Момент истины. – Белые могут сыграть на «плюс-равно»: 19.dc Bxc6 20.Bd5. Риска никакого, – рисовал перспективу Мамедьяров. – А могут сыграть на максимум. Я варианты посчитал. Позицию оценил. И сыграл 19.d6!?

Через двадцать ходов белые выиграют.

Журналистов, собравшихся в пресс-центре, в этой позиции интересовало только одно: ход 38...Qxe5 действительно был сделан или это какой-то сбой в трансляции? Может, Василий Михайлович давно уже сдался, но, не успев остановить часы, локтем задел ферзя и тот упал точнехонько на пешку е5?

Шахрияр, не удивившись вопросу, ответил просто. Да, ход 38...Qxe5 действительно был исполнен на доске.

За Иванчука стало как-то тревожно.

Борис Постовский и Анатолий Кременецкий.

Мастер Кременецкий – самый деликатный человек на свете. Кто-нибудь хочет возразить?

А потом в пресс-центр пришел Карлсен.

Самое интересное, что он действительно больше всего похож на Малыша. Он высокий, причем пропорционально высокий (у него длинные руки, ноги и длинное туловище), вероятно, будет расти еще. Но это ничего не значит. Черты лица у него абсолютно малышовые.

И почему-то все время открыт рот. Хотя говорит мало.

Партию Магнус комментировал по-английски. Переводила сперва Эля Мирзоева, затем ей на выручку пришел Джек Атаров. Но даже в два голоса они не смогли донести главное: когда Митя Яковенко упустил сперва перевес (вроде бы полагающийся белым перед первым ходом), а затем и равенство.

Комментировал Магнус монотонно; рассказ его утопал в длинных, сложных и большей частью сухо-позиционных вариантах. Единственный всплеск эмоций произошел в самом конце.

Карлсен сыграл 31...hg. И сам же показал, что белые не могут последовать его примеру: на 32.Rxg4 заготовлено 32...Bxc4! 33.Qxc4 Qxa1 или 33.Bxc4 Rd2, в обоих случаях с выигрышем.

Нельзя и 32.Rac1 ввиду 32...Qf4+ 33.Kh1 Qh6!

Митя ответил 32.Rab1, на что последовало тематическое 32...Bxc4! Исход борьбы стал очевиден.

А я обратился к эксперту. Так в какой момент белые начали «заплыв»?

– Ретроспективно весьма сомнительным представляется их 22-й ход, – делится своими соображениями Ян Непомнящий.

– Ход 22.a4, – излагает Ян, – позволил Карлсену без помех осуществить выгодную перестановку сил: Bc4-a6 и Nb6-с4. При пешке на а2 белые всегда могут потрогать слона, скажем, ферзем с а3 или а4. А после 22.a4 вертикаль «а» для белых закрывается.

Прав ли Ян – пусть каждый решит сам. А от себя добавлю, что после 22...Ba6 23.Qa2 Rfd8 24.a5 Nc4 25.Bf1 e5 26.g4 Qg6 27.Bxc4 ef 28.Bd5 f3 29.c4 h5 30.Kh2 Qf6 31.Rg1 возникло положение, изображенное на предыдущей диаграмме. Безнадежное для белых.

Максим Геннадьевич Ноткин. Ему переводчик не нужен. Он английский знает не хуже, чем я – меню в траттории «Венеция» (что на Пушкинской площади). А оно там на семнадцати листах.

Башар Куатли (Франция) и отец Карлсена. Все забываю спросить, как его зовут.

Отец комментарий сына слушал очень внимательно и на внешние раздражители (вспышки фотокамер, суета телевизионщиков) не реагировал. Я, правда, так и не понял: то ли он действительно разбирается в шахматах, то ли просто гордится сыном, затаив дыхание. То ли нечто третье.

А на то место, где еще позавчера стояла Мадонна, пришел Василий Иванчук.

Первый раз Василий Михайлович захотел войти примерно час назад. Он даже открыл дверь и, просунув голову, спросил: есть ли здесь Интернет. В принципе, логично: в комнате, на двери которой написано «пресс-центр», вполне может оказаться Интернет.

Так получилось, что крайним с этой стороны двери оказался я. Врать (говорить неправду) гениальному шахматисту я не мог. Поэтому честно ответил: Интернета нету. Иванчук сказал: ну, тогда я пошел. И очень вежливо, не хлопая, закрыл дверь.

Он пошел, но, как видите, вернулся. Комментарий Мамедьярова к их собственной партии он пропустил. Комментарий Карлсена – тоже. Но куда-то же он смотрел?!

Куда-то смотрел. Куда обычно смотрят гении? Внутрь.

Карлсена у демонстрационной доски сменили Гельфанд с Алексеевым. Борис Абрамович, мигом расставив начальные ходы Московского варианта, обронил:

– Мы в Москве, вариант Московский. Выбор дебюта, я считаю, правильный.

