену. Термос Ароняна и “бутылочка” Гельфанда

Не ошибся ли Карлсен дверью?

Брутальный Магнус

Эффектный Левон

Столик №1

“Это ты мои часы ставил?”

Гасанов: “Виши, мы подумали и решили, что тебе 15 минут на партию должно хватить. Парень молодой, горячий... Ты не против?”

Хорошо сидим...

Иванчук прилетел!

Василий негодует: “И как мне, по-вашему, узнать сколько времени? Не на свои же ходики смотреть?”

Свидлер - человек-галстук

Сегодня рулят пешки “d”!

“На фоне Пушкина и птичка улетает...”

Защемило ногу мне, защими-и-ило...

Капкан Непомнящего

Гельфанд: “Что там на первых досках?”

Аристократичное взятие Карякина

Пока в таблице - пустота

В греческом зале, в греческом зале...

Большие люди на Большой сцене

Гельфанд: “Это была партия для профессионалов!”

Накамура: “Вы ждали от меня харакири?”

Марк Глуховский: “Ну, что расскажете, братцы?”

Самопожертвование Крамника

Непомнящий: “Крамник, наверное, очень хотел, чтобы я выиграл эту партию...”

Вашу маму и тут и здесь показывают!

А вот и благодарные - и самые стойкие - зрители...