Новинка года

Важнейшим теоретическим открытием года стало закрытие главного варианта испанской партии. Тарраш, переигранный Ласкером в пятой партии их матча, да еще на глазах тысячи двухсот зрителей, вывесил на главной теоретической дороге испанки хорошо заметный «кирпич». Таким способом он свалил вину с себя на «вариант» даже в той партии, в которой признавал, что «был переигран». Видимо, не догадывался, что в основе лежала не беспристрастная логика, а предприимчивая психология. Стремление Ласкера навязать Таррашу испорченную пешечную структуру привело его к идее использовать в матче такой гамбитный вариант:

1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.Bb5 a6 4.Ba4 Nf6 5.0-0 Be7 6.Re1 b5 7.Bb3 d6 8.c3 Na5 9.Bc2 c5 10.d4 Qc7 11.Nbd2 Nc6 12.h3 0-0 13.Nf1.

Тарраш в наиновейшем тогда сборнике турнира в Остенде 1907 года считал этот ход невозможным, объясняя, что после 13...cxd4 14.cxd4 Nxd4 15.Nxd4 exd4 пешку брать нельзя «из-за слабой защищенности слона с2». «Ход более, чем возможен!» – ответил Ласкер, сыграл так в третьей партии, и хотя проиграл после 16.Ng3, не успокоился, «усилил» вариант ходом 16.Bg5, выиграл, – и Тарраш перешел на французскую защиту. Свой ответ 16...h6 он счел плохим, в качестве альтернативы предложил только 16...Nd5 17.Bxe7 Nxe7, подкрепив такой «анализ» общими соображениями: «Затем белые атакуют пешку d4 трижды: ферзем, ладьей и конем, а черные смогут защитить ее только дважды. Когда же пешка падет, черные останутся со слабой пешкой d6». Философской оценки было достаточно для вынесения вердикта. Даже критичный Тартаковер поверил Таррашу, признав в «Ультрасовременной шахматной партии» 20-х годов, что вариант из-за Bg5 «к выгоде белых». Запутывающая мистика Ласкера откликнется и три четверти века спустя, когда в известной монографии Суэтина на ход Bg5 будет «рекомендован» единственный и невозможный ход Qе5... 

До чего же удивительно развивалась теория того времени! На основании одной, хотя и очень весомой, партии и последовавшего короткого и необязательного анализа, все чигоринское направление, вся система с Na5, отправлялась в музей… Правда, «кирпич Тарраша» провисел недолго, поскольку немедленно нашлись любители проехать, куда нельзя. Выяснилось, что 16.Bg5 ход не лучший, и польские маэстро Сальве и Рубинштейн продемонстрировали, что задаром пешка d6 не отдается, что пока белые на нее нацеливаются, черные получают время для развития активности. Потом подобная структура стала вообще типовой, а Рубинштейн сделал вариант c Nа5-c6 основой своей дебютной системы против 1.е4.

А параллельно с миром «большой теории» существовал уютный мирок клубных «боевых дебютов». Как не вспомнить любимых авторов Михаила Таля: «Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны "Мертвые души", построена Днепровская гидростанция и совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь "уйди-уйди", написана песенка "Кирпичики" и построены брюки фасона "полпред"»…

Пока в мире «больших дебютов» титаны ума корпели над нюансами испанской партии, в мире «дебютиков» добавлялись новые выверты в процветавший тогда королевский гамбит. За сто лет дорожка к открытию 1908 года настолько заросла, что диковинного имени не встретишь ни в одном справочнике, даже в толстой и обстоятельной «Энциклопедии гамбитов». Имя это – Миддлтонский гамбит, и сообщил о нем миру журнал «Шахматист-любитель» (Chess Amateur) в июне 1908 года.

Возникает он в разветвлении 1.e4 e5 2.f4 exf4 3.Nf3 g5 4.Bc4 d6 5.0-0!? Bg4!? 6.h3?! h5!