Гельфанд не скупился на похвалы в адрес своего молодого коллеги. Чуть ли ни каждый ход Жени он встречал одобрительным кивком и словесным поощрением. Особенно ему понравился 16-й ход белых.

Как сказал Борис Абрамович, он поверхностно рассчитывал на 16.Bxc4 Bxf3 17.gf ed 18.ed a5 «с полной компенсацией». Но Алексеев пешку не съел, а предпочел нагнетать давление: 16.Qb5. Если перевести Борины комплименты на сухой язык знаков, то этому ходу полагается «!».

Одно мне осталось непонятным. Если 16-й ход белых так хорош, да и последующие по меньшей мере недурны, то почему, как признал сам Алексеев, после 24-го он встал перед необходимостью предложить ничью?

16...ed 17.Nxd4 Nb6 18.Bf3 Bxf3 19.Nxf3 Qc5 20.Ra6 Rfb8 21.Nd4 Qxb5 22.Ncxb5 Rb7 23.g3 Nd7 24.Rc1. Ничья.

Евгений Алексеев: «У вас вариант – Московский, а у нас “Зенит” – чемпион!»

А потом в пресс-центр буквально ворвался Камский. Метеором дошел до демонстрационной доски, покружил возле нее, метнулся к двери, вышел, снова зашел, повторил весь маневр... Он явно не находил себе места. Из журналистов никто ничего не понимал. На мониторе отобразилось, что последним ходом Гата оставил коня под боем и, не дожидаясь очевидного взятия, остановил часы. Но могло ли это быть взаправду?

– Нет, – отрезал Камский. – Я просрочил время.

Надо отдать должное Гате Рустамовичу: он остался в пресс-центре и на пару с Шировым комментировал свою же проигранную партию. Вскоре обнаружилась причина (может быть, не главная; а главная – человеческое благородство) такого поведения: Камский хотел проверить одну идею.

Но прежде – о дебюте.

1.d4 d5 2.Bg5. Дебют Левитского (Тромповского, Чепукайтиса...), но я бы сказал – дебют Ходжсона. Дело в том, что не так давно я редактировал книгу об этом дебюте. Увлекшись, вышел за рамки чисто редакторской работы: настолько нетривиальны и любопытны оказались заложенные в этот дебют идеи.

В ходе работы у меня сложилось впечатление, что лишь один человек знает, как на самом деле надо играть этот дебют: английский гроссмейстер Джулиан Ходжсон. И тот, судя по всему, уже несколько лет как оставил шахматы.

Главная идея белых – вы будете смеяться – провести е2-е4!

2...h6 3.Bh4 c5 4.dc. Тем, кто заинтересуется дебютом всерьез, могу рекомендовать изучить ход 4.e4!? уже в этой позиции.

4...g5. Одна из многочисленных ловушек дебюта заключена в варианте 4...Qa5+ 5.Nc3 e6 6.e4! (конечно!) 6...de 7.b4!, и при желании черные совсем скоро могут получить мат: 7...Qc7 8.Nb5 Qd7 9.Qxd7+ Bxd7 10.Nc7 X.

5.Bg3 Bg7 6.c3 Na6. Осторожнее 6...Nf6 – разумеется, чтобы воспрепятствовать е2-е4!

7.Qa4+. Можете счесть мое заявление слишком смелым, и, тем не менее: после этого хода партия утрачивает теоретическое значение. Какова бы ни была реальная оценка позиции, ход у белых только один: 7.e4!? Широв бегло обозначил такой вариант: 7...de 8.Qxd8+ Kxd8 9.Bxa6 ba 10.Na3 f5 11.0-0-0+ Ke8 12.Bc7 Be6 с действительно хорошей позицией у черных. Думаю, однако, что это лишь начало большого разговора... 

А то, что Гата неспроста задержался у демонстрационной доски, стало ясно, когда гроссмейстеры подошли к позиции после 7...Bd7 8.Qa3 Qc8 9.c6 Bxc6 10.Nd2 e5 11.e4 Ne7 12.Ngf3 f6 13.ed Bxd5 14.Bb5+ Kf7 15.c4 Bc6 16.0-0 Rd8 17.Rad1 Qd7 18.h4 g4 19.Nh2 Qd4 20.Rfe1 h5 21.Nhf1 Qc5 22.Qa4 Bxb5 23.cb Qb4 24.Qc2 Qxb5.

Продумав все оставшееся время и так и не решившись пожертвовать фигуру, Камский сыграл 25.Nc4. После 25...Qc6 26.Qb3 Kf8 27.Na5 Qc7 28.Qb5 Qc5 его часы показали «0.00». Загадка, откуда на мониторе взялся нелепый ход 29.Qb3.

Проверить же Гата хотел идею жертвы фигуры: 25.Bxe5!? fe 26.Ne4. На удивление, Широв не смог найти достойную защиту от, казалось бы, не слишком опасной атаки белых. В полнейшее же расстройство привело Алексея Дмитриевича то обстоятельство, что у него нет запасного выхода: на 25...Qd3 (с намерением поменять ферзей) Камский показал 26.Qc1! fe 27.Ne4, и белые разворачивают свои силы по прежней схеме.

...Признаюсь, меня не вполне удовлетворили ответы Широва на дебютные закавыки. Я вышел вслед за ним в фойе. И уже открыл было рот, чтобы задать вопрос. Как вдруг...

– А я вас знаю! – перехватил инициативу Алексей. – Вас зовут Илья Одесский. Так?

Неожиданность, впрочем, не сулившая неприятностей. «Наверняка хочет похвалить какую-нибудь статью. А то, чего доброго, и книжку», – подумал я.

– Да, меня так зовут.

И тут Широв удивил по-настоящему.

– Мы с вами встречались в Риге в 1985 году, на матч-турнире союзных республик!

Елки зеленые! 85-й год – это ж 22 года тому назад. Ну и память у человека. Мне тогда было 12 лет, следовательно, Широву – максимум 13. Сколько с тех пор в его жизни было всяких событий. И чтоб такую ерунду упомнить?!

Но я решил не отставать. А показать, что я тоже помню – гостиницу «Даугава», мост и троллейбус на мосту через речку с одноименным названием, тяжелого приземистого Ленина с литыми буквами «LENINS» на боку, фантастически талантливого вихрастого мальчишку Алешу Широва, еще одного мальчи... Да, точно! Ведь был еще один талант!

– А за вашу команду играл Каспарс Рамма!

Широв повел головой: дескать, ты тоже кое-что помнишь...

Мы проговорили с полчаса. Алексей Дмитриевич рассказал о многом. О том, что Каспарс Рамма давно оставил шахматы. О своем нынешнем секунданте Мануэле Пересе Канделарио. О сопернике в следующем туре – Иванчуке. О шансах в Ханты-Мансийске. И даже о переменах в своей личной жизни. Меня, кстати, совсем не обрадовавших.

Вот только снимок Широва я так и не сделал. Знаете, как-то неловко было.

Оставалась одна партия: Крамник – Леко. Мне было ясно, что Крамник выиграет. Такие позиции он играет руками, а не головой, и руки в конце концов сами подскажут лучший ход. Но также было ясно, что партия затягивается надолго.

Я пошел слоняться в поисках новостей.

Это французские телевизионщики берут интервью у Влада Ткачева. Какой-то на этом снимке он вышел молоденький. В жизни-то он постарше.

Интервью Влад давал на чистом французском. То есть произношение у него наше, это точно. Но слова он выстреливал с пулеметной скоростью. Значит, словарный запас о-го-го какой. И француз кивал – значит, слова Влад подбирал те, что нужно.

А я, кроме «авек плезир», никаких других слов по-французски и не знаю. Ну, может, знаю еще два-три.

Это парадная лестница. Действительно, выглядит довольно парадно.

А это сошедший с парадной лестницы к нам в фойе Виктор Аркадьевич Черный. Мой первый тренер. Личность выдающаяся.

Я представил Черного новому главному редактору журнала «64» Марку Глуховскому. На фото видно, что сперва мужчины вроде как напрягли друг друга. И даже Ян Непомнящий на втором плане подсобрался и окаменел.

Но Виктор Аркадьевич знаменит не в последнюю очередь тем, что имеет в запасе много добрых немудрящих шуток. Похоже, время достать из запасника одну из них. Взглянем на следующее фото.

Ну вот, совсем другое дело! Теперь одна проблема: со смеха не лопнуть. Потому что Черный – садист с сорокалетним тренерским стажем. Может байки травить, пока люди на пол не повалятся от колик. Тут нужна особая закалка.

Если Ян задумал стать по-настоящему сильным гроссмейстером – проверку Черным пройти должен.

Всё, Крамник выиграл. Почти все уже разошлись, остались самые стойкие. В награду – несколько эксклюзивных снимков.

Первые мгновения после капитуляции.

К разбору полетов подключается Аршак Петросян. Все вместе доходят до позиции, которую (если ничего не путаю) гроссмейстер Сергей Загребельный в онлайне «Chesspro» оценил как выигранную за белых.

Судя по пластике крамниковских рук, у Владимира Борисовича к этой позиции еще остаются вопросы.

И напоследок – блиц-комментарий от Крамника:

– Я применил новинку. Потом... была борьба. Но я очень доволен, что Леко перешел в эндшпиль. Равенства в этом эндшпиле нет.

Дальше я несколько раз играл неточно. В частности, есть претензии к 40.f3?! И вместо 49.а5, по-видимому, точнее сразу 49.с6. Но выигрыш, тем не менее, вроде бы, не упустил. По крайней мере, мы сейчас ничью за черных нигде не нашли.

Почему после Бриссаго Леко не выиграл у меня ни одной партии в классические шахматы? Ну... потому что ему со мной тяжело.