В приведенной в журнале партии, случившейся где-то в США, некто Симон изящно обыграл черными не менее неизвестного Харта, причем в комментариях было отмечено, что вариант уже имеет свою теорию, свою литературу и встретился в нескольких партиях. В упомянутой партии белые довольно долго шли «по первой строчке «Рыбки»», а черные в ответ упорно следовали «Фрицу» :

Симон - Харт
США, 1908

1.e4 e5 2.f4 exf4 3.Nf3 g5 4.Bc4 d6 5.0-0 Bg4 6.h3 h5!? 7.hxg4 hxg4 8.Nd4 g3 9.Qg4 d5 10.exd5 Bc5 11.Re1+ Kf8 12.c3 Nh6 13.Qe2 Nc6 14.dxc6 Bxd4+ 15.Kf1 Nf5 16.Qe4 Qf6 17.cxb7 Rb8 18.Ke2 Bf2 19.Rf1 Kg7 20.Kd1 Rbe8 21.Qd5 Rd8 22.Qxf7+ Qxf7 23.Bxf7 Ne3+ 24.Ke2 Nxf1 25.Bc4 Rhe8+ и белые сдались (компьютер обещает мат в 11 ходов).

Любопытно, что нынешние железные дровосеки шахматных джунглей не могут договориться по поводу оценки возникающей в случае принятия гамбита позиции. После 7.hg hg 8.Nd4 g3

«Фриц» отдает преимущество черным, а «Рыбка» белым, «Джуниор» же мечется и никак не может определиться: не сыграть ли покрепче: 8.Nh2.

Вот ведь парадокс: «дебютное закрытие» Тарраша не продержалось и года, а «кирпичики» в здании Королевского гамбита вызывают споры даже у хитроумных программ 21 века… Правда, одно дело – большая дорога профессиональной теории, и совсем другое – милый идиллический проселок необязательного варианта…

Красота года

Что приводило в восхищение ценителей прекрасного сто лет тому назад? Судя по партиям-обладателям призов за красоту – эффектный трюк, прерывающий монотонное воспроизведение ходов по журнальному или книжному тексту… Чтобы рука разбирающего поединок, плавно и привычно перемещающая фигуры (но не мышь, не мышь!), вдруг отдернулась от доски, как под электроударом: «Бабах!» И чтобы после этого «бабаха» все быстро стало ясно. И непременно – простому смертному, не имеющему под рукой ни игровой программы, ни именитого онлайн-комментатора.

Поэтому столь характерен для симпатий публики того времени разнос, учиненный состоятельным русским любителем Терещенко петербургскому шахматному энтузиасту Потемкину:

Н.Терещенко - Н.Потемкин
СПб, 1908

1.e4 c6 2.d4 d5 3.Nc3 dxe4 4.Nxe4 Bf5 5.Ng3 Bg6 6.h4 h6 7.Nf3 Nf6 8.Bd3 Bxd3 9.Qxd3 e6 10.0-0 Qc7 11.Re1 Nbd7 12.c4 Be7 13.Bd2 Ng4?

14.Rxe6! fxe6 15.Qg6+ Kf8 16.Nh5 Bf6 17.Qxg4 Re8 18.Nf4 Kf7 19.Qh5+ Ke7 20.Nxe6 Qb6 21.Re1 Reg8 22.Nf8+ Be5 23.Nxe5 Rxf8 24.Nf7+ Kf6 25.Bg5+ hxg5 26.Qxg5+ Kxf7 27.Re7+ Kg8 28.Qxg7# 1–0

Еще одна ладья была принесена в жертву, чтобы достойно завершить типовой накат на короля и принести победителю 300 крон:

О.Дурас - Г.Зюхтинг
Прага, 1908

1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.Bb5 Nf6 4.d3 d6 5.h3 g6 6.Be3 Bg7 7.Qd2 0-0 8.Bh6 Nh5 9.Nc3 Ne7 10.d4 c6 11.Be2 Qc7 12.g4 Nf6 13.dxe5 dxe5 14.Qg5 Bxh6 15.Qxh6 Qd6 16.Bd3 b5 17.0-0-0 Qc5 18.Rdg1 Be6 19.h4 Bxg4 20.Ng5 Kh8 21.Nxh7 Neg8 22.Qg5 Kxh7 23.h5 Bxh5 24.Be2 Rfd8 25.Bxh5 Nxh5 26.Rxh5+ Kg7 27.Qh4 Nf6 28.Rf5 Qd6 29.f4 exf4 30.e5 Qd2+ 31.Kb1 Nd5

32.Rxf7+ Kxf7 33.Qh7+ Ke8 34.e6 Nxc3+ 35.bxc3 Rd4 36.Qf7+ Kd8 37.e7+ Kc7 38.e8Q+ Kb6 39.Qxa8 1–0

На фоне партии-победителя куда более тонкой и изящной кажется победа Яновского над Рубинштейном, однако она получила в том же турнире только второй приз за красоту (200 крон):

Д.Яновский - А.Рубинштейн
Прага, 1908

1.d4 d5 2.Nf3 c5 3.e3 e6 4.Bd3 Nc6 5.0-0 Nf6 6.b3 Bd6 7.Bb2 0-0 8.Nbd2 b6 9.Ne5 Bb7 10.f4 Nb4 11.Be2 Ne4 12.a3 Nc6 13.Nxe4 dxe4 14.Qe1 Qc7 15.Nxc6 Qxc6 16.c4 f5 17.Rd1 Qc7 18.Qg3 Rfd8 19.h4 a5 20.a4 Qf7 21.h5 Be7 22.Rd2 Rd7 23.Rfd1 Rad8 24.Qh3 Qf8 25.g4 cxd4 26.Rxd4 Rxd4 27.exd4 fxg4 28.Qxg4 Bc6 29.Qg3 Bf6 30.Qe3 Bb7 31.Bg4 Qd6 32.Bh3 e5 33.fxe5 Bxe5 34.Rf1 Bf6 35.Bc3 Bc8 36.Bxc8 Rxc8 37.Kg2 Re8 38.h6 Re7 39.Qh3 gxh6 40.Qc8+ Kg7 41.Qg4+ Kh8

42.d5 Rf7 43.Rxf6 Rxf6 44.Qe6 Qxe6 45.dxe6 Kg7 46.e7 Kf7 47.Bxf6 1–0

И даже весьма поучительная партия Рубинштейн - Дурас, случившаяся в Вене, получила свой приз за «жирную» жертву ферзя, а не за то, что жертва привела к лучшему эндшпилю, реализованному с методической четкостью. Хотя потомки включат партию в число «62-х самых поучительных партий из всех, когда-либо сыгранных» именно как стратегический образец реализации преимущества в ладейном эндшпиле.

А.Рубинштейн - О.Дурас
Вена, 1908

1.d4 d5 2.Nf3 c5 3.e3 Nf6 4.dxc5 Qa5+ 5.Nbd2 Qxc5 6.a3 Qc7 7.c4 dxc4 8.Nxc4 Nc6 9.b4 Bg4 10.Bb2 b5?

11.Nce5! Nxe5 12.Nxe5 Bxd1 13.Bxb5+ Nd7

На 13...Kd8 Шлехтер показал вариант 14.Rxd1+ Kc8 15.Ba6+ Kb8 16.Nc6+ Qxc6 17.Be5+ Qd6 (17...Qc7 18.Rd8 #) 18.Rc1 с матом.

14.Bxd7+.

Уже Шлехтер, комментировавший партию по горячим следам для журнала «Дойче Шахцайтунг», заметил, что так проще всего – перевести партию в эндшпиль с лишней пешкой. Однако не сильнее. Сильнее показанный Шлехтером вариант 14.Rxd1 Rd8 15.Nxd7 Rxd7 16.Bxd7+ Kd8 17.Bb5+ Kc8 18.Ba6+ Kb8 19.Rc1.

14...Qxd7

14...Kd8 15.Rxd1 Qb7 16.Be6+ Ke8 17.Bxf7#  

15.Nxd7 Bh5 16.Ne5 Rc8 17.g4 Bg6 18.Nxg6 hxg6 19.Bd4 a6 20.Kd2 f6 21.Rac1 Rxc1 22.Rxc1 e5

22...Rxh2 23.Rc8+ Kf7 24.Ke2! e5 25.Bc5 Bxc5 26.Rxc5, забирая затем пешку «а» (Шлехтер)

23.Bc5 Rxh2 24.Bxf8 Kxf8 25.Ke2 e4 26.Rc6 Rg2 27.Rxa6 Rxg4 28.Ra7 Rg1 29.b5 Rb1 30.a4 g5 31.Rb7 Ra1 32.b6 Rxa4 33.Ra7 Rb4 34.b7 g4 35.Ra8+ Kf7 36.b8Q Rxb8 37.Rxb8 Ke6 38.Re8+ Kf5 39.Kf1 1–0

Еще один отмеченный призом «бабах» громыхнул в тумане Альбиона:

У.Батрум - Т.Браш
Великобритания, 1908

1.e4 c5 2.Nc3 Nc6 3.Nf3 a6 4.d4 cxd4 5.Nxd4 e6 6.Nf3 Bc5 7.a3 Nge7 8.b4 Ba7 9.Bc4 b5 10.Bb3 0-0 11.0-0 Ng6 12.Bb2 Bb7 13.Ne2 Qc7 14.Ng3 Rad8 15.Qd2 Kh8?

16.Bxg7+ Kxg7 17.Nh5+ Kh8 18.Qh6 Rg8 19.Ng5 1–0

Партия года

Удивительно, но никакого приза за красоту не получила партия, завоевавшая место в списке лучших партий века. Партия, обошедшая сотни изданий и ставшая визитной карточкой победителя и даже эмблемой турнира его памяти. По старому стилю она игралась в конце 1907 года (Всероссийский турнир в Лодзи завершался к Рождеству), но благодаря глобализации и новому стилю ее можно радостно отнести к более передовому году 1908-му. По крайней мере, очень хочется.

Кто знает позицию, пусть освежит память, кто не знает – пусть проверит комбинационное зрение. Черные начинают и выигрывают:

Теперь подробности:

Г.Ротлеви - А.Рубинштейн
Лодзь, 1907/1908

1.d4 d5 2.Nf3 e6 3.e3 c5 4.c4 Nc6 5.Nc3 Nf6 6.dxc5 Bxc5 7.a3 a6 8.b4 Bd6 9.Bb2 0-0 10.Qd2 Qe7! 11.Bd3 dxc4 12.Bxc4 b5 13.Bd3 Rd8 14.Qe2 Bb7 15.0-0 Ne5 16.Nxe5 Bxe5 17.f4 Bc7 18.e4 Rac8 19.e5 Bb6+ 20.Kh1 Ng4! 21.Be4 Qh4 22.g3

Возникла позиция, приведенная выше на диаграмме.

22...Rxc3 23.gxh4 (23.Bxc3 Bxe4+ 24.Qxe4 Qxh2#; 23.Bxb7 Rxg3 24.Rf3 (24.Bf3 Nxh2 –+) 24...Rxf3 25.Bxf3 Nf2+ 26.Kg1 (26.Kg2 Qh3+ 27.Kg1 Ne4+ 28.Kh1 Ng3#) 26...Ne4+ 27.Kf1 Nd2+ 28.Kg2 Nxf3 29.Qxf3 (29.Kxf3 Qh5+) 29...Rd2+ –+) 23...Rd2 24.Qxd2 (24.Qxg4 Bxe4+ 25.Rf3 Rxf3 –+; 24.Bxc3 Rxe2 25.Rf2 Bxe4+ 26.Kg1 Bxf2+ 27.Kf1 Bf3 28.Rd1 Nxh2#;   24.Bxb7 Rxe2 25.Bg2 Rh3 –+) 24...Bxe4+ 25.Qg2 Rh3!! 0–1

26.Rf3 (26.Rf2 Bxf2 27.Qxe4 Rxh2#) 26...Bxf3 27.Qxf3 Rxh2#

«Одна из лучших когда-либо осуществленных комбинаций» – Петр Романовский

«Бессмертная партия Рубинштейна» – Макс Эйве

«Поистине «бессмертная» партия Рубинштейна!» – Юрий Разуваев

«Воистину «бессмертная партия Рубинштейна»» – Гарри Каспаров

Миниатюра года

Серьезная партия может быть красивой, а вот миниатюра – скорее «симпатичной». Уже знакомый нам журнал «Шахматист-любитель» опубликовал в феврале миниатюру, претендующую на звание «Самая короткая партия, выигранная после размена ферзей». Прислал ее и, видимо, сотворил некто Д.Харрисон из шахматного клуба Манчестера:

1.e4 e5 2.d4 d5 3.dxe5 dxe4 4.Qxd8+ Kxd8 5.Nc3 Bb4 6.Bd2 Bf5 7.0-0-0 Bxc3

Черные играют почти логично – последовательно борются за живучесть пешки e4! Простая позиция, все-таки...А белые смотрят не на пешку:

8.Bg5+ Ke8 9.Rd8#.

Ловушка года

И вновь мелькает имя молодого многообещающего польского маэстро Рубинштейна. Правда, на этот раз – тенью. Ведь это с его именем связана одна из самых известных ловушек в ферзевом гамбите. Однако впервые ловушка, похоже, случилась в партии Дюссельдорфского турнира 1908 года, в партии известного (в Румынии и в свое время) шахматиста:

Н.Броди - Г.фон Готтшаль
Дюссельдорф, 13 августа 1908 года

1.d4 d5 2.c4 e6 3.Nc3 Nf6 4.Nf3 Be7 5.Bf4 0-0 6.e3 a6 7.Rc1 Nbd7 8.cxd5 exd5 9.Bd3 c6 10.0-0 Re8 11.h3 Nf8 12.Ne5 Ng6 13.Bg3 Nxe5 14.dxe5.

14...Nd7 15.Nxd5 Nxe5

Готтшаль был достаточно сильным игроком и увидел идейное 15...cxd5 16.e6 fxe6 17.Bc7

Увидел, избежал, но партию не спас... 

16.Nxe7+ Qxe7 17.Bb1 Ng6 18.e4 Qg5 19.Kh2 Qb5 20.b3 Be6 21.f4 Rad8 22.Qc2 Bc8 23.Qf2 Qb4 24.Rcd1 Nf8 25.e5 Be6 26.f5 Bd5 27.Bh4 Rd7 28.Qg3 Qa5 29.Bf6 g6 30.Qg5 1–0

Трагедия года

13 января популярная газета «Новое время» напечатала скорбную телеграмму: «Люблин. Скончался Михаил Иванович Чигорин». Просто «Михаил Иванович Чигорин», без указания званий и рода занятий: в России знали, о ком идет речь. «Скончался последний из великих мастеров эпохи Стейница», – отозвался «Дойче Шахцайтунг», авторитетнейший журнал того времени. Окончательно ушел в прошлое шахматный девятнадцатый век.

Но трагична не столько смерть великого шахматиста сама по себе – в конце концов, уходят все, – трагична легенда о том, что Чигорин перед самой смертью сжег свой любимый комплект шахмат, словно Гоголь второй том «Мёртвых душ»… Легенда это или правда? Когда в 1910 году известный шахматист и литератор Е.А.Зноско-Боровский впервые поведал об этом, никто не возмутился. Да и написавшие воспоминания о тех временах Г.А. Гельбак и В.Стахович соглашались с тем, что от фигурок Чигорина осталась только кучка золы. Лишь много позже маэстро Ф.И. Дуз-Хотимирский и историк шахмат Н.И. Греков утверждали, что этого не могло быть – потому что этого не могло быть никогда! Печальная легенда, если интерпретировать ее, как разочарование первого шахматного профессионала России в деле своей жизни. Но почему именно так? Интерпретации могут быть совсем не такие уныло-похоронные. Можно же говорить, например, о желании безнадежного больного, чтобы его любимая вещь, сопровождавшая его во всех поездках, просто не досталась никому… В век материализма об этом не задумывались… Разве что Александр Алехин высказал свое предположение, как бы примирив две точки зрения: он считал, что Чигорин «сжёг любимую шахматную доску», но «не из протеста против шахмат как таковых, а из протеста против тех, кто помешал ему довести своё искусство до предельно возможных вершин». Впрочем, еще не факт, что писал эти слова именно Алехин, но это совсем другая история…

На фоне картины смерти и легенды о трагедии профессиональных шахмат ободряюще выглядит картинка из жизни шахмат любительских. Лев Толстой в год своего восьмидесятилетия бесстрашно принимает гамбит в партии с М.С.Сухотиным.

Открытие года

Когда-то Николай Карамзин написал статью с описанием тех сюжетов русской истории, которые он хотел бы видеть на полотнах художников. Относительно шахматной истории Отечества подобной статьи еще не написано. Однако сюжет «Смертельно больной Чигорин благословляет гимназиста Алехина на шахматное поприще» мог бы быть упомянут. Если бы, конечно, имел место. Некоторые биографы Алехина признают подобное «благословление» вероятным, но не более того. Фактов, ни доказывающих, ни опровергающих легенду, нет. Факт только в том, что сам Алехин считал именно 1908-й год, год ухода Чигорина, годом начала своей серьезной шахматной карьеры. Он связывал это с относительным успехом в одном из турниров Дюссельдорфского конгресса Немецкого шахматного союза (проходившего одновременно с матчем Тарраш-Ласкер). Победа в турнире давала право на звание мастера, но первым Алехин не стал. Он мог утешиться только тем, что эффектно разгромил победителя, имя которого теперь ничего не говорит – чемпиона Баварии Ф.Кёнляйна.

16.Qxd6! И черные тут же отдали ферзя на g2, остались без фигуры и скоро сдались.

Образ пятнадцатилетнего шахматиста передал маэстро Эдуард Ласкер в своих всё еще не переведенных на русский воспоминаниях «Секреты шахмат, которым я учился у мастеров». Ласкер узнал об Алехине от члена организационного комитета еще до турнира: гимназист из России поражал тем, что играл – и здорово, зрелищно играл – блиц со знаменитым Маршаллом (наплывом приходит параллель из иных времен: в иной шахматной Мекке бьется со знаменитыми мастерами подросток Фишер…).

«У этого парня только одна проблема, – говорили тогда Ласкеру, – он не может как следует скрывать свои планы. Этот блондин постоянно накручивает пальцами свою челку, и вы можете легко определить, на каком фланге он собирается атаковать. Если на ферзевом – будет крутить челку справа; а если на королевском – слева». Алехин «отомстил» шутнику, с треском выиграв у него несколько легких партий. В турнире Эдуард Ласкер играл с Алехиным очень осторожно, пытался поддерживать симметрию, но был полностью переигран. Алехин не победил в турнире, но его запомнили. Да и сам он окунулся в самую гущу мировых шахматных событий, благо, внуку богатых предпринимателей и сыну депутата Государственной Думы можно было себе это позволить…

Турнир года

Рихард Рети в своей работе «Новые идеи в шахматах» отнес 1908 год к новой шахматной эпохе – эпохе «бури и натиска». Начавшись (по мнению Рети) в 1906 году с успеха молодого Акибы Рубинштейна на представительном турнире в Остенде (он был дебютантом на международной арене и сразу занял третье место), эта эпоха к 1908 году разогналась на полную скорость. На международный уровень пробились остроумный Тартаковер, лихой Шпильман, нестандартный Нимцович, забытый ныне Перлис… Подлинным торжеством поколения «штурма и натиска» (шахматистов, родившихся в 80-х) стал крупнейший турнир года, устроенный в мае-июне, в дни Пражской торгово-промышленной выставки и юбилея восшествия на престол императора Франца-Иосифа. Шахматисты играли в особом, хотя и небольшом павильоне («на сарай похож» – недовольно ворчал русский участник, изобретатель «варианта дракона» Федор Дуз-Хотимирский). Живыми выставочными экспонатами стали практически все сильнейшие шахматисты мира, кроме Тарраша и Ласкера, готовившихся к поединку. Впрочем, Ласкер приехал как почетный гость, как корреспондент собственного шахматного журнала и… как опытный политик, обстоятельно разъясняющий влиятельным коллегам свою позицию в непросто сложившихся отношениях с Таррашем.

(на картинке – партия Сальве-Рубинштейн из первого круга Пражского турнира)

В конце концов пьедестал почета оккупировала молодежь «бури и натиска»: наверху – чемпион Чехии, «краса и гордость Праги» Олдржих Дурас (правда, рядом с «классиком» Шлехтером далекого 74-го года рождения), следом – будущий профессор Видмар и за ним – быстро набирающий силу Рубинштейн. Видмару подпортило праздник турнирное правило, запрещавшее соглашаться на ничью раньше 30-го хода. Его противник в равной позиции предложил было мир, но 30 ходов еще «не исполнилось», и пришлось играть дальше. Видмар сделал несколько поспешных ходов, нарушил равновесие – но не в ту сторону, – и потерял те пол-очка, которые давали ему делёж первого приза…

Дурас, как уже упоминалось, взял еще и первый приз за красоту. Так что он имел право предложить на заключительном банкете тост за шахматных маэстро, особенно за тех, кто ему проиграл… Судя по воспоминаниям Эдуарда Ласкера, в том году именно Дурасу прочили в будущем титул чемпиона мира. Однако хотя Дурас проживет еще полвека, он как-то растворится в водовороте шахматной жизни. О пражском триумфаторе неожиданно вспомнят в 1950-м, когда за былые заслуги присвоят ему звание гроссмейстера.

Истории года

Что волновало в те времена историков шахмат? Тайна происхождения модного слова «Жадуб» (J'adobe) сменившего банальное «поправляю» по всей Европе. Слово это сохранилось (и дошло до наших дней) исключительно в шахматном языке. Любопытная редакция «Шахматиста-любителя» взялась за расследование интервенции чуднОго слова в шахматный мир. Выяснилось, что слово пришло в Англию из Франции в середине XIX века и с тех пор стало отличительной чертой настоящего шахматиста. Теперь прилично было предлагать сыграть не «партейку», а «партИ», брать пешку не на проходе, а «ан пассан», и наконец, не поправлять, а делать «жадуб». Английские слова казались слишком «вульгарными». И в наше время в англоязычных странах близнецы-братья «жадуб» и «ан пассан» живут полноценной жизнью в языке настоящих шахматистов.

Выходивший раз в полгода «Ласкеровский шахматный журнал» рассказал историю о печальной судьбе английского генерала Раля (который на самом деле был полковником). В решительный момент Американской войны за независимость, в Рождество 1776 года, Джордж Вашингтон повел своих американцев в наступление через реку Делавер. Об этом Ралю было немедленно отправлено разведывательное донесение. Но генерал-полковник настолько увлекся игрой в шахматы, что не стал даже распечатывать пакет, и просто положил его в карман. В кармане пакет и нашли – уже на теле смертельного раненого в бою Раля: его войска были застигнуты врасплох и буквально размолочены в ночь и наутро после Рождества.

Не обошлось и без разоблачения мифов. В нескольких журналах Европы прошли публикации, связанные с известной тогда партией, якобы выигранной философом Жан Жаком Руссо у принца Конти. Наиболее известной из них стала работа историка шахмат Гарольда Мюррея. Он собрал факты и доказал, что эффектный разгром, как бы учиненный противнику гением века Просвещения, позаимствован из дебютного анализа Греко начала XVII столетия … Тем не менее, и сто лет спустя партия кочует по изданиям как «великолепная миниатюра XVIII века».

Шоу года

Чудом технической мысли стремительного двадцатого века в то время считался беспроволочный телеграф. Матчи «по проволоке», по трансатлантическому кабелю, вроде Англия-Америка, стали привычным делом. А тут – шутка ли – пассажиры двух океанских лайнеров, ничем между собой не соединенных, могут прямо в открытом море затеять партию в шахматы!

Играли пассажиры двух роскошных (по меркам своего времени) кораблей-отелей, «Океаника» и «Кампании», пересекавших Атлантику в противоположных направлениях. Жаль, партия получилась скучная, хотя и начатая гамбитом Эванса. Не будем ее приводить, скажем только, что она длилась три дня, черные гамбит не приняли, постепенно переиграли противника и в конце попались на необязательный вечный шах (впрочем, может от качки ферзь съехал на неудачное поле, а радист счел это ходом). Ах, золотой век океанских лайнеров! До гибели «Титаника» – четыре года, до матча «Космос – Земля» – шестьдесят два, целая человеческая жизнь. Например, жизнь таких небезызвестных гроссмейстеров, как Штальберг (1908-1967) и Рагозин (1908-1962).

Афоризм года

Благодаря шахматной периодике распространилось и стало известно массам знаменитое и вышедшее за пределы шахмат изречение «Угроза сильнее ее исполнения» или, в оригинале, ‘Die Drohung ist oft starker als die Ausfuhrung’.

Позже эту фразу приписывали знаменитым шахматным мудрецам: кто Тартаковеру, кто Таррашу, но, похоже, ввел ее в свет безвестный ныне секретарь Венского шахматного клуба Карл Эйзенбах. Авторитетный в то время шахматист и журналист Георг Марко написал в популярнейшем среди игроков Европы «Винер Шахцайтунг», что именно Эйзенбах выразил словами тот стратегический принцип, которому инстинктивно следовали лучшие мастера. И чтобы не забыли, в следующем номере снова напомнил: «эйзенбаховский принцип гласит: угроза сильнее ее исполнения».

Еще один афоризм, позже ставший яблоком раздора между Таррашем и Тартаковером – «Ладейные эндшпили не выигрываются», – может отметить если не свой вековой юбилей, то вековой юбилей своего родителя. Зигберт Тарраш поместил в книге о своем матче с Ласкером исследование «Новые разыскания в области ладейных эндшпилей», которое заканчивалось выражением-прототипом: «Коротко говоря, подобные эндшпили, как правило, ничейны». Правда, это относилось не ко всем ладейным эндшпилям, а только к одному их типу.

Композиция года

Это живописное полотно кисти будущего заслуженного деятеля искусств Алексея Троицкого было принято к печати журналом «Дойче Шахцайтунг», но шедевром не стало. Притягательность же его в том, что взявшемуся за решение предстоит последовательно пережить радость, разочарование и чувство восстановленной справедливости. То есть найти сначала красивый выигрыш, потом его симпатичное опровержение, а потом – все-таки выигрыш, но в долгом окончании, более пригодном для тренировочного разыгрывания, нежели для получения эстетического удовольствия. Каемся, этюд отобран не как чудо композиции, а как прекрасный материал для тренировки шахматиста-практика.

«А теперь тех, кто будет смотреть матч после программы новостей, просим приглушить громкость телевизоров. Для остальных же после небольшой паузы сообщим»:

По авторскому замыслу выигрывает «перекрытие Новотного», проще говоря, геометрическое

1.Bd3!

Если сбить этого выскочившего на перекресток зверя слоном, то после a7 ладье не попасть на а3, чтобы остановить пешку «а». Если ударить ладьей, то двинется пешка «е» и слон не успеет на g6. Остается хитрое 1...Ba2!, но после 2.a7 Bd5 слон опять встает под удар: 3.Be4! Теперь если его взять 3...Bxe4, то проходит пешка «е», поскольку Ле3 ее не остановит, а если сначала придержать пешку «а» - 3...Rxa3, то черные вообще будут быстро заматованы после неотвратимого 4.Bxd5 Rxa7 5.e7. Поверили? Вот она, магия печатного слова!

Увы и ах! Восхищенно созерцающий слона d3 эстет будет разочарован холодным и расчетливым прагматиком: 1.Bd3 Bxd3 2.a7 Rh1+! И белые могут взять либо ладью (3.Kxh1 Be4+ и 4...Kg8), либо слона (3.Kf2 Rf1+ 4.Ke3 Rf8 5.Kxd3), но не всё сразу.

Еще один поворот доски – и находится некрасивое, грубое, даже отчаянное 1.e7! Теперь белый слон не идет на заклание, а успешно борется против лишней ладьи и, в конце концов, побеждает её:

1...Bg6 2.a4 Rg3+ 3.Kf2 Rxg5 4.Bb5 Re5 5.a7 Be4 6.e8Q+ Rxe8 7.Bxe8 и белые, хочется верить, победят: благодаря более активному королю и далеко продвинутой проходной... 

Но это не решение, это проза жизни... 

В последний раз этюд в неопровергнутом виде встречали в американском переводе сборника «360 блестящих и поучительных окончаний Троицкого» (Troitzky, A. A., 360 Brilliant and Instructive End Games) под №359, в 1968 году.

Зевок года

Апрель 1908 года. Италия. Остров Капри… Половина из тех молодых шахматистов, которым была показана эта фотография, не узнала НИКОГО из изображенных на ней. Проверьте себя, поучаствуйте в тесте. Если вы узнаёте того, кто посередине – вы знаток русской литературы. Если того, кто слева – знаток русской истории. Если обоих – вы родом из СССР. Если всех троих – вы настоящий эрудит, у вас феноменальная память и вам можно доверить играть Найдорфа и антимосковский гамбит любым цветом! Если же вы легко определили только человека слева – то вы большой оригинал и наверняка играете белыми экзотику вроде 1.g4. Называется же фотография так: «А.М. Горький наблюдает зевок В.И. Ленина в партии с А.А. Богдановым» (В.И. Ленин. Собрание фотографий и кинокадров. В 2-х тт. Т.1. М., 1990. С.28).

***

… Знал 1908 год и свой «Информатор» – «Шахматный ежегодник» (The year-book of chess), выходивший с 1907 года под редакцией Е.А. Мичелла (E.A.Michell) в Британии. Редактор собирал и переводил на английский все, достойное внимания: примечания к партиям ведущих шахматистов, обзоры литературы, композиция, анекдоты… Тех, кто хочет забраться в 1908-й год еще глубже – к этому ежегоднику и отсылаем